Буквально через месяц они с Элиной расписались, на этот раз без всяких традиций, вообще без помпы и даже без банкета. Просто зашли в ЗАГС и поставили штампы в паспортах. А еще через месяц стали менять документы. Отец Артема против его усыновления новым мужем Элины не возражал, подписал все необходимые бумаги, и мальчик очень быстро и без всяких проблем сделался Артемом Ренатовичем Катыковым.

«И что же это за сволочь такая?» – думал Ренат о мужчине, которого вживую никогда не видел, только на фотографиях. И те были нечеткие. А потом их и вовсе выбросили, чтобы мальчик ни о чем не догадался. «Как можно отказаться от сына?!»

А потом он вспоминал собственного отца. И думал: «Всякое бывает».

С Элиной ему повезло. Она была неглупа, умела поддержать разговор на любую тему, а главное, настоящая красавица. Ренату все завидовали. Он даже думал, что сумел ее полюбить. Пока вновь не встретил Людмилу…

…«Не прошло…» – думал он с тоской, глядя, как по пляжу идет его первая настоящая любовь. Которую его жена называла безмозглой и безвкусной теткой. «Нет, не прошло…»

Элина издевалась над купальниками Мануковой, высмеивала ее прическу, передразнивала манеры.

Но Ренат словно не замечал расплывшейся талии его Людочки, поредевших волос и потускневших глаз. Он видел прежнюю Люду, милую, добрую, и вновь сходил по ней с ума. Все завидовали тому, что у него такая красавица жена, а он ненавидел Манукова, укравшего его сокровище.

«Хорошо ли он с ней обращается? Есть ли у нее все, что нужно? А главное, счастлива ли она?» – вот какие вопросы его мучили. Жена словно почувствовала. Каждый день она устраивала Ренату сцены ревности.

– Как ЭТО можно любить?! – кричала Элина.

«Сердцу не прикажешь». Ренат понял это и тайком назначил Людочке свидание. И та пришла! О счастье! Он снова почувствовал себя молодым! И понял, что тоже любим!

– Как все запуталось, – говорил он, гладя Людочкину руку. Та краснела, как девушка, и опускала глаза. – Но мы что-нибудь придумаем, так?

Элина обо всем догадалась. И, как потом понял Ренат, фантазия у нее оказалась богатая! Она-то придумала! А он… Он ничего не смог сделать, чтобы помешать жене…

Десять часов утра

– Леша!!!

Леонидов невольно вздрогнул и посмотрел на часы. Минут на сорок его оставили в покое, но, похоже, до Саши дошла печальная новость о задержке рейса.

– Леша, ты слышал?!

Она, тяжело дыша, опустилась на стул. Катыков посмотрел на Алексея с сочувствием.

– Да, дорогая?

– Говорят, наш самолет еще даже не вылетел из Москвы!

– Как так?

– А вот так! Ты собираешься что-нибудь делать?

– Ты хочешь, чтобы я телепортировался в Домодедово, нашел там пилота, приставил к его виску свой табельный пистолет и велел ему, невзирая на то, что Москва окутана густым туманом гари, поднять самолет в воздух? Я готов! – он шутливо привстал.

– Не смешно! – сверкнула глазами Саша. – Я вовсе не это имела в виду!

– Слава богу, ты не требуешь от меня невозможного! Я не герой фантастического боевика, а всего лишь человек. И все, что я могу, это вместе со всеми сидеть и ждать, пока прилетит наш самолет.

– Позвони гиду, узнай, в чем дело! На сколько именно задержали наш рейс?

– Гид не может этого знать, мадам, – вмешался Катыков. – Она свою работу сделала. Это Москва не принимает. Телевизор надо смотреть или новости в Инете читать. Мы такие не одни. Столичные аэропорты все, как один, закрыты вот уже третьи сутки.

– Но если о задержке рейса знали еще вчера, зачем нас так рано привезли в аэропорт?! Здесь же нет никаких условий! – Саша обвела глазами весьма скромных размеров зал ожидания, ее взгляд уперся в лестницу, ведущую на второй этаж. Там были туалеты и еще одно небольшое помещение, правда, без стульев. – Нам что, лечь на полу?! Мы могли бы остаться в отеле, в номере со всеми удобствами!

– Кому мы там нужны? – вздохнул Катыков. – Мы же не немцы какие-нибудь. Стоит только приехать в Европу, чтобы узнать, кто на самом деле выиграл Вторую Мировую. Нам бы патриотизма побольше. А мы везем сюда деньги и терпим откровенное хамство со стороны обслуги. И никакие чаевые здесь не помогут. Себя надо уважать.

– Я вас поняла! – Саша встала. – Пойду искать союзников!

– Зачем вы ей это сказали? – ужаснулся Алексей, глядя в спину жене, которая торопливо направилась к группе что-то оживленно обсуждающих женщин. – Сейчас она опросит всех, у кого ручная кладь, соберет полотенца и примется губной помадой писать на них лозунги. Нас ждет митинг протеста. Я вас уверяю: мало не покажется.

– Угораздило же вас, – усмехнулся Катыков.

– Она не всегда была такая, – начал оправдывать жену Алексей. – Просто ей досталось. Мы познакомились, когда убили ее родителей. В лифте, представляете? Они возвращались с вечернего спектакля. Я вел расследования, а она… Она тогда была замужем за другим.

