Винный погреб

К его удивлению, обстановка за столом кардинально изменилась. Оживленный разговор, звон бокалов, фривольные шуточки. Казалось, с уходом Елизаветы Петровны напряжение спало.

– Ну, как она? – равнодушно спросил Сивко.

– Попросила ужин в комнату.

– Я распоряжусь. – Воронов встал.

– А не пора ли нам прогуляться? – потянулся Иван Таранов. – Я, похоже, дозрел до осмотра винных погребов.

– Что ж. Я отдам распоряжения Эстер Жановне и готов вас проводить. Одну минуту.

Воронов вышел. Красавица тут же накинулась на вошедшего:

– Миша, старая корова тебя что, отпустила? Как мило! У нее что, наверное, ха-ха-ха, мигрень? Или запор?

– Да вы, бабы, друг друга, похоже, ненавидите, – хмыкнул Таранов.

– Они слишком разные, – заметил Сивко.

– Но крайности-то, как правило, сходятся.

– Для того чтобы Елизавета Петровна сошлась с Бейлис, у нашей ослепительной блондинки слишком много денег, – тонко улыбнулся Сивко.

– Денег у меня много, это уж точно, – подтвердила Бейлис. – Мне наплевать, сколько Воронов дает за мое вино. Продам я его или нет, плевать. Давайте, мужики, дернем еще по одной! И пойдем в погреб!

– Бейлис, мы пойдем туда смотреть коллекцию, а вовсе не за тем, о чем ты думаешь, – рассмеялся Иван Таранов.

– Я знаю человека, которому тоже наплевать на кислятину. Вот он меня и развлечет. – Бейлис подмигнула светловолосому визави.

– С чего вы взяли? – смущенно пробормотал тот. – Я с нетерпением жду осмотра коллекции.

– Не заливай.

В этот момент вернулся Воронов, внимательно посмотрел на гостей и спросил:

– Ну что?

– Идемте! – хлопнув еще полбокала ликера, первой поднялась Бейлис. – Я готова.

Мужчины с усмешкой смотрели, как она покачнулась и оперлась рукой о стол.

– Что-то меня повело. Перебрала малость. Где моя сумочка? Я никуда без нее не пойду!

– У тебя там что, яд для Елизаветы Петровны? – хмыкнул Таранов.

– Дурак! Там сигареты!

– Я попросил бы в погребе не курить, – сказал Воронов.

– О Господи! Еще один психопат! Ну что им сделается, твоим сокровищам, если я пару раз затянусь сигареткой?

– Я прошу.

– Хорошо. Мы с Мишей постоим на лестнице, пока я курю, а потом спустимся к вам. Как, Мишель?

– Не могу отказать даме.

Вслед за хозяином четверо гостей парами пошли по длинному коридору в левое крыло, Сивко с Тарановым, а Михаил с Бейлис. Блондинка была навеселе и все пыталась прижаться к нему покрепче.

– Я не буду запирать дверь спальни, – жарко шепнула она. – Ты не пожалеешь.

«Если она добавит любимого ликерчику, то наверняка отключится, – подумал он. – Надо попросить Зигмунда, чтобы отнес в ее комнату бутылочку. Интересно, выполнит он мою просьбу?»

– Пришли, – сказал Воронов, остановившись перед массивной железной дверью. – Там ступеньки крутые, Бейлис, осторожнее.

– Не беспокойся за меня. Я с Мишей.

– От этой женщины так просто не отделаешься, Михаил! – рассмеялся Таранов. – Учти это. – И Воронову: – Ну что, пошли? Мне уже не терпится.

Хозяин торжественно отпер дверь и пригласил Таранова и Сивко:

– Прошу, господа.

Из-за двери пахнуло сыростью, запах был глубокий и острый, словно от выдержанного сыра с плесенью, свет тусклый. Трое мужчин осторожно начали спускаться по ступенькам, а они с Бейлис остались у железной двери. Красавица достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку, которую протянула ему:

– Поухаживай за дамой.

