Читать книгу «– Автора!» онлайн полностью📖 — Натальи Андреевой — MyBook.

– Ешь меня поедом, родная, только не заставляй копать землю.

Жена улыбнулась, простила и сказала:

– Пойдем ужинать, а?

– Уже ужинать? – жалобно воскликнул он. – Разве вечер?

– Что, жалко день так быстро прошел?

– Еще бы! Выходные не проходят, а прямо пролетают! А тут еще этот твой сосед…

Пока Александра ставила на стол вареную картошку, посыпанную молодым укропом, салат из помидоров-огурцов, селедочку и початую бутылку водки, Алексей задумчиво рассматривал цветы на клеенке и молчал.

– О чем думаешь? – Саша наконец села за стол.

– А где Сережка? – очнулся Леонидов.

– Он наспех поел и умчался на тот конец поселка, к другу.

– Ему здесь хорошо?

– Любому ребенку за городом хорошо. Так о чем ты так задумался?

– Да я все насчет писателя…

– Все-таки задело?

– Дело интересное.

– Водки выпьешь?

– Как ты узнала, что я хочу выпить?

Она улыбнулась и пододвинула к нему рюмку. Леонидов выпил и закусил селедочкой, захрустел лучком. А жизнь-то налаживается!

– Недавно я смотрел телевизор, – сказал он. – Передача была о литературе…

– Ты и такие смотришь? – подколола жена, как раз таки учитель литературы.

– Речь шла о загадке смерти какого-то гения.

– Тогда понятно! Уж если загадка смерти…

– Смейся, смейся! Дело в том, что там сказали, будто бы существует теория Эйнштейна о том, что настоящий, гениальный писатель или поэт – сгусток непонятной энергии и вроде как ее проводник. Или особое, притягивающее эту энергию тело. И будто бы другие тела, которые попадают в его орбиту, могут изменить назначенное им движение.

– Ну и что?

– Понимаешь, сила прозрения таких людей настолько велика, что они способны даже предсказать собственную смерть. Только изменить ничего не могут. Вот знает человек, где и когда его убьют, но в назначенный день его туда тянет неодолимо.

– Все равно не понимаю, к чему ты клонишь?

– Передачу я видел давно, – Алексей невольно вздохнул. – А сегодня меня поразило то, что я прочитал у Клишина. Он описал, как лежит мертвый, и то, что его отравили именно цианистым калием, представляешь? Там еще дальше было: «Мое тело лежит…» А потом Михин меня отогнал от компьютера… И что ты про это думаешь?

– Знаешь, Леша, основное условие, при котором твои домыслы верны, – это гениальность Павла. Или, по крайней мере, наличие у него очень большого таланта. Я читала его вещи. Конечно, я всего лишь учитель, не критик, и не литературовед, но…

– Что но?

– Это не то. Это похоже на бред. А местами я бы даже сказала – отвратительно! – Сашу невольно передернуло.

– Все гениальное сначала воспринимается современниками в штыки. Это потом начинаются дифирамбы, ахи-вздохи. А поначалу только гонения и хула.

– Не знаю. Мне не нравится, как он пишет. Впрочем, тебе стоит почитать, чтобы оставить свою блестящую догадку.

– А что он был за человек?

– Я не настолько хорошо его знала, – замялась Саша.

– Ну, хотя бы в школе? Каким он был?

– Звезда, без сомнения. Но… Злая звезда. Помнишь сказку Оскара Уайльда? «Звездный мальчик»? Красивый принц, звездою упавший с неба, смеется надо всеми, совершает отвратительные поступки и потом в наказание превращается в уродца. И только тогда начинает быть к людям добрее. Так вот, Клишину не помешало бы повторить судьбу этого принца.

– Что, он был таким злым?

– Павел Клишин был неприятным человеком. В общении. Редкой красоты мужчина, пока молчит. Им любуешься. Но когда он открывает рот, оттуда словно жабы сыплются. Жабы и змеи. И все очарование пропадает.

– А его талант? В чем была звездность Клишина?

– Еще в школе он писал неплохие для своего возраста стихи. Пародии писал на одноклассников, а потом еще и зачитывал их на школьных вечерах. Все смеялись, конечно. Это было необыкновенно остроумно, но зло. Очень зло. Я даже помню некоторые строчки. Переписывала тайком, как и все, из школьных стенгазет, где эти пародии потом появлялись. Все девочки были влюблены в Пашу Клишина.

