– А ничего не будет, – бодро сказал Алексей. – Успокойся, малыш. Яда у меня не было, Клишина я не убивал, ты с ним не спала. Хорошо бы найти свидетеля, который подтвердит, что я никуда не ходил. Был дома.

– Я могу подтвердить.

– Нет, милая. Ты не в счет. Ты жена, – вздохнул Алексей. – Хотя и самая лучшая на свете, но это ничего не меняет.

– Жаль. – Саша на минутку задумалась, потом сказала: – Постой, ты же приехал в девять, а в десять уже уснул. Во сколько его убили?

– В половине одиннадцатого.

– Я смотрела телевизор, потом, в начале одиннадцатого, Марья Семеновна привела Сережку домой. Он еще весь в грязи вымазался. Она спросила, где муж, приехал ли? А я кивнула на занавеску, которая отделяет спальню: намаялся, мол, и спит. Ты еще так сладко сопел носом.

– Это хорошо! Соседка слышала, как я сладко сопел носом в начале одиннадцатого. Как раз в то время, когда, как утверждает в своей книге Клишин, сыпал ему в бокал яд. И она сразу ушла?

– Леша, где ты видел, чтобы две женщины летом, да еще на даче, да еще вечером, встретившись, разошлись через пять минут? Не обсудив, что, где и у кого взошло?

– Действительно, это было бы сюжетом для маленького фантастического рассказа. Сколько вы обсуждали свои грядки?

– Никак не меньше двадцати минут.

– Что ж, родная моя, это уже почти алиби! – Он довольно потер руки. – Можно зацепиться, если что. Да, Паша подсунул нам с тобой жирную свинью! Надо еще подумать, как я могу доказать, что не травил эту скотину!

– Леша, он же умер! Не ругайся так!

– И слава богу! Что умер! Вернее, слава богу, умер до того, как у меня появилось желание его придушить! А скорее, слава дьяволу! Клишин еще позволил себе обругать всех ментов! Будто бы они тупицы! Обозвать эксперта алкоголиком и мерзавцем! Моя профессиональная гордость задета! Тоже мне, непризнанный гений! Это свидетельство недалекого ума: валить всех в одну кучу и подгонять под какой-то стереотип. Можно подумать, среди писателей все интеллектуалы! Потомственные интеллигенты и люди с очным университетским образованием! Нет уж, в каждом стаде бывает и паршивая овца, и та, с которой впоследствии снимают золотое руно.

– Ох, ты и разошелся!

– Я разозлился. Во мне, знаешь ли, гордость профессиональная задета. Он пишет: «никто не узнает, не найдет, не догадается, я сам всех выведу на чистую воду»! Ничего себе вывел! Наврал про порядочную женщину, оскорбил ее, оболгал совершенно незнакомого человека, вылил ушат грязи на тех, кто пытается привлечь к ответственности его же убийцу! Нет, ты как хочешь, а я разозлился.

– И что теперь?

– А ничего. Я охотно пожертвую следующими выходными и частью свободного от работы времени, чтобы узнать, что же на самом деле за всем этим кроется. И зачем нужна была вся эта комедия со смертью по заранее написанной пьесе. Вот так. Я хочу на сцену автора!

– А я?

– Что ты? Разве тебе не обидно?

– Обидно, конечно, но он же умер…

– А если эту книгу издадут?

– Ты что?!

– А ничего. Я, конечно, не красавец, как Павел Клишин, но и не тощий мужичонка с красными от перепоя глазами в костюме липовой фирмы «Адидас». Мне обидно. И я сделаю так, чтобы эта книга или не вышла в свет, или чтобы в послесловии написали, что дело раскрыто, истинный убийца найден, а все вышесказанное не более чем домыслы автора и плод его больного воображения. Вот так-то.

