Глаза ее заволокла мутная пелена, она забилась в судорогах и вдруг неподвижно вытянулась на постели.

– Что ты сделала с моей госпожой?! Ты отравила ее, мерзкая чужестранка! – воскликнула служанка Агриппины и бросилась на предсказательницу, в слепой ярости размахивая маленькими твердыми кулачками.

Сатурнина легко оттолкнула ее, презрительно усмехнулась и проговорила:

– Молчи и смотри, дурочка! Ничего твоей госпоже не сделалось, она всего лишь общается с богами!

И правда: грудь Агриппины вздымалась, руки ее сжимались в кулаки, губы шевелились, как будто она с кем-то разговаривала или просила у кого-то пощады. Так прошло несколько томительных минут, и вдруг Агриппина открыла глаза и села.

– Я видела сон, – проговорила она пересохшими губами и повернулась к Сатурнине. – Колдунья, растолкуй мне его!

– Я для того и пришла к тебе, госпожа! – почтительно ответила предсказательница. – Итак, что же ты видела?

– Мне приснилось, что я родила не младенца мужского пола, но змея! Золотого змея, увенчанного короной. Золотого змея с перепончатыми крыльями…

– Этот змей именуется Василиск, или царственный. Он обитает в жарких пустынях Западной Индии и убивает своим ядовитым дыханием и даже взглядом.

– Мне нет дела до того, как этот змей называется и где обитает! – раздраженно перебила ее Агриппина. – Не для того я тебя позвала, колдунья! Скажи мне: что предвещает этот сон?

Сатурнина опустила глаза и проговорила негромко и как бы нерешительно:

– Я не смею, госпожа.

– Что?! – Агриппина приподнялась на постели, лицо ее пылало, глаза, казалось, извергали молнии. – Не смеешь? Прежде ты не отличалась такой робостью! Когда ты отравила сенатора Марка Лициния по просьбе его жены Юлии, разве ты проявила робость?

– Тише, госпожа, тише! – испуганно пробормотала Сатурнина, опасливо покосившись на дверь. – Зачем повторять эти злонамеренные слухи? Мало ли кто нас услышит!

– Это не слухи! – оборвала ее Агриппина. – Юлия сама все рассказала мне. И если ты сию минуту не растолкуешь мой сон, я перескажу эту историю своему царственному брату! Как ты думаешь, колдунья, что он с тобой сделает?

– Умоляю, госпожа! – воскликнула предсказательница. – Я все вам скажу!

– Так говори!

– Ваш сон означает, что дитя, которое вы родили сегодня в муках, будет править в Риме, станет императором…

– Это прекрасно! – Глаза Агриппины вспыхнули от радости. – Отчего же ты не решалась сказать мне это?

– Это не все, госпожа… – Сатурнина понизила голос. – Да, ваш первенец станет императором… но он же станет и причиной вашей смерти. Он убьет вас, госпожа…

В спальне воцарилась мертвая тишина.

Агриппина смотрела прямо перед собой со странным выражением лица, как будто перед ней в виде четких картин проходило ее будущее. Ее губы зашевелились, она что-то шептала самой себе или разговаривала с кем-то, – с кем-то невидимым и могущественным.

Наконец она глубоко вздохнула, словно пробуждаясь от тяжелого сна, и проговорила ясным и твердым голосом:

– Пусть убьет, только бы правил!

– Он будет править, госпожа! – уверенно проговорила Сатурнина. – Но если ты хочешь, чтобы это непременно случилось, возьми вот этот древний талисман и сделай так, чтобы твой первенец никогда с ним не разлучался!

С этими словами предсказательница протянула Агриппине две небольшие камеи, две вырезанные из двухслойного оникса маски – одна из них грозно хмурилась, другая улыбалась.

– Что это? – спросила Агриппина, с любопытством разглядывая маленькие камеи. – Я думала, что мой сын станет императором, а не актером!

– Не волнуйся, госпожа! – успокаивающе проговорила Сатурнина. – Твой первенец станет императором – древние талисманы помогут ему в этом. А искусство актера… ты зря считаешь его презренным и недостойным знатного человека. Искусство актера позволит твоему сыну завоевать полезных и влиятельных друзей, а от врагов – до поры до времени – скрывать его истинные намерения. Тот, кто хочет властвовать, должен в совершенстве освоить искусство актера!

– Будь по-твоему, – согласилась Агриппина. – Я положу эти камеи в буллу своего сына и прослежу, чтобы он никогда ее не снимал.

Сатурнина удовлетворенно кивнула.

