Бирюза

 
Прощаясь утром, глядя мне в глаза,
Он протянул ларец с резною крышкой.
Там драгоценная лежала бирюза —
Подарок за ночь этого мальчишки!
 
 
Все безупречно: камни и оправа.
Колье великий мастер создавал!
Для сердца женского – смертельная отрава.
И мальчик это видно сознавал.
 
 
Мужчины, что входили в эти двери,
Мне делали подарки и дороже.
Слова любви шептали, в них не веря.
И я не верила, конечно, тоже.
 
 
Сказала: «Ты так молод, не богат!
Наверно влез в долги? Поверь – не стоит!
Здесь слишком много для меня карат!»
В ответ: «Я знаю, сколько это стоит!
 
 
Я – ювелир, который заковал
В оправу эти камни так красиво.
Когда ночами по тебе я тосковал,
Я представлял, КАК ты бы их носила!»
 
 
«Скажи, зачем ты даришь это мне?
Ведь это камень верности хранимой?»
«А я люблю!» сказал он в тишине
«Тебя люблю, и быть хочу любимым!
 
 
А сердце, если в нем живет любовь,
Не ведает сомнений, не стареет,
Любимой все прощает вновь и вновь…
Пусть даже бирюза позеленеет!»
 

Кофе

 
На морском берегу под ажурным балконом
Мальчик кофе варил по арабским канонам —
На горячем песке, в джезеве с кардамоном.
Ароматом напитка район околдован…
 
 
– У нас не Европа, а Ближний Восток!
Где-то время – вода! Наше время – песок!
Ваше быстро бежит, все торопятся жить.
Наше плавно течет и дает различить
Все оттенки во вкусе и в аромате, —
Седовласый старик в белоснежном халате
Говорил, отпивая глоток не спеша,
– Подожди, сделай то, чего просит душа.
 
 
Выпей кофе, почувствуй в нем горечь и сладость!
Это – жизни глоток, где печали и радость
Дополняют друг-друга, раздельно не ходят!
И гурманы их нотки во вкусе находят!
Но бывают и те, кого горечь пугает,
Они сахаром напрочь ее убивают!
Ну а кончится сахар? Тогда будет горько!
Нужна мера во всем – что, когда, где и сколько!
 
 
Мера нужна и в словах, и в делах.
Безмерно любить может только Аллах!
Сверх меры карать Аллах может тоже!
С Всевышним ровнять себя людям не гоже.
Люби этот мир за его многогранность —
Лишь горе познавший, постигнет и радость!
Кто долго и трудно искал свое счастье,
Сумеет его уберечь от ненастья!
Пей кофе горячим, пока только сварен,
И радуйся дню, что Всевышним подарен!»
 

Халат

 
Жду тебя на закате, когда
Ярче запахи горькой полыни,
Приготовлен кальян и вода
И ломтями нарезаны дыни.
 
 
Сладкий сок их стекал по ножу.
Над подносом пчела зазвенела…
По ножу я с тобою хожу —
Я совсем от любви опьянела.
 
 
Для тебя вышивая халат,
Ритуал выполняю простой —
Чтоб ушедший вернулся назад,
Ранить пальцы упрямой иглой.
 
 
Капли крови на шелке. Их ряд
Скрою вышивкой, как второй кожей.
Верю – в битвах тебя сохранят
Пусть никто тебя ранить не сможет.
 
 
Ни любовной стрелой, ни булатным мечом,
Ни восторженной лестью, ни ядом…
Не тревожься, мой милый, вовек ни о чем —
Просто будь! Просто будь со мной рядом!
 
 
Ты – мой пленник и мой Господин,
Я – твоя Госпожа и рабыня.
Мной повержен, кто непобедим
И свободен, как ветер пустыни.
 

Песчинка

 
Что такое песчинка? Не стоит тех фраз,
Что ты скажешь. Не счесть их в пустыне.
Замечают её, лишь попавшую в глаз,
Да и то не престало мужчине.
 
 
На песке под окном след коня твоего —
Он гарцует, хозяина чуя,
Ты так нежно по гриве погладишь его,
Что тебя я к коню приревную!
 
 
Вновь седлаешь с утра вороного коня,
Столб песка поднимая и пыли.
Ты стремительно так покидаешь меня,
Возвратиться скорее чтоб, или?..
 
 
Ночь откроет всё то, что не спросишь у Дня.
Я – песчинка в твоём мирозданьи!
Я живу и дышу, ожидая тебя.
Смысл жизни моей – в ожидании.
 
 
Когда ты далеко, когда ты не со мной,
Вспоминаю в минуты разлуки
Твои волосы с легкой, как дым, сединой
Твои смуглые сильные руки.
 
 
Но наступит тот срок, когда ты не придешь.
Не имеют значенья причины!
Не нужны мне ни горькая правда, ни ложь.
Выбор – вечное право мужчины.
 
