Шли годы. А когда мастер понял, что натворили сделанные им куклы, он пришел в ужас. Люди охотно в них играли, оказалось, что зло их очень даже забавляет. Гораздо больше, чем добро. Добро было скучным, и, в отличие от зла, оно требовало постоянной работы души, а люди сделались ленивы. И помогли им в этом искусно сделанные мастером игрушки. Ведь он был по-настоящему талантлив. Глядя, как его талант помогает умножению зла на земле, кукольник решил все исправить. Он решил разорвать договор с дьяволом…

Свидание

Когда я сказала Петю, что иду на свидание, я сказала это без всякой задней мысли. То есть, это не могло считаться свиданием. Скорее деловая встреча. Я иду в метро подписать документы. Но ведь сопровождать меня будет мужчина! Следует ли любую поездку в сопровождении мужчины называть свиданием? Я крепко задумалась.

В любовных делах у меня мало опыта, хотя все и называют меня красавицей. Должно быть, все они врут. Лично я не вижу в зеркале ничего хорошего, когда по утрам чищу зубы. Выпученные глаза, перекошенный рот, подбородок и щеки в зубной пасте, я чищу зубы согласно инструкции, долго и тщательно, пока не закончится моя песня. Стоматологи рекомендуют включать любимую музыку и таким образом отслеживать положенное для чистки зубов время. Иначе во рту останутся бактерии. Я не люблю бактерий, потому что не совсем понимаю, что это такое, а все непонятное вызывает у меня страх, кроме того, я тщательно соблюдаю любые инструкции. Положено так положено. Пять минут, пока длится моя любимая песня, я наблюдаю в зеркале перепачканное зубной пастой чудовище.

Когда я была маленькой, мама называла меня не иначе как «зеленая крокодилица». Этим она намекала на то, что я страшненькая. Мне и самой не трудно было об этом догадаться, раз я жила рядом с такой красавицей. Стоило только подойти вместе с ней к зеркалу. Сразу становилось понятно: вот красавица, а вот чудовище. Мама в выражениях не стеснялась ни письменно, ни устно. Когда ей говорили:

– Какая у вас красивая дочка!

Она морщилась:

– Не надо меня утешать.

В общем, я выросла с мыслью о том, что я уродина. И продолжаю с этой мыслью жить. А мужчины… Мужчины любят красивых женщин. Я это знаю не только из фильмов и книг, но и из собственного опыта. У моей мамы всегда было огромное количество поклонников. Меня они щипали за щечку, говоря при этом:

– Как же ты похожа на маму.

Должно быть, в утешение. Хотя на папу я совсем не похожа.

Кроме Петя я ни с кем не ходила на свидания. Он у меня единственный. Был, есть и будет. Таких женщин, как я, на свете, наверное, больше нет. У каждой было хотя бы два мужчины. Первый и все остальные. У меня, можно сказать, ни одного. Я вроде как женщина, а вроде как и нет. Это трудно объяснить. Сексом за меня словно бы занимается кто-то другой, в такие моменты сознание мое отключается. Петь говорит, что у меня это здорово получается, заниматься сексом, но откуда ему знать, раз у него нет других женщин кроме меня? Или есть? Дальше я говорю себе: стоп! «Любовницы моего мужа» тема запретная. Он говорит, что их нет. И не делает паузы. А я вспоминаю обезьяну, которую за пятнадцать лет всему можно научить. Петь гораздо умнее обезьяны. Поэтому: стоп!

О сексе я думаю всегда. Мое тело готово к любви в любое время суток. У меня никогда не «болит голова», месячные я переношу легко, то есть практически не замечаю. Петь говорит, что моя половая конституция сродни мужской. Вечная готовность и ненасытная жадность. Наверное, если бы я так не боялась мужчин, то стала бы проституткой. Поэтому я никогда и не пыталась найти работу. Мое призвание мне понятно, так же как и невозможность его осуществить. Я предпочитаю смотреть на мужчин издалека, а утешаюсь Петем.

И вот вам сюрприз: у меня свидание! Первая моя реакция была нормальной: что надеть? Одеваюсь я просто, что значит удобно. У меня нет туфель на высоченной шпильке, в которых ноги подгибаются. Видела я таких женщин! Идет крючком, точнее, не идет, а ковыляет, спотыкаясь при каждом шаге. Лично я удобство предпочитаю красоте. Поэтому у меня нет коротких облегающих платьев, которые при ходьбе задираются чуть ли не до трусов. Нет шляп, которые может унести ветер. В тот единственный раз, когда я по просьбе мамы надела треклятую шляпу на ипподром, я так и просидела весь день, держась за ее поля. Так что мама раз десять спросила:

– Что с тобой?