– Ну-ка, ну-ка?

– Одна пародия называлась «Почти по Маяковскому». На парня, который не умел писать сочинения. Начало стандартное: «Я волком бы выгрыз бюрократизм, к бумагам почтения нету, к любым чертям с матерями катись любая бумажка, но эту…», а дальше уже от Паши:

 
К столу сочиненья ребята несут,
          живой вереницей движутся.
Сдают сочиненья, и он сдает свою
                      не тощую книжицу.
К одним сочиненьям – улыбка у рта, к другим —
                     отношение плевое.
С опаской берут, например, когда,
                подписано Гришиным Вовою.
Берут, как бомбу, берут, как ежа…
 

Ну и так далее. Помнишь небось все в школе учили?

– Ха-ха! Смешно! А еще?

– Ну, еще про нашего комсорга, тоже под Маяковского:

 
На земле бумаг до неба,
В синем небе звезд до черта.
Если б я комсоргом не был,
Я бы стал бы звездочетом…
 

А дальше о его пустозвонстве и мечтательности.

– Клишин что, Маяковским увлекался?

– Нет, почему? Были и другие пародии. «Почти по Пушкину», например, про одного двоечника:

 
Сижу в этом классе, как в клетке сырой,
И жду, когда Кобра отпустит домой.
 

– Кобра – кличка нашей химички.

 
Мой верный товарищ, тетрадный листок,
Все стерпит, что я нарисую в урок…
 

И так далее.

– Смешно!

– Разные были пародии, каждый месяц они появлялись в школьной стенгазете. И там сразу же собиралась толпа.

– И чего ж тут злого?

– Это сейчас нам, взрослым, кажется, что мило, весело и безобидно. А когда подростки… и если читают при всех? Вслух? Происходит процесс формирования личности, а про твои недостатки вдруг узнают все и начинают смеяться. Дети ведь безжалостны. Пашу даже пытались бить.

– Получалось?

– Он в старших классах тяжелой атлетикой увлекся. Говорили, напал, мол, «бзик» физического совершенства.

– Что такое «бзик»?

– Очередная бредовая идея. Клишин весь состоял из этих «бзиков», постоянно придумывал себе новый путь к совершенству. То в нирвану прямо на уроке впадет, то вобьет себе в голову, что форма должна гармонировать с содержанием. Сила воли у Павла еще в школе была потрясающая. Он бросался на штангу с таким остервенением, будто это последний барьер между ним и мировой славой. Во всяком случае, избить его было не просто, не многие рисковали.

– Девочки, наверное, просто с ума сходили?

– Еще бы! Представляешь, каким Паша стал после года упражнений со штангой? Мистер Олимпия, разделывающийся с рифмами, как повар в китайском ресторане с живой рыбой. Видел по телевизору, как они ножами орудуют? Вот так же и Паша – со словами: вскроет, обрежет, почистит и швырнет на раскаленный металлический лист: «Готово!».

– Образно. Значит, был-таки талант?

– Преподаватели литературы прочили Павлу великое будущее, – усмехнулась Саша. – И даже парту, за которой он сидел, берегли. Для мемориальной таблички, не иначе. Но все равно, Паша был подлец, – в сердцах сказала жена.

– Это еще что? Обида?

– А зачем он гадости говорил?

– Тебе?

– Всем. Там были еще и пародии на влюбленных девочек, и вообще… Павел выставлял их дурами, смеялся над ошибками в любовных записках и над их содержанием. Он еще говорил: «Пойду на свидание только к той, достойной, которая напишет маленький литературный шедевр».

– Нашел такую?

– Знаешь, Леша, ты увлекся. Теория твоя – бред. Не знаю, кого там подгоняли под какую теорию, только Клишин не подходит. Ничего он предсказать не мог и никаким гением не был.

– Что-то мне не нравится твой тон…

– Все! Слышишь? Не желаю! Хочу смотреть телевизор и говорить о приятных вещах!

– Хорошо… Спасибо за ужин и за интересный рассказ. Посуду помыть?

– Я пока еще не очень беременная.

– То есть?

– Животик маленький, мне не мешает. Сама помою.

– Смотри… Пойду по программам пошарю, новости послушаю. Может, революция свершилась? К власти пришли красные и мне уже пора обратно в органы, чтобы прокормить семью? – пошутил он.