– Знаешь, я не люблю твои расследования, но здесь ты прав. У меня тоже есть знакомые, и я не хочу, чтобы они подумали, будто в книге написана правда. Будто я развратная женщина, изменяю мужу и вешалась на Павла Клишина. Я не буду злиться и не буду тебе мешать.

«А если бы она прочитала? – подумал Алексей. – Нет, лучше не надо. И книга никогда не должна выйти в свет. Найдутся доброжелатели – подсунут. Саша этого не заслуживает».

– Ты уж меня прости, – виновато сказал он.

– За что?

– За то, что заставил рассказать.

– Тебе больше досталось. Ты когда поедешь-то?

– Куда?

– Домой.

– Завтра хотел, но придется сегодня вечером. Ты не обидишься?

– Уже нет. Давай только не будем больше об этом говорить сегодня, а?

– Не будем, – легко согласился он. Загадочные убийства оставались маленькой слабостью Леонидова, его охватил азарт сыщика. Преступника надо найти. Да и Клишина проучить. Пусть даже он теперь покойник.

4

В восемь часов вечера Алексей уехал домой, в Москву. Саша стояла на шоссе и махала вслед, пока машина мужа не скрылась за поворотом. «Бочка полна, и в душе вода есть, продуктов – целый холодильник. Все у них в порядке», – словно оправдывал себя Алексей, прибавляя газу. Ему крайне необходим этот вечер, свободный вечер. Надо подумать, как доказать свою невиновность.

Алексей заехал в супермаркет, купил продукты, приготовление ужина из которых требовало минимальных трудозатрат, две бутылки пива и одну воблу. Гулять так гулять!

Шлепнув на сковородку пару готовых котлет из красивой коробки с многообещающей надписью «Котлеты сочные из мяса молодых бычков», придвинул к себе телефонный аппарат.

В таком деле необходим сообщник. То есть подельник. То есть помощник. А кто больше подходит на эту роль, как не Серега Барышев? Почти двухметровый гигант с кулаками-гирями. Леонидов не собирался кого-нибудь убивать, но имеющийся у него план подразумевал наличие рядом Сереги.

Ему повезло, Барышев уже вернулся с тещиных блинов и теперь отдыхал перед началом новой трудовой недели. Трубку взял сам:

– Говорите.

– Говорю. Барышев, привет!

– А, коммерческий! Здрасте!

– Рад застать тебя дома в добром здравии.

– Я бы не спешил делать выводы.

– Что, досталось за выходные?

– Теща использовала меня по максимуму, вспахал все, что мог, и все, что не представлял, что могу вспахать, тоже.

– Ты там за трактор, что ли?

– Вроде того, – вздохнул Серега. – Марки «КМС по борьбе за урожай». На мастера не вытянул покамест, но через пару лет сосуществования с такой тещей сдам любой норматив. Что же касается моих прав, то работаю за еду и ласку. Мне сказали два раза «молодец, Сережа» и один раз «как я тебя люблю!».

– Что из вышеперечисленного сказала жена, а что теща? – задумчиво спросил Алексей.

– Сказала все жена. От тещи похвалы не дождешься. Упорствует в своем «он тебе не пара». Пополняет ряды настоящих тещ. А ты чего звонишь-то, коммерческий? – подозрительно спросил Барышев. – Пора заканчивать вводные процедуры. Излагайте суть.

– Погоди. Я только переверну котлеты сочные из мяса молодых бычков.

Серега хмыкнул. Поддев ножом котлету, Алексей понял причину. Добрая половина мяса молодых бычков прилипла ко дну сковороды, словно бы котлета была склеена из картона. Под воздействием высокой температуры картон стал превращаться в неприятную массу бурого цвета.

«Ничего, – утешил себя Алексей. – Как-нибудь». И вернулся к телефону.

– Тебя не удивляет, Серега, что у меня неприятности?

– Ты для них родился. Но Анюта ничего не говорила. Неужели тебя уволили? – ахнул Барышев.