– Ничего, – отвечала я, вымученно улыбаясь и не отрывая рук от шляпы.

Это был ужасный день! С тех пор я ненавижу скачки. Слова «лошадь» и «ипподром» вызывают у меня икоту. Я лучше умру.

Вечером я вручила маме шляпу со словами:

– Это было ужасно.

– А по-моему, тебе идет. Зря ты вышла за болвана Петухова, на тебя многие сегодня смотрели. Зачем было так спешить? Впрочем, я была такой же дурой. Замуж, Аришка, надо выходить по расчету.

– Даже если у тебя много денег? А зачем?

– Затем, чтобы почувствовать себя женщиной, а не…

Мама не договорила. Это, видимо, была одна из ее фантазий, потому что она и во второй раз собралась замуж не по расчету, а по любви. Или по чему-то там, чего я не знаю. Расчета в Егоре не было никакого. Его глаза говорили сами за себя. Каждая женщина, которая в них смотрела, машинально лезла в карман за кошельком. Кроме меня, но я не женщина, я уже об этом упоминала.

Весь день мои мысли были заняты предстоящим свиданием, а к вечеру я решила, что это никакое не свидание, и оделась как обычно. В свитер и джинсы, а сверху накинула длинную норковую шубку с огромным шиншилловым воротником, поскольку собиралась ехать на общественном транспорте, а на улице было холодно. В самом деле, мне надо спуститься в метро, и не ехать же к метро на «Бентли»? Это показалось мне неприличным, и я даже не подумала о том, что должна вернуться домой к полуночи, иначе превращусь в тыкву. А ведь Петь меня предупреждал!

В общем, я с самого начала стала делать непростительные ошибки, что в итоге привело к катастрофе.

Все началось в маршрутке, где я поругалась с водителем. У меня талант портить отношения со всеми, кто попадается мне на пути, поэтому продавцы ближайших к моему дому магазинов ждут моего появления с ужасом. Я и сама иду туда, сгорая от стыда, но надо же мне что-то есть? Водитель маршрутки видел меня впервые в жизни, но от меня, кажется, идут флюиды агрессивности. Едва я открыла дверь, он заявил:

– Сдачи нет!

– Я еще даже кошелек не достала! – возмутилась я.

– Да у тебя на лице все написано! Меньше тыщи нет!

Я залилась краской. Сколько раз давала себе слово, что мелкие деньги всегда должны быть под рукой! Не надо было весь день думать о свидании! И что на него надеть! Надо было думать о деле!

– Езжай на такси! – сказал водитель.

– А я хочу на маршрутке!

Я сказала так вовсе не из вредности. Из всех мужчин на свете я больше всего боюсь таксистов, потому что среди них чаще всего встречаются маньяки. Так пишут в Инете. Я НИКОГДА. Слышите? Никогда не езжу на такси! А меня ведь сегодня ждут двое! Одна в метро, а другой у входа в это метро. Мне просто необходимо туда доехать!

Плюхнувшись на ближайшее свободное место, я достала из сумочки кошелек с тайной надеждой, что там завалялась хотя бы сотня. Увы!

– А кредитки вы не принимаете? – пискнула я.

– Она еще и издевается! – взвыл водитель. – А ну вылезай!

– Дайте сдачу! – не сдавалась я, суя ему тысячную купюру. Забыла сказать, что проезд стоил сорок рублей.

– Поедем мы, наконец, или нет?! – заорал кто-то.

– Я не поеду, пока мне не заплатят! – отрезал водитель.

– Я вам даю деньги!

– Это не деньги!

– Как так не деньги?

– Здесь не банк!

– А предъявите вашу лицензию?

– Что-о?!!!

Я подумала, что он меня сейчас убьет. А ведь я еще даже от дома не отъехала! Ничего себе, начинается мое свидание!

– Люди, давайте скинемся дамочке на проезд? – сказал какой-то парень, по виду студент. – Кто сколько может?

– Да, а то мы так никогда не поедем, – вздохнула сидящая рядом женщина.

Народ дружно полез в кошельки.

– Не надо! – запротестовала я. – Проще дать мне сдачу!