Леонидов так и не понял, почему Александра так резко оборвала разговор о Клишине. Что-то здесь не то. Ах, Сашка! Темнишь! Сердце Алексея вновь начал точить червячок ревности. Какому мужу хочется быть рогатым? И эти фотографии… Пусть Клишин был подлец, но зато какой красавчик!.. Может женщина устоять против такого соблазна? Вряд ли. Неделю его с Александрой разделял только забор! Неделю! А Сережка целыми днями у друга, на другом конце поселка.

Алексей сидел в комнате молча, уставившись в телевизор. Он ревновал, отчаянно, понимал, что это глупо, и ревновал еще сильнее. В душе у него все равно кипело. Он сдерживался, пока «Времечко» не рассказало про этого кота. Позвонила какая-то девушка и, рыдая, поведала печальную историю о том, что на окраине Битцевского лесопарка, где она гуляла с молодым человеком, сидит на сосне кот. И не может слезть оттуда уже девять дней. Его хозяйка – бедная старушка – плачет, потому что не в состоянии заплатить ни спасателям, которые требуют денег, ни другим службам, с длинными лестницами. Дорого.

Потом в передачу звонило много людей, и хотя были и другие сюжеты, например, про папашу, придушившего новорожденного младенца, про махинации с пивом, вместо которого в бутылки льют разведенный шампунь, всех взволновала именно судьба бедного животного! Все рыдали по этому коту, и жена Александра тоже разохалась и прослезилась:

– Нет, Леша, какие жестокие люди! Как же он там девять дней сидит и без еды?

– Плохой кот. За каким лешим он на эту сосну залез, если домашний?

– Тебе его не жалко? А что он там пьет?

– Морду под дождевые капли подставляет. Ему хватает.

– Тебе кота не жалко?!

– Это называется «естественный отбор»: не можешь слезть с сосны, значит, плохой кот.

– Что ты говоришь?! – Саша почти плакала. Леонидов подозревал, что беременные женщины становятся жалостливыми и слезливыми, он очень любил свою жену, но дело было даже не в коте. Вернее, совсем не в коте.

– А ты представь, что я тоже сижу на высокой сосне, которая называется фирма «Алексер», ору так же душераздирающе, как этот самый кот, и тоже не могу слезть? Кому меня жалко? Кто разрывает телефон звонками и предлагает деньги, чтобы оплатить спасателей?

– Тебя туда никто не гнал…

– А его кто гнал на сосну?! И вообще, кто-нибудь кого-нибудь куда-нибудь насильно загоняет? Сами лезем, но жалеем почему-то бессловесную тварь! Кота! А мне младенца жалко! Людей, которые травятся шампунем, покупая его как пиво! Почему все так убиваются по коту?!

– Вот! Я так и знала! Стоило только появиться рядом с тобой трупу, и ты… Опять! Господи! – Саша уже по-настоящему расплакалась и взялась руками за живот. Алексей испугался.

– Все, милая. Я молчу. Все, Саша… Александра, слышишь?

– Это не я виновата! – рыдала она. – Ты сам…

– Конечно, сам.

– Можешь там больше не работать…

– Конечно, могу.

– Ты это сделаешь?!

– Нет, успокойся ты.

– А вдруг у меня не будет молока? Как мы его прокормим? Нашего ребенка?

– Было же в первый раз?

– А вдруг?

– Хватит плакать. У тебя будет все самое лучшее, клянусь! Я не буду орать на своей сосне, спасателям тебе платить не придется. Я все-таки не такой домашний кот, мне приходилось слезать с деревьев и повыше. Не реви, Сашка, ну, не реви. Давай не будем, а?

– Хорошо, не будем. Просто мне страшно.

– Это в твоем состоянии естественно. Забудь про этого писателя, я ни слова больше не скажу. И даже о нем не вспомню. И на пушечный выстрел к его дому не подойду. Иди, ложись спать.

– А ты?

– Я Сережку домой загоню, посмотрю еще немного телевизор и лягу.

Она опять заплакала.

– Теперь чего?

– Жалко тебя…

– Все, иди спать. Потом ты начнешь реветь по жертвам войны в Югославии, еще через десять минут убиваться обо всех бездомных, детях. Это, конечно, правильно и понятно, но твоя задача сейчас успокоиться и подумать о своем собственном ребенке. А уж мы, несчастные орущие коты, будем решать мировые проблемы. – Он вздохнул и пошел в сиреневые сумерки, искать Сережку.