Она прекрасно знала: согласно старинному римскому обычаю на шею ребенку вскоре после рождения надевают особый круглый медальон – буллу. У бедных людей булла может быть кожаной, у богатых – золотой. В буллу вкладывают амулеты, предохраняющие ребенка от сглаза и злых духов, перед которыми маленький ребенок особенно уязвим: на спящего младенца могут напасть стриги, ужасные существа с железными клювами и когтями. Спасти от них ребенка могут амулеты из кораллов и золота, из волчьего зуба и особого черного камня, называемого антипатис. Каждая мать знает, сколько опасностей подстерегает младенца, поэтому она следит, чтобы булла всегда была при нем.

* * *

На следующее утро Александра стояла на пирсе, любуясь бирюзовым морем, неподвижно застывшим в обрамлении лесистых гор, как драгоценный камень в искусно вырезанной оправе. Погода была прекрасная (впрочем, другой здесь и не бывает), солнце сияло, легкий ветерок освежал лицо. Вчерашние приключения казались Александре далекими и нереальными. Она решила пока не думать о них, а просто наслаждаться отдыхом. У нее была заранее куплена экскурсия по Которской бухте, и теперь она ждала появления экскурсионного корабля в компании таких же, как она, беззаботных туристов. Неподалеку от нее стоял мужчина лет пятидесяти в расстегнутой на груди джинсовой рубахе, из-под которой выбивались седые волоски, и в белой фуражке с «крабом». Он то и дело с интересом поглядывал на Александру, но все не решался с ней заговорить.

Со стороны моря послышался ровный шум мотора, и к пирсу подошел нарядный кораблик. Туристы по сходням перебрались на борт, компания молодежи расположилась на верхней палубе, люди постарше заняли места под тентом. За штурвал встал загорелый белозубый красавец, и кораблик заскользил по глади моря.

Александра надела темные очки и залюбовалась проплывавшими мимо берегами.

Вот из-за скалы показался хорошо знакомый ей испанский форт, они обогнули его и поплыли дальше. Рулевой на двух языках (на сербском и английском) рассказывал о том, что они видят на берегах бухты.

Позади оставались живописные городки – каменные средневековые церкви с изящными колокольнями, нарядные домики, увитые бугенвиллеей, розовые и голубые виллы бизнесменов и артистов, известных спортсменов и политиков.

В изумрудном склоне на дальнем берегу бухты показались два глубоких темных провала, словно две разверстые пасти огромного двуглавого чудовища. Рулевой, таинственно понизив голос, сообщил, что это входы в огромную пещеру, где в советские времена находилась замаскированная база югославских подводных лодок. Выдержав небольшую паузу, он добавил, что позднее в этой пещере снимали один из фильмов о Джеймсе Бонде.

Затем он показал на пришвартованный слева по курсу корабль и сообщил, что это личная яхта многолетнего главы Югославии, покойного маршала Тито.

Яхта была небольшая и неказистая, не чета огромным роскошным кораблям современных воротил нефтяного, строительного и прочего бизнеса.

Мимо проплывали многочисленные городки, по глади бухты скользили парусные суденышки, рыбачьи лодки и спортивные яхты, иногда с треском и грохотом проносились водные мотоциклы. Справа на лесистом мысу красовалась старинная церковь. Она постепенно приближалась, и вдруг зазвонили колокола. Густой прозрачный звон поплыл над водой, эхом отражаясь от скал и склонов.

Александра встала со скамьи, сбросила босоножки и уселась верхом на борт кораблика, свесив босую ногу. Иногда гребешки волн задевали ступню, ей было щекотно и весело.

К ней подошел мужчина в белой фуражке, откашлялся и заговорил:

– Красиво как здесь!

– Очень тонкое замечание, – фыркнула Александра.

Мужчина предпочел не заметить ее сарказма и продолжил процедуру знакомства:

– Вы, вообще-то, откуда? Я, к примеру, из Москвы…

– А я, к примеру, из Крыжополя.

– Откуда?! – У него брови полезли на лоб.

– Из Крыжополя, – серьезно и вежливо ответила Александра. – Между прочим, очень высококультурное место.

– Правда? – В голосе мужчины явственно послышалась растерянность.

– Одно плохо, – вздохнула Александра, сбив ногой пену с очередной волны. – Педикулез у нас очень распространен.

– Что?! – Ее собеседник заморгал и попятился. – Что у вас… распространено?

– Вши! – гаркнула Александра.

Ухажера как ветром сдуло.

Впереди бухта сужалась. Рулевой сообщил, что это Вериги, самое узкое место Которской бухты. Здесь от берега до берега всего триста метров, и в Средние века жители протягивали через бухту цепи, чтобы через пролив не могли пройти вражеские корабли.

Миновав Вериги, кораблик вошел в широкую часть бухты, где располагались два самых старых и богатых историческими памятниками города – Котор и Пераст.

Прямо по курсу Александра увидела два небольших островка, на каждом виднелась церковь.

Рулевой рассказал, что один