– Да не на работе неприятности. Вернее, те, что на работе, меня мало задевают. Тут другое…

– Ну?

– Мой сосед по даче, то есть сосед по даче моей жены, отдал богу душу. Все было бы ничего, если бы это произошло без цианистого калия и если бы этот злодей не оставил посмертные мемуары, где упоминается моя жена, я в амплуа ревнивого мужа, и тупые менты, которые никогда не находят убийц. В перспективе меня ждет скамья подсудимых. Как тебе?

– Неплохо. Стиль изложения подкачал, но суть я уловил. А не врешь?

– Если бы! Самое гнусное, что под меня копают. Мои же бывшие коллеги. В частности, капитан Михин. Из районного ОВД.

– И что ты собираешься делать?

– Тебе вот звоню.

– У вас есть план, мистер Леонидов?

– Есть ли у меня план? У меня всегда есть план!

– И моя роль?

– Погоди, у меня, кажется, молодые бычки горят.

– Картон не горит. Он тлеет, – вздохнул Серега. – Мне приходилось этим питаться.

– И каково на вкус?

– Сносно, если никогда не был женат. Тебе, Леха, понравится вряд ли. Я знаю, что Александра готовит хорошо.

– Я все-таки сниму сковороду.

Он переставил мясо молодых бычков на соседнюю холодную конфорку. Бычки продолжали шипеть, возмущаясь, что их так варварски смешали с картоном. Барышев продолжал вздыхать в телефонную трубку. Сочувственно.

– Ты давно на шухере не стоял? – спросил его Алексей.

– С детства, когда яблоки у соседской бабки воровали.

– А как насчет отмычек и небольшого конфликта с законом?

– Ну, ради нашей дружбы… Если надо…

– Очень надо, Сережа, – серьезно сказал Алексей.

– И куда ты хочешь влезть?

– На дачу к этому недоделанному Тургеневу. К Пушкину-Лягушкину, – со злостью сказал Алексей.

– Эк тебя проняло!

– Потому что я прочитал его пасквиль. Это был не писатель, это был… Гадюка, и та не так ядовита.

– А что нам надо на его даче?

– Мне нужны его бумаги. Последняя рукопись.

– Издать хочешь? – хмыкнул Барышев.

– Понимаешь, Серега, мне достались только два отрывка. Остальное, как утверждает правосудие в лице капитана Михина, – философские измышления. Не представляющие никакого интереса для следствия. Но я уверен, что из пятнадцати листов мелким шрифтом можно выловить немало. Меня кое-что насторожило, когда я присутствовал на осмотре места происшествия. Я просто уверен, что продолжение этой «Смерти на даче» есть, только где?

– Как-как? «Смерть на даче?» – удивился Серега.

– Именно. Ну не везет мне в жизни, и что?

– Как тебе, Леонидов А. А., капитан в отставке, в роли подозреваемого? Сухо, комфортно?

– Ага, только памперс слишком быстро намокает, а запасного нет. Ну что, Серега?

– И когда грабим банк?

– Давай по-тихому завтра ночью. Чтобы Сашка не знала, да и твоя супруга тоже. Бабы нам в этом деле ни к чему, потому что отговаривать будут непременно.

– А мое алиби для второй половины?

– Ночное дежурство.

– Ох, попаду я с тобой под дело о разводе!

– Я тебя прикрою. Кто за кем заезжает? Твоя машина в каком состоянии?

– В таком же, как и твоя. «Жигули» на пенсии. Когда ты себе джип-то купишь, коммерческий директор?

– Когда сам на пенсию пойду. Или когда научусь воровать и брать взятки. Значит, ты приезжаешь ко мне на своем «жигуле», как только улизнешь из дома, и отправимся на дачу к писателю, прихватив соответствующий инвентарь.

– Что брать?

– А я знаю? Ключи какие-нибудь, отмычки… Или лучше выставить раму и залезть через окно?