– Проще тебе морду набить, – буркнул кто-то в конце салона.

– О чем только люди думают? – раздался слева тихий вздох.

Мне стало так стыдно, что я на время онемела. Водитель, стиснув зубы, взял ссыпавшуюся в ладонь мелочь и со злостью надавил на газ. Маршрутка, дребезжа, понеслась к метро.

– Оставьте мне свои телефоны, я разменяю деньги и раздам вам всем долг, – сказала я на весь салон.

Кто-то фыркнул, а инициатор сбора денег в мою пользу откровенно заржал.

– Ну, нет у меня мелочи! – взмолилась я. – Что, никто из вас не попадал в такую ситуацию?

Салон молчал.

– Как будто я одна такая. Давайте я вам всем по тысяче раздам. У меня безвыходная ситуация, а мельче денег нет.

Салон молчал.

– Вы что, все немые? Не немые: я слышала. Вы просто жадные. Что, мало по тысяче? Давайте я раздам вам по две.

– Да замолчишь ты или нет? – не выдержал кто-то.

– Я, между прочим, приношу вам свои извинения. За ту неловкую ситуацию, в которую я попала.

Я в третий раз произнесла слово «ситуация», хоть и в сочетании с разными прилагательными, но моя мама-писательница, будь она жива, меня бы убила. Но меня заклинило на ней, на этой ситуации. Бац! Четвертый раз!

– Мне ужасно неловко. Из-за меня вы потеряли время и…

– О господи! – взвыли сзади. – Шеф! Притормози, я сойду!

– И в самом деле, погода хорошая, можно и прогуляться, – раздалось слева.

– До метро метров двести осталось.

– И пробка.

– Еще минут десять минимум в одной машине с этой… – простонал сидящий рядом с водителем мужчина.

– Погодите… Я вам всем должна, – я полезла в кошелек. – Сейчас я раздам вам деньги.

– А вдруг она мошенница? – спросил кто-то.

– Да нас, похоже, снимают скрытой камерой! – сказал студент.

– Точно! – подтвердили справа. – Дамочка с телевидения, там все такие дурные!

– Актриса, не иначе!

– То-то я думаю: где ж я ее видел?

– Эй, шеф, тормози!

– Правильно! Нечего вторгаться в нашу частную жизнь!

– А потом покажут в передаче «Розыгрыш»…

– В криминальных новостях…

– То-то она лицензию спросила…

– Я вовсе не с телевидения! – возмутилась я.

– Ага! Заливай!

Водитель ударил по тормозам. Бугай в кепке, сидевший ближе всех к выходу, дернул за ручку двери, которая с лязгом открылась.

– Вот ваша тысяча, – попыталась я сунуть ему в карман купюру.

– Да иди ты…

Он спрыгнул в грязный снег. Во все стороны полетели ошметки. За ним дружно посыпались остальные. Каждому я пыталась всучить деньги.

– Вот, возьмите…

Но никто почему-то не брал. Только студент, махнув на прощание рукой, и то не мне, а куда-то в сторону, сказал:

– Привет городу Барнаул! Ира, я тебя люблю!

И спрыгнул в снег. Я подумала, что все они сумасшедшие.

В конце концов мы с водителем остались в салоне одни. Он чего-то ждал. Я так и не поняла чего.

– Мы едем? – спросила я после долгой паузы. – Я опаздываю.

– Ну, ты и стерва! – сквозь зубы сказал он и надавил на газ с такой злостью, что я подумала, маршрутка пошла на взлет.

Мы, дребезжа, понеслись по обочине. Он наплевал на все правила дорожного движения и под угрозой лишиться лицензии поспешил от меня поскорее избавиться. Как я его понимала! Я и сама мечтаю от себя избавиться, но за последний год в нашей семье уже два трупа. Это похоже не эпидемию. И я изо всех сил борюсь с заразной болезнью.

Минут через пять водитель маршрутки так надавил на тормоз, что я чуть не ударилась лбом о стойку.

– Приехали! Вылезай!

– Спасибо.

– Чтоб тебя… – он грязно выругался.

Я решила не обращать на это внимание, потому что боялась опоздать. Надо спешить, день и так не задался. Хотела было оставить чаевые, раз никто не взял у меня злосчастную тысячную купюру, но побоялась. Мужчина и так не в себе. Сигарета в его руке дрожит. Нервничает, должно быть. Бедняга! Я поспешила к метро.