Михаил щелкнул зажигалкой, Бейлис несколько раз глубоко затянулась, потом поискала глазами, куда бы стряхнуть пепел. Наконец, ткнула дымящейся сигаретой в бронзовый канделябр и сказала:

– Уверена, когда Воронов идет сюда один, он приказывает зажечь свечи.

Сейчас горели не свечи, а электрические лампочки, вмонтированные в натяжной потолок. Здесь, в конце коридора, он был заметно ниже, да и стены как будто сужались. Пока Бейлис курила, Михаил осматривался. Наконец спросил осторожно:

– А до смерти жены Воронов тоже был таким странным?

– Нет, что ты! Нормальный мужик.

– А дети у него есть?

– Да. Сын. Ему лет восемнадцать, кажется. Но они все время собачатся.

– Почему?

– А кто знает? – пожала плечами Бейлис. – Какое мне дело до чужих семейных проблем? Своих хватает. Сейчас сынок Воронова живет за границей, то ли в Англии, то ли в Швейцарии, образование получает. Я думаю, ему на коллекцию папаши наплевать, в этом и причина. А хочешь, я тебе продам вино? А что? Если ты мне понравишься – продам. Там есть редкие экземпляры, Левчик говорил. И даже супер-пупер-эксклюзив. Приезжай – покажу, – подмигнула Бейлис.

– Что ж, это интересно, – пробормотал он. – А как умерла жена Воронова?

– Разве старая корова тебе не рассказывала? Лизка? – удивилась Бейлис.

– Нет.

– Странно.

– Она собиралась, но… В общем, так и не собралась. Может быть, ты…

– Ой, это ж такая длинная и скучная история! – перебила его Бейлис. – Давай потом, а? Я приехала сюда развлечься. Если бы ты знал, как скучно быть вдовой!

– Разве ты обделена мужским вниманием?

– Они все ждут, – пожаловалась Бейлис, – достанутся мне деньги Левчика или нет. Буду ли я несметно богата или вернусь обратно на панель. От этого зависит и цена моей ночи. От статуса, ха-ха! Они и в самом деле подали в суд. Его дети, – пояснила она. – Якобы мой сын не от Левчика! Ха-ха!

– А что, никаких сомнений?

– Пусть проводят генетическую экспертизу, – равнодушно сказала Бейлис. – Я не возражаю. Не такая уж я дура, чтобы рожать от кого попало. Здесь все чисто, не подкопаешься. Старый козел думал, что женился на девятнадцатилетней, ха-ха! А я подделала дату рождения в паспорте. На самом деле мне тогда было на пять лет больше. Только тс-с-с. – Она прижала палец к пухлым губкам. – Никому. Ему было шестьдесят девять, когда он женился на девятнадцатилетней, ха-ха! Хотел всех удивить полувековой разницей в возрасте. А я ему слегка подыграла. Подумаешь! Не такой уж большой обман. Он меня кинул больше. Я думала, буду как сыр в масле кататься, а получила шиш! Без всякого масла. Но зато когда родила Левчику сына, он настолько расчувствовался, что переписал завещание. От первого брака у него три дочки. Ты будешь смеяться, но у них тоже дочери. И еще у Левчика есть правнучка. Ха-ха! Представляешь, что сказали все эти бабы, когда огласили завещание?

– Они, должно быть, сильно огорчились, – заметил он.

– Не то слово! Ох…ли! Но я как законная вдова имею право. Деньги мои. Так что подсуетись, – подмигнула ему Бейлис. – А много у тебя денег?

– А почему это тебя интересует?

– Я за нищего замуж не хочу, – капризно сказала она. – Мне так трудно все это досталось, что делиться я не желаю. Проще скинуться. Твои миллионы плюс мои миллионы, и мы шикарно заживем!

– В таком случае тебе больше подходит Таранов, – пошутил он.

– Я над этим думаю, – серьезно сказала Бейлис. – У нас с ним уже давно, ха-ха! Отношения! Еще при Левчике… Ой, что я такое говорю? А, да он все равно уже помер!

И она с силой затушила в бронзовой чашечке канделябра окурок.

– Ну что, пошли? – предложил он.