– Ладно, на месте обсудим. Жди.

– До завтра.

Леонидов положил трубку и почувствовал, что ему стало легче. Лезть в чужой дом, опечатанный казенной печатью, удобнее с надежным и физически сильным товарищем. В Сергее Барышеве он не сомневался. Они давно уже забыли зимнюю размолвку и примирились окончательно.

Весь следующий день Леонидов сидел на рабочем месте как на иголках. Думал о ночной вылазке и не реагировал на неприятности, которые были такими же, как всегда: там не отгрузили, тут забыли, здесь не состыковались… И все в итоге шло как по маслу: чем меньше нервничаешь, тем быстрее рассасывается. Причем само собой.

В семь часов вечера Алексей быстренько свернул дела, заехал в хозяйственный магазин, купил зачем-то топорик, тиски, набор отверток, пару нитяных перчаток и бельевую веревку. «Господи, на гору я, что ли, собираюсь лезть? Там окно на высоте полутора метров! Всего-то!» – мысленно ругнул он себя, все же беря веревку.

Барышев появился в десять часов, когда уже начало темнеть. Огромный, одетый в камуфляжную форму, со спортивной сумкой в руке.

– Что там? – кивнул на нее Леонидов.

– А, всякая хрень. Думаешь, я когда-нибудь лазил в чужие дома? Я честный.

– Думаешь, я профессиональный взломщик? Но мне эти бумаги знаешь как нужны?

– Что, так серьезно?

– Тут не до шуток. Писатель даже улики подбросил. Чтобы меня стали подозревать. Пуговицу от моей рубашки и Сашкин платок. Основательно подготовился.

– А зачем?

– Это я и хочу понять. Поехали, нечего время тянуть.

– Погоди, еще не стемнело.

– Пока доберемся, пока в кустах посидим… Стемнеет. Еще пара часов и… А потом не собираешься же ты прямо к дому подъезжать? Надо хотя бы полтора километра пешочком протопать.

– Зачем так много?

– Опыт подсказывает. Лучше вблизи места предполагаемого взлома не засвечиваться.

– А опыт не подсказывает тебе, что взломщиков привлекают к уголовной ответственности?

– Меня и так привлекут. Из двух зол надо выбирать меньшее, – философски заметил Алексей.

– Тогда карту местности давай, Леонидов. Я на даче у тебя ни разу не был, а в темноте могу и не сориентироваться.

– Обойдешься. Это не приграничная зона, а всего-навсего деревня Петушки Московской области. Где там блуждать?

– Если нет карты, обязательно нужен проводник. Поскольку ты местный житель, ты и поведешь.

С ролью проводника Алексей согласился. Надел темную ветровку и спортивные штаны в тон. Потом взял сумку со всякой всячиной и вместе с Барышевым спустился вниз, к машине.

…Доехали они часа за полтора, когда уже окончательно стемнело. Оставили машину в кустах и направились к поселку, стараясь держаться поближе к дороге. Трава была влажной. Как только на шоссе появлялась машина, оба невольно вздрагивали. Пару раз даже нырнули в кусты. Леонидов злился:

– Так мы до утра будем идти! Давай представим, что мы просто люди. Что, здесь не ходят, что ли, по ночам?

– Чего бы с фонарем и с флагом не шагать прямо по дороге и под барабанный бой? Вопя при этом: «Мы хотим влезть в чужую дачу!» – разозлился и Серега.

– Но не шарахаться же в кусты все время? Давай сворачивай. Вот она, проселочная дорога! Которая ведет прямо к дому Клишина! Нам сюда.

– Мать честная! В лес!

– Ну и что?

– Да так. Темно, хоть глаз выколи!

– Будто ты ни разу не участвовал в ночных марш-бросках, – буркнул Алексей.

– Тише ты! Опять кто-то шуршит!

– Тьфу! Это ж мышь.

– Мышь!

– Что ты орешь?