 
Что ты выбрал? Другую страну и жену?
Иль войну, где ты голову сложишь?
Я любое решенье, как данность, приму,
Лишь ко мне ты вернуться не сможешь!
 
 
Заметает песок след коня твоего.
На рассвете всегда плохо спится…
Что такое песчинка? Совсем ничего?
Или Вечности все же крупица?
 

Аметисты

 
Над пустыней небо высоко и чисто,
А на небе звезды, словно аметисты.
Словно аметисты под моей чадрою,
Что дарил любимый, называл Звездою.
 
 
Голубые искры в золотой оправе…
Ни за что тебя я упрекнуть не вправе.
Приходил с закатом, уходил с рассветом.
Не любил вопросов, не спешил с ответом.
 
 
И осталась гордость – пылью на дороге,
Иль ковром тебризским, что бросал под ноги.
И остались слезы – просто аметисты,
Что горят на шее – дороги и чисты.
 

Гордость тебриза

 
Вытертый, старый тебризский ковер
Странник усталый принес в мой шатер.
Утром с рассветом он тронулся в путь,
Не пожелав еще день отдохнуть.
 
 
Мне в благодарность за кров и ночлег
Оставил сокровище тот человек —
По пурпуру шелка, как в старину,
Рыбы приплыли смотреть на луну.
 
 
Их не спугну, рукой тронув. Килим,
Поведай, кто был господином твоим.
Сначала красавица с матовой кожей
Тобой устилала любовное ложе?
 
 
Постойте, ведь это – дыра от кинжала?!
Он – ревности жгучей надежное жало!
Так коротки ночи с влюбленным поэтом,
Про мужа совсем забываешь при этом!
 
 
Убийство неверной не преступленье?
Сквалыга нашел для ковра примененье —
В мечети родного ему Тегерана
Читать на нем вечные суры Корана.
 
 
Своею изнанкою долго ли ты
Касался холодной кирпичной стены?
Нет! Лучше в азарте кровавой войны
Ахалтекинца горячей спины!
 
 
Чьи пальцы плели этот вечный сюжет
В столетьях, увы, затерялся ответ.
Молчанье пустынь и величие гор —
Их девичьи пальцы вплетали в узор.
 
 
Пусть гордость Тебриза не тлеет в веках —
Любовь и терпенье в его узелках.
 

Русалка

 
Где море обнимается с пустыней,
А солнце, словно доменная печь,
Там шариата древние святыни
Гостей к себе стараются привлечь.
 
 
Туристы, что по солнышку скучали,
К обеду тень пытаются найти.
Нам много солнца хочется вначале,
Увы, мы устаем на полпути.
 
 
Самой страны почти не видят гости.
Для них отелю мишурой сиять.
Мешки для плевел, семена бы горстью
Собрать и своим детям передать.
 
 
На опустевший пляж вплыла машина,
Песком вокруг стараясь не пылить.
Водитель вышел. Молодой мужчина
Дверь пассажира поспешил открыть.
 
 
Он максимально бережно старался
Помочь, тому, кого сюда привез.
Как этот мачо нежно улыбался
И не стеснялся не брутальных слёз.
 
 
Старуха, чёрная от времени и пекла,
Сухая, словно вяленый урюк,
Закутанная в кокон цвета пепла,
Открыты лишь лицо и кисти рук,
 
 
Выходит, но споткнулась. Придержала
Её под локоть сильная рука.
Вполголоса привычное: «Иншалла»,
И это было стартом для рывка.
 
 
Она шагнула в полосу прибоя,
Как птица, не умевшая летать.
Охотник-время срезало крыло ей.
И сын с тревогою смотрел на мать.
 
 
Та в мелководье стала на колени.
Мистическое что-то в этом есть.
Волна, рассыпавшись в ажурной пене,
Слегка толкнула. Предложила сесть.
 
 
Я, наблюдала это из засады,
Куст олеандра прикрывал меня.
Таким мгновеньям публики не надо.
Смотрела я, дыханье затая,
 
 
Как женщина, обняв руками море,
Смеясь и плача, говорила с ним.
Мне было видно за цветочной шторой:
Из кокона рождается дельфин.
 
 
Забыты были годы и тревоги,
Потери – им давно потерян счёт,
И если старость отнимает ноги,
Пусть женщина русалкой поплывёт.
 

Котострофы

Рыжий

Наташка:

 
Спутанная челка, сбитые коленки…
Рыжего котенка отняла у Генки.
Бабушка учила: «В слове наша сила!»
Но каких я только слов не говорила!
 
 
Вежливо просила: «Будешь другом!», но
Как баран уперся и твердит одно!
Я не дипломат или он зануда,
По любому, Генку я целовать не буду!
 