– Чего я там не видала? Плесень? – поежилась Бейлис. Потом вздохнула: – Ладно, пошли. Как-нибудь переживу. Ты помнишь, что я сказала?

– Что?

– Дверь запирать не буду.

– Это я помню, – улыбнулся он и пропустил красавицу вперед.

Бейлис, то и дело опираясь рукой о стену, начала осторожно спускаться по ступенькам. Пару раз споткнулась и чертыхнулась. Лестница и в самом деле была не только узкая, но и крутая. Погреб, где хранились сокровища Дмитрия Воронова, оказался глубоким. Михаил отчего-то заволновался. Откуда-то снизу шел яркий свет, потом послышались голоса. Бейлис спустилась и обернулась, поджидая его:

– Миша, ты где?

– Иду.

Он ступил в погреб и осмотрелся. Это было огромное помещение с низким потолком. Куда ни глянь, везде винные шкафы, в которых строго в горизонтальном положении лежали, дожидаясь своего часа, бутылки. Воронов что-то объяснял своим гостям.

– Вот эту редкость, господа, я приобрел почти даром. – Он взял в руки темную пыльную бутыль. – Всего за пятьсот фунтов стерлингов. К употреблению уже не годится, потому я так к нему и отношусь. Беру в руки, спокойно перекладываю с места на место.

– В чем же тогда фишка? – спросил Иван Таранов.

– А ты глянь.

Он тоже подошел поближе и взглянул на этикетку. Там была фотография Адольфа Гитлера в костюме и галстуке. Таранов рассмеялся:

– Глянь-ка, фюрер без френча!

– Из его личных запасов, – пояснил Воронов. – Случайная находка, раритет. 1943 год. Но к питию не пригодно. Пусть лежит.

И он вернул бутылку на место. После чего подошел к другому шкафу:

– А вот здесь знаменитый сотерн. Есть и настоящие редкости. К примеру, вот это. Присмотритесь, господа. Виноград для этого вина собирали еще до битвы при Ватерлоо. И оно сохранило вкус и аромат, как утверждают специалисты. Но я не собираюсь его пить. Хотя бы в память о Наполеоне, который в то славное время еще был императором. Война войной, а вино вином. Валюта Франции, ее никогда не отменят.

– Тиранов, значит, собираешь, – усмехнулся Таранов. – Мудро.

– Да-а-а… – протянул Федор Иванович и с чувством сказал: – Запасы у тебя солидные. Я на вино столько денег не трачу.

– Да у тебя и цель другая. Хочешь приобщиться к высшему обществу, – усмехнулся Воронов.

– Да что вы весь вечер намекаете на мое пролетарское происхождение, – разозлился Сивко.

– А что ты заводишься?

– Да потому что надоело!

– Федя, не злись, – из-за спин мужчин сказала Бейлис, и Сивко бросил на нее злой взгляд. – Расслабься, – добавила красавица. – Слишком уж ты стараешься. Ха-ха! А сам, ха-ха, женскими трусами торговал. Али не помнишь, Федя?

– Заткнешься ты или нет? – прошипел Сивко. – Такого мне никто не смеет говорить.

– Да брось! Я помню нашу первую с тобой встречу. А было это лет эдак пятнадцать тому назад…

– Люда, перестань, – одернул ее Воронов.

– Как ты меня назвал?

– Разве ты не Людмила по паспорту?

– Ха-ха, по какому?

– А у тебя их что, несколько?

– Мы вино сюда пришли смотреть или обсуждать личную жизнь Бейлис? – вмешался Таранов. – Мне это неинтересно. А вот пошарить по шкафам… Сколько же все это может стоить? Воронов, признаю, ты удачно вложил деньги. На этом можно хорошо заработать.

– Я не собираюсь продавать свою коллекцию, – резко ответил тот.

– Собираешься еще вина прикупить?

– Да. – И Воронов бросил выразительный взгляд на Бейлис. Вот для чего здесь она, мол. Я терплю, и вы терпите.

Они пошли вдоль длинного ряда шкафов вслед за хозяином, который продолжал показывать свои сокровища. Иногда называл цену.