– Я не люблю маленьких животных, – виновато сказал Барышев. – Чем меньше живая тварь, тем она противнее. Вдруг кусается?

– Хрен прокусит такая маленькая твою слоновью кожу.

– Понимаешь, я медведей не боюсь. Волков не боюсь. Даже тигра не испугаюсь. Но мышь! Это ж такая пакость! Это ж…

– Стой! Хватит бормотать, вот она, дача! – Леонидов махнул рукой на темный дом, показавшийся впереди. Потом сказал: – Боюсь, петли на воротах ржавые, будут скрипеть. Давай-ка через забор махнем.

Серега вновь начал ворчать. Алексей же подумал о том, что им повезло. Дом Клишина – крайний. И подошли они со стороны леса. Он перемахнул через забор первым. Следом перевалился Серега. Жидкий штакетник не выдержал, раздался треск.

– Барышев, слон! Мать твою… – выругался Алексей. И добавил: – Тише.

– И что? – спросил Серега, очутившись на дачном участке.

– Что, что, к дому давай!

Они осторожно подошли к писательской даче. Обе двери – и черный ход, и парадный – были опечатаны. Алексей выбрал, разумеется, заднее крыльцо. По деревенской улице могут прогуливаться влюбленные парочки, и они наверняка заметят, что кто-то ломится в дом Клишина, если идти с парадного. Еще ментов вызовут!

– И что? – вновь спросил Серега.

– Что, что! Поднимайся на крыльцо и замок ломай! – прошипел Алексей. – Либо дверь снимай с петель!

– Бездарность ты, Леонидов, в чужой дом влезть не можешь. Тут легче окно выставить. По переду-то они рамы заменили, а здесь только наметили. Старье! – Серега презрительно сплюнул. – Рамы гнилые. Сейчас поддену легонько, и… И печать вашу милицейскую не нарушим, и шума не так много произведем. Думаешь, так легко сломать амбарный замок? Или дверь высадить?

– Выставляй окно.

Серега взял сумку с инструментами и отправился штурмовать окно.

– Леха, помоги! – гулким шепотом позвал он через несколько минут.

– Чего?

– Шатается, надави посильнее. Раз-два!

– С…

– Е…

– Заткнись! Сашка в доме на соседнем участке! Знаешь, какой у беременных сон чуткий?

– А почему надо от Александры скрывать?

– Потому что она врать не умеет. Если спросят, обязательно будет краснеть… Ой! Нога!

Усердствуя, Серега наступил ему на ногу. Алексей едва не закричал в голос. Барышев – слон! Никогда не думал, что так тяжело залезть в чужой дом. Оказывается, как тяжело работать преступником! Им надо за вредность молоко давать. Вместе со сроком.

– Серега, а я пролезу? – с сомнением спросил он, когда рама была выставлена. Она и в самом деле оказалась гнилой. В порядке у писателя был только фасад.

– Пролезешь, – оскалился Барышев.

– Ладно, жди тут.

– Быстрее только. Фонарик возьми.

– Подсади-ка!

Барышев буквально впихнул его в окно. Алексей неловко плюхнулся на пол. Лезть в чужой дом оказалось не только трудно, но и некрасиво. В смысле, что никакой эстетики. Культуры производства.

Алексей очутился в темных сенях и зажег фонарик. На цыпочках прошел в комнату, где первым делом включил компьютер, нашел дискету и скопировал на нее «Смерть на даче». На всякий случай скопировал и другие текстовые файлы, те, что хранились на диске «С». Марать бумагу покойник не любил. Во всяком случае, Алексей не нашел ничего интересного ни в тетрадках на столе, ни в его ящиках. Так, мелочовка: несколько писем, порванный пополам конверт, парочка фотографий. Письма Леонидов прихватил, все остальное оставил. Пару дискет с пометками, сделанными кривым «пьяным» почерком, Алексей тоже прихватил. Потом направился в сени, где почувствовал себя немного увереннее. Выглянул и позвал Барышева:

– Серега!