 
Терпенья не хватило – бились в рукопашной.
Нос ему разбила, но не это страшно!
Вот вернется мама вечером с работы,
Рыжего увидит, скажет мне: «Ну что ты!
Только кошек в доме нашем не хватает!»
Просто мама Рыжего еще плохо знает!
 
 
Рыжий ведь не кошка! Рыжий – это кот!
От него не будет никаких хлопот!
Рыжий не боится ни ворон, ни крыс,
И не откликается на глупое «кис-кис».
 
 
Он играть со мною может целый день:
Лазить по заборам, нападать на тень.
Наши вкусы схожи. Чтоб устроить пир,
Нам нужны всего-то вобла и пломбир!
 
 
Я учу уроки, рядышком урчащий
Рыжий наблюдает за происходящим.
Нет ли где ошибок, чисто ли пишу я…
И не ждет, заметьте, награды – поцелуя!
 

Генка:

 
Нос разбит и кровью залита рубашка.
Друг смеется: – Вижу, целовал Наташку!
Ты ж хотел котенка подарить ей вроде?
– Да! Мы обменялись сегодня в огороде.
– Где теперь твой рыжий? – У хозяйки. Дома.
– А тебе досталась? – Эта гематома!
– Что любовь закончилась, не успев начаться?!
– Я бы не советовал этим обольщаться!
Наташа – она умная, красивая девчонка.
И не запретит мне навещать … котёнка!
 

Рыжий:

 
Все коты завидуют! Вам скажу на ушко:
«У меня ведь самая красивая подружка!
Легкая, игривая, шустрая такая.
Мы с ней в масть попали. Она золотая!
 
 
Во дворе мальчишка маленький, бесстыжий
Думал, обзывает, называя рыжей.
Даже не взглянула – вот ее повадка!
Я его царапнул. Больше для порядка.
 
 
И собак дворовых от нее гоняю —
Знайте свое место! Я здесь охраняю!
А ночами думаю, вот бы в самом деле,
Если бы родиться ей в кошачьем теле…
 
 
Мы бы прогулялись ночью и по крыше —
Наши были б звезды и, конечно, мыши.
Но… коты завидуют, что моя подружка,
Угощая воблою, чешет мне за ушком.
 

Кот Пепел

 
Пепел лёг на кресло,
На кровать потом.
Ищет себе место,
Будучи котом.
Дочь его ругает:
«В Пепле весь диван!
Пусть он убирает
За собою сам!»
Да, коты линяют!
Есть такой грешок.
Они оставляют
За собой пушок.
Но! Практика нас учит,
 
 
Что кота пушок —
Это всё же лучше,
Чем пепла порошок.
С именем немножко
Заморочки были —
Оказался б кошкой,
Назвала бы Пылью
 

«Ты был никому ведь не нужен…»

 
Ты был никому ведь не нужен.
Комочек голодный, слепой.
Воистину чудо, что с мужем
Мы хрип вдруг услышали твой.
 
 
На «мяу» был также похожий,
Как двери несмазанной скрип.
Прочувствовать надобно кожей
Ребёнка кошачьего всхлип.
 
 
Ты звал хоть кого-то, упрямо
Ползя по бетонной плите.
Охрип, но искал свою маму,
А не было кошки нигде.
 
 
На восемь квадратов бытовка,
Вся в кафеле, нету окон,
Замок на двери, а чертовка
Вошла, родила, вышла вон.
 
 
Ты первый котёнок в помёте,
Роженицу кто-то спугнул…
И вы никогда не поймёте:
Как он к теплу жался и льнул.
 
 
Ты весь уместился в ладошке.
Забудь, что ты был одинок!
Я стану и мамой, и кошкой!
Своих не бросаем, сынок!
 

Сынок

 
Он в целлофановом мешке
Был самый верхний.
От берега невдалеке
Я слышу смехи.
Ублюдков отгоняя прочь,
Я дотянулся.
Трём нижним было не помочь
А он уткнулся
Мордахою в мою ладонь,
Дрожали лапы,
Глаза горели, как огонь.
Так стал я папой.
 
 
Сынок, да, ты увидел мир
Не в лучшем свете.
Тебя спустили, как в сортир,
Чужие дети.
Пусть я не кошка, но тебя
Я не покину
И твою ярость полюбя,
Поглажу спину.
 
 
Моя, тогда ещё жена,
Сказала: – Выбрось!
Мне аллергия не нужна!
Так сделай выбор.
Он будет ссать на мой ковёр
И рвать диваны!
Зачем сюда его припёр?
Ты ведь не пьяный.
 
 
– Тобою? Нет! Давно уже, —
Я ей ответил.
– Я задыхаюсь от вожжей,
Как кот в пакете.
Ты затянула удила
Настолько туго…
Ребёнка мне не родила.
Нашёл я Друга.
Ведь это мой родимый дом!
Он был и будет.
Я разделю его с котом.