3

Он вернулся на следующий же день, капитан Михин Игорь Павлович. Вошел в калитку с тем самым выражением лица. С которым одни люди доставляют другим большие неприятности. Окинул взглядом лужайку около дома и сам дом, на стенах которого облупилась зеленая краска, из-за чего он был похож на больного стригущим лишаем. Потом увидел хозяина. Выражение лица капитана Михина стало еще жестче. Будто бы тот поймал воришку с поличным. «Воришка», то есть А. А. Леонидов, невольно насторожился.

– Здравствуйте, Игорь Павлович. Вы к нам?

– К вам. К вам лично.

– И за что такая честь?

Михин тянуть не стал, спросил сразу и в лоб:

– А какие отношения у Павла Андреевича Клишина были с вашей женой?

– Обычные, соседские. – Леонидов все еще боялся поверить. Неужели он ошибся? И дальше все-таки про Сашу?

– А если вы прочитаете это?

Машинально Алексей пересчитал протянутые ему листки. Их было не пятнадцать. Гораздо меньше. Но и этого вполне хватило, чтобы он почувствовал, как земля уплыла из-под ног. Потому что на протянутых ему Михиным листках Алексей прочитал следующее:

«Смерть на даче». Отрывок

«…Моя дачка расположена в живописнейшем месте: куда ни кинь взор, везде леса и поля, поля и леса. Леса на вид похожи на леса, а поля – на плитки соевого шоколада, такие же безвкусные и ненастоящие, лишенные плодородного слоя, отчего на них ничего и не растет. Зато лес действительно хорош – ароматный, как зеленый чай, и такой же полезный для измученного кислородным голоданием организма. Надо чаще гулять в лесу и насыщаться им на всю долгую-предолгую зиму. Что-то потянуло меня на гастрономические сравнения, хотя позавтракал я плотно. На природе у меня просыпается зверский аппетит, я даже боюсь располнеть. Но не это главная моя проблема. Все было бы ничего, если бы не соседи. Соседи по дачному участку – это беда. Соседи, зарывшиеся в свои грядки, как кроты. Какая пошлость! Не знаю, как быстро плодятся последние, но эти преобразователи плодородного слоя планеты с каждым годом становятся все вреднее. И количество их растет. Они уничтожают буйную растительность и сажают вместо нее ту, которую только и можно, что жрать. А годится для процесса пищеварения, как оказывается, очень многое. Вот и появляются рядом со мной все новые грядки и новые дачи, а по выходным покой даже не снится, потому что роскошью становится сам сон. Приехав на дачу, эти животные, эти кролики, эти кроты первым делом напиваются, как свиньи, и всю ночь орут «Виновата ли я…» Виноват ли я, что мне приходится это слушать?

Один такой соседский экземпляр я наблюдал вчера сквозь ветви старых вишен: маленький тощий мужичонка с красными от перепоя глазами, одетый в спортивный костюм липовой фирмы «Адидас». Меня тошнит от этого так называемого «среднего класса». Этот выскочка даже не в состоянии отличить липовый «Адидас» от настоящего! Он приехал на «Жигулях»! Подумать только! А ведь коммерческий директор! Что это за фирма такая, где не могут должным образом оплатить услуги коммерческого директора? Скорее, это фирмочка. Фирмашка. А он не директор, а директорок. Я узнал о его должности от его же жены. Эта бабенка, у которой теперь уже заметно выпирает живот (надо же чем-то удержать кормящего мужа!), бегала за мной когда-то, как кошка. Да и сейчас не прочь. Впрочем, она смазлива и не глупа. Жаль, что общение с ней не оставило мне приятных воспоминаний. Разве что школьные… Порывшись в памяти, я даже вспомнил ее имя: Александра. Мы с ней «гуляли» в старших классах. «Гуляли» – это такое смешное слово, которым подростки обозначают определенного рода контакты между созревшими в половом отношении и весьма зелеными в моральном особями противоположного пола. Вот и с этой Александрой у меня было несколько приятных мгновений и много пустых разговоров о том, что вообще надо делать без лишних слов. Кажется тогда, много лет назад, я даже ее послал далеко и надолго, устав просвещать в вопросах отношения полов.