– Значит, Сережа не ваш сын? – откровенно удивился Катыков.

– Ксения – моя дочь, – кивнул Леонидов. – А Сережу я усыновил. Его отец… Гм-м-м… Об этом лучше забыть.

– Сволочь, да? – Алексею показалось, что в глазах Катыкова мелькнуло сочувствие. Как будто его задели за живое. Да так оно и было.

– Редкостная, – кивнул он.

– А Сергей знает?

– Да. Он уже был достаточно взрослым. Мы с Сашей не скрываем от него правду. Но меня он зовет папой.

– А по отчеству?

– Что?

– По отчеству он…?

– Алексеевич.

– Понятно, – с удовлетворением кивнул Катыков.

– Значит, жена догадалась о ваших свиданиях с Людмилой? – вернулся Алексей к интересующей его теме.

– Да. Но я надеюсь, что все рассказанное мною останется в тайне? Я просто хотел объяснить, почему мы были против того, чтобы Надя и Тема встречались.

– Я, если честно, не совсем понял. Допустим, был у вас когда-то роман с Надиной матерью. Ну, жена ревновала. Но при чем тут дети?

– Роковое стечение обстоятельств, – усмехнулся Катыков. – Угораздило же нас приехать в один отель в одно и то же время!

– В этом нет ничего странного, – пожал плечами Алексей. – Наши дети почти ровесники. А куда еще ехать? Хочется ведь приобщить их к ценностям мировой культуры, ну и заодно на море свозить. Солнце, пляж. Совместить, так сказать, приятное с полезным. Лучшего местечка не найдешь… Значит, вы считаете, что ваша жена могла быть причастна к убийству?

– Моя жена способна на все. Это очень энергичная и предприимчивая женщина. Она привыкла жить хорошо. Как только она понимает, что ее благополучию что-то угрожает, тут же принимается действовать. Это уже не в первый раз.

– Вы уже говорили с ней о разводе? – уставился на него Алексей.

– Я не успел с ней это обсудить.

– Но были такие планы?

– Мы с Людой поняли, что по-прежнему любим друг друга. Она тоже собиралась мне что-то рассказать. Что-то очень важное.

– А вы сказали ей правду? О том, что вы… лечились от бесплодия? – Алексей постарался выразиться как можно деликатнее.

– Нет. Об этом речь не заходила. Наверное, она подумала, что я вылечился. Ведь на вид я совершенно здоров. Заметила только, что курить бросил. Тогда, на юге, она все допытывалась, какая у меня болезнь? Надо знать Люду. Она … была, – с трудом выговорил Катыков, – очень доброй. Все порывалась меня лечить. Заботилась обо мне. Ни одна женщина обо мне так не заботилась, – горько сказал он. – Разумеется, я хотел рассказать ей правду. Чтобы успокоить: это не смертельно. Не рак на последней стадии, – усмехнулся он. – Хотя иногда я, знаете, как думаю? Лучше бы это был рак.

– Зачем же так? В жизни много приятностей, особенно в вашей жизни.

– Да что вы знаете о моей жизни? – горько спросил Катыков. – Единственным лучиком света в ней стала Люда, которая вернулась ко мне спустя столько лет. Но я ее опять потерял. На этот раз навсегда.

«Не слишком ли много пафоса? – мысленно усмехнулся Алексей. – Похоже на заученный текст из какой-то пьесы».

– И почему вы все же не сказали ей правду? – спросил он, стараясь сдержать эмоции. Сыщик, как и психотерапевт, должен быть с «клиентом» абсолютно беспристрастным, это и есть профессионализм.

– Не успел, – пожал плечами Катыков. И слегка замялся. – Подумал, что сделаю это в Москве.

– То есть, вы не один раз встречались с Людмилой? – Алексей мгновенно уловил паузу. И подумал: «Ай, лукавите вы, Ренат Алексеевич. Явно что-то не договариваете».

– Два, – признался Катыков. – Всего два раза.

– Интересно. А сцену ревности Элина когда вам устроила?

– В том-то и дело. Вечером этого же дня Люда умерла. А накануне мы с ней сидели в баре. Моя жена выпила успокоительное и уснула, а я воспользовался этим и вышел из номера. Но Элина откуда-то узнала, что я вернулся далеко за полночь, и догадалась, где и с кем я был. Утром она устроила мне разнос.

– Так вот почему вы говорите, что ваша жена причастна к смерти Мануковой!

– Я в этом уверен.

– Но неужели вы оставили бы Элину совсем без денег?

– Нет, конечно! Ее и сына я бы содержал достойно.

– Тогда почему она так распсиховалась?

– Сам не понимаю. Здесь есть какая-то тайна, – задумчиво сказал Катыков.

– А с Элиной поговорить не пробовали?

– Пробовал. Молчит.

– Понятно. Страшная семейная тайна. – Алексей чуть не рассмеялся. – Ох, как у вас все запущено-то!

– Жизнь есть жизнь, – пожал плечами Ренат Алексеевич. – Как будто у вас все просто, – он кивнул на Сашу, окруженную стайкой взволнованных женщин. – Похоже, намечается бабий бунт. Пойду, найду жену. Все ж таки, она мне пока жена.

– Вы что, всерьез решили развестись?! – чуть не подпрыгнул Алексей.

– Вы хотите сказать, коль Люды больше нет, так и смысла в этом нет?

– Я бы посоветовал вам хорошенько подумать.