Павла Юрьевича на месте еще не было, но я этому только обрадовалась. Ненавижу, когда меня ждут. Лучше уж я подожду. Чтобы не попадать больше в такую нелепую ситуацию (вот заклинило!), я подошла к газетному киоску и разменяла деньги. А чтобы опять не кричали «здесь вам не банк», купила мамину книгу. Мне дали сдачу, но пришлось купить еще и мороженое, чтобы в кармане была мелочь. Я подошла к метро и тут заметила бугая в кепке, из моей маршрутки. Я метнула в урну мороженое и кинулась к нему. Он заорал дурным голосом, а я стала совать ему пять рублей мелочью:

– Вот, возьмите! Спасибо, что выручили!

– Да отстань ты от меня! – орал бугай.

– Нет, возьмите! И не думайте, что я плохая! Я разменяла деньги! Берите!

– Отцепись, сука!

Но я держалась за него крепко.

– О господи! – взвыл бугай. – Да что я тебе сделал?!

– Вы меня выручили, и я хочу отдать вам долг!

– Что ж ты меня позоришь? – он стал озираться по сторонам.

– Берите деньги!

Монеты, которые я пыталась сунуть ему в руку, упали на каменные плиты и, покатившись, зазвенели. Краем глаза я заметила молочную кляксу возле урны. Я и в нее не попала! Ну что за день сегодня!

– Что здесь происходит? – услышала я знакомый голос.

Рядом стоял Павел Юрьевич.

– А вот и полиция! – искреннее обрадовалась я. Бугаю, кажется, стало плохо.

– Я ничего не делал! – завилял хвостиком он. – Не знаю, что этой психопатке от меня надо! И регистрация у меня есть! Просто я паспорт дома забыл!

– Какие-то проблемы? – рядом с нами остановились патрульные.

– Все в порядке, я из уголовного розыска, – Павел Юрьевич полез в карман за удостоверением. Патрульный вытянулся и отдал ему честь. – Сержант, займитесь этим, – Павел Юрьевич кивнул на бугая.

– Есть! Гражданин, ваши документы!

– Будь ты проклята, сука, – прошипел бугай.

– Не надо так вызывающе одеваться, – по-отечески заметил Павел Юрьевич, заводя меня в теплое, пахнущее машинным маслом метро.

– Вызывающе?!

– Красивая шубка, – вздохнул он. – И сразу видно, что дорогая. Понятно, воры думают, что у вас полно денег. Вы для них лакомый кусочек.

Я вновь залилась краской стыда. О боже! Он подумал, что бугай хотел меня обокрасть!

– А сколько у вас в сумочке, Ариадна Витальевна? Если не секрет, конечно?

– Тысяч пять, не больше.

– Рублей?

– Не долларов же!

– Да кто вас знает.

– Но у меня с собой на всякий случай кредитка. На ней да, много, – призналась я.

– Много это сколько?

– Несколько миллионов, – я не стала уточнять валюту.

– Ого! – присвистнул мент. – И зачем вы таскаете с собой так много денег?

– Я не таскаю. Это пластик. Мне просто не хочется оставлять его дома.

– У вас проблемы с мужем? Впрочем, о чем это я? Проще сказать, с кем у вас нет проблем! Я прав, Ариадна Витальевна?

– Не зовите меня так, – взмолилась я.

– А как?

– Просто Ариной. И можно на ты, – сказала я после небольшой паузы.

– Тогда и ты мне не выкай. Зови просто: Паша. Раз уж я взялся тебе помогать. – Он тяжело вздохнул.

Так в моей жизни появился Паша. И это уже было похоже на свидание.

– Я сейчас куплю талон на проезд, – я сделала движение по направлению к кассе, но Паша схватил меня за плечо:

– Стоять! Шагай, – он легонько подтолкнул меня в спину, обозначая направление: к турникету.

– Но у меня нет билета!

– Топай, я сказал.

Я в ужасе смотрела, как дородная женщина в форме с недоброй улыбкой на лице преградила мне путь:

– А льготы у вас есть? – ехидно спросила она, ощипывая взглядом мою шубку.

– Это со мной, – сурово сказал Паша, доставая из кармана корочки. Глаза у женщины округлились. Она непроизвольно сделала шаг в сторону.

– Особо опасная. Вперед! – Паша подтолкнул меня в спину, и я невольно проскочила турникет.

– Зачем ты так? – спросила я с обидой, когда мы спустились по ступенькам к поездам. – Она подумала, что я воровка! Или того хуже, убийца!

– И каково это? – подмигнул Паша.

Он нравился мне все больше и больше. Оказалось, у него есть чувство юмора!

– Это была шутка, да?

– Не только ты умеешь делать гадости. Ну, где твоя знакомая?

– Надо проехать три остановки.

– Надо так надо.

Мы зашли в вагон. На нас почему-то все смотрели.

– Садись, – кивнул он на свободное место.

Я отказалась, побоявшись нарваться на очередной скандал. Хотя опасность мне вроде бы не угрожала, но сидящая рядом пожилая женщина смотрела на меня недобро. Поэтому я спряталась за Пашу и замерла. Всего-то три остановки! И надо же! Обошлось! Со мной ничего больше не случилось! Никто не вцепился мне в волосы, не назвал стервой, а то и похуже. Я приписала это Паше, который с суровым видом стоял рядом. Я не ошиблась в своем выборе: с ним мне ничто не угрожало.

Оказавшись на месте, я почувствовала себя неуверенно. Память на лица у меня и в самом деле ужасная. И как я ее, интересно, узнаю, свою соседку по даче? Как она выглядит-то? Я ведь никогда не видела дачников в зимней одежде! А если у нее на голове шапка, считай, гиблое дело! Шапка до неузнаваемости меняет лицо! Меня охватила паника.

– С кем у тебя встреча-то? – спросил Паша.

– С моей соседкой по даче.

– А в чем, собственно, проблема? – удивился он.

– Я вовсе не уверена, что она моя соседка. Кажется, меня пытаются обокрасть, – сказала я, озираясь по сторонам.

– А ты одевайся скромнее.

На меня и в самом деле все смотрели. Шубка оказалась неудачной. Но мне ее купила мама, а она отличалась своеобразным вкусом. Мама обожала быть в центре внимания, ее наряды всегда были вызывающие. И, разумеется, дорогие. К сожалению, в моем гардеробе не оказалось вещей теплее этой шубы, а на улице стоял трескучий мороз. Но уж лучше бы я замерзла!

– Ариночка! – кинулась ко мне какая-то женщина. – Наконец-то! А я вас жду! Не сразу узнала, богатой будете, – льстиво сказала она.

– Это Павел Юрьевич, – указала я на своего спутника и сразу же выложила карты на стол: – Он из полиции.

Лицо женщины изменилось до неузнаваемости. Она как-то сразу съежилась и поскучнела.

– Давайте ваши документы, – сказала я.

– Да-да, конечно, – она суетливо полезла в сумочку.

– Присядем? – Паша указал на свободную скамейку.

Женщина неверной походкой двинулась в указанном направлении. Я, на ходу читая бумаги, следом.

– Я хороший знакомый Арины, – сказал Паша, сев рядом с дрожащей от страха женщиной. – А работаю в ми… тьфу ты! В полиции. Ваш заповедный дачный поселок, кстати, находится на моей территории.

Как хорошо, что он это сказал! У нее, похоже, язык отнялся. Моя соседка по даче, или кто она там, сидела ни жива, ни мертва, пока я изучала документы. Это был текст заявления. Прошло минут пять.

– Да напишите что хотите, Арина Витальевна! – не выдержала женщина. – Не обязательно указывать все как есть!

– Тогда это будет подлог, – сурово сказала я, отметив Арину. Если бы она знала мою мать, она бы знала, что я Ариадна.

Паша молчал. Наконец, я достала из сумочки блокнот и ручку. Разумеется, я не привезла с собой документы, просто списала номер свидетельства, но поскольку женщина была напугана, она никаких подлинников у меня и не спросила. Я неторопливо стала заполнять бланк.

– Давно вы купили дачу? – спросил меж тем Паша.

– Лет пять назад, – пролепетала моя соседка. Или все-таки мошенница?

– Что же вы ее только теперь оформляете в собственность? – нажал Паша.

– Так получилось…

– Или вы ее не покупали?

– Послушайте… – губы у нее задрожали. – Если бы я знала, что Арина Витальевна придет с полицией…

– Я просто ее знакомый.

– Я ни в чем не виновата!

– А я вас и не обвиняю!

– У меня не поэтому возникли проблемы с оформлением!

– Все-таки есть проблемы?

– Я… Мне… Я работаю и… Эти сведения попросил у меня риэлтор… – начала оправдываться женщина.