– Ну?

– У меня идея!

– Не надо.

– Надо. Ты сможешь восстановить все так, чтобы никто не догадался о взломе?

– Не смогу, – сердито засопел Серега. – Рама развалилась. Я ее малость сдавил, и…

– Сашка мне рассказывала, что на здешних дачах местные хулиганы по ночам орудуют. Ничего ценного не берут, а просто тусуются. Пьют и по пьяни все громят. Все равно поймут, что сюда влезали, давай под местных закосим?

– Точно?

– Конечно! Если и будут искать, то не те, кто занимается убийством Клишина, факт. Я эту процедуру знаю. Да и кто заявит? Наследники? Подумаешь, хулиганы вломились! Ничего ведь не взяли!

– Ладно, тогда давай быстрее. Надоело мне здесь стоять.

– Сейчас.

Леонидов вернулся в дом и постарался по-быстрому «навести бардак»: перевернул несколько стульев, запачкал ковер на полу, повалялся с ногами на кровати. Сойдет. Главное, что ничего не пропало. Пара писем не в счет. На всякий случай он порвал несколько листков бумаги, выдрав их из тетрадей, и бросил на ковер клочки. Потом вернулся к окну:

– Все. Лови меня!

– Грязные следы остались? – деловито спросил Серега, подставляя руки.

– А что? – спросил Алексей, приземлившись.

– Так на тебе были нитяные перчатки. Получится смешно, если отпечатков пальцев не найдут, а отпечатков ног сколько угодно. Какие-то странные хулиганы получаются, безрукие. Ботинки сожги на всякий случай. Надеюсь, они не новые.

– Точно! У меня старые кроссовки в машине есть, я переобуюсь, а эти по дороге в болотце заброшу. Или на помойку.

– Хорошо бы дождь пошел, – задумчиво сказал Серега.

– Почему?

– Потому что на меня трудно купить ботинки. Своими я дорожу.

– Погоди, сейчас твои следы затопчем.

– Все, Леха, с меня достаточно. Пошли отсюда. В крайнем случае получим срок за мелкое хулиганство. Дадут условно, учитывая прошлые заслуги. Надеюсь. – И Серега грустно усмехнулся.

Алексей вздохнул: «Вот до чего дошло!» Но кто бы ему дал эти бумаги?

Они пошли все к тому же забору. Оглянувшись, Алексей заметил, как в его доме зажегся свет.

– Черт, Сашка все-таки проснулась! – прошипел он.

– Главное, она не видела, что это ты.

– Тьфу-тьфу. Ты спать-то где будешь?

– На ночном дежурстве. У тебя, конечно! Не возвращаться же в такое время к жене. Глаза выцарапает!

– Спасибо тебе, Серега. Ты настоящий друг, – с чувством сказал Алексей.

– Не за что. Ты все время в мою жизнь вносишь разнообразие. Только не забудь рассказать, что там с этим писателем. Интересно.

– Погоди, мы еще вместе будем над этими бумагами колдовать, может, и ты чего-нибудь разглядишь. Мне личная обида мешает.

– Если там про тебя гадости написаны, я с удовольствием почитаю. А вот и забор! Давай лезь.

– Тю… Да тут дыра! Ну, ты, Серега, и слон!

– Не я. Хулиганы.

…Минут через двадцать они добрались до машины: Серега вставил ключ в замок зажигания. Словно внимая его мольбам, старушка тут же завелась. Только очутившись на переднем сиденье и расслабившись, Алексей почувствовал, что смертельно устал. Совмещать работу на фирме и частное расследование – это, знаете ли…

Когда выехали на трассу, он уже сладко спал. Снился ему Павел Клишин. Писатель бродил по своей разгромленной даче и сокрушался. «Так тебе и надо!» – злорадно подумал Алексей.