Я не помню подробности именно этого моего романа. Их было так много, этих влюбленных девочек! Но она и до сих пор не перестала вешаться мне на шею. «Чем меньше, тем больше», согласно формуле, выведенной нашим классиком, круглая дата рождения которого стала в этом году поводом для массовых народных гуляний. Стоит быть великим, чтобы даже после смерти спаивать свой народ! Но мы сейчас не о литературе, а о поводе для творчества, т. е. о любви. Есть любовь – есть повод писать. Нет любви – есть повод быть счастливым.

И почему наши дачи оказались рядом? Просто напасть! Как только она приехала, у меня испортилось настроение. Я сразу понял: будет мешать работать, заглядывать через забор и делать вид, что у нее дымит труба либо течет крыша. Скорее всего, сама проделает в ней дыру, чтобы затащить меня в дом. «Ах, нет ли у вас соли?», «Боже мой, закончились спички, нечем плиту разжечь!» Нате вам, пожалуйста, зажигалку. «Ах, Паша, ты ничуть не изменился! Быть может, зайдешь? Запросто, по-соседски?»…

…Так оно и вышло: мне пришлось прийти в их дом. Не отвертелся. Этот коммерческий директорок мог бы получше обеспечивать семью. Пол местами провалился, печь треснула. Понятно, силенок не хватает. Ни починить, ни денег заработать. Мне даже стало жаль беременную женщину. Конечно, я попытался что-то сделать, мне это не слишком-то удалось, но не денег же ей предлагать? На новую печь. Потом была неизменная чашечка кофе, ностальгические воспоминания о школе, о нашем неудачном романе, о том, как она даже пыталась из-за меня травиться, но вместо яда по ошибке наглоталась слабительного и целый день просидела в туалете.

Я смеялся, потому что эта Саша была временами мила, а глаза у нее такие же синие, как и у меня. Обожаю этот цвет! Имеется в виду цвет глаз. Но на этом наше сходство заканчивается. Ее сын убежал гулять, мы были одни. И мне не составило ни труда, ни отвращения поцеловать ее и сделать вид, что я все понимаю. Почему бы не воспользоваться моментом? Она ведь все равно не отстанет. У меня давно не случался секс с беременными женщинами, стало вдруг интересно. А все было так просто и откровенно, что потом мне вдруг стало скучно.

Да, я любвеобилен и не против маленьких приключений, случайных страстных ночей. Но с достойным противником, который не будет драматизировать ситуацию. Любовь с радостью, но разлука без печали. Поэтому я очень осторожен, я вижу таких же чувственных телом и мертвых душой женщин по особому взгляду, который блестит, подобно нефтяному пятну на чистой воде. Рот этих женщин слегка приоткрыт, так’ же как и их стройные ножки открыты ультракороткими юбками. И в каждом их движении такая власть, что не жалко отдаться на милость победителя, впрочем, с правом выкупа из плена. Это как у Киплинга: «Мы с тобой одной крови, ты и я…» Эта кровь, эта порода охотников за удовольствием чувствуется сразу. А главное, что они не покушаются на мою свободу.

Так вот, я отвлекся. В этой женщине, в этой Александре, нет моей крови, она обычная домашняя курица, довольно-таки милая, но скучная до безобразия. Да и самой ей скучно жить. Соседа нет, и бедную женщину просто жалко. Я немного ее развлек, сделал такое одолжение. А зачем я вообще это сделал? А просто так! Минутный порыв. Или минутная слабость. Как хотите.

Жаль, что я не люблю описывать подробности интимных отношений между мужчиной и женщиной. Все эти губы взасос, долгие старания его над ее грудью, потом восторг сладкого Ущелья, плавание в океане любви и рае, разверзшемся прямо на грешной земле, а конкретно, на какой-нибудь кровати, траве, песке, тигровой шкуре… Это уже в зависимости от фантазии автора. В этом так же мало реальности, как в выигрышном лотерейном билете, единственном на многомиллионный тираж. Ха-ха! Ну было и было, ничего особо райского я не вкусил, не стоило есть то яблоко, из-за которого Адама и Еву изгнал с небес Господь. Да мужику, по моему мнению, не очень-то и хотелось, все проклятая прародительница-баба. А заканчивается это всегда одним и тем же: «Тебе понравилось, милый?» Нет. Мне не понравилось. Потому что никаких новых открытий я для себя не сделал. Наверное, пора попробовать что-нибудь экзотическое, нестандартное в плане размера, роста и дежурного набора конечностей. Есть ли у кого-нибудь имплантированные щупальца? Надо дать объявление в газету. А лучше в Интернет. Авось откликнутся инопланетяне!



 









1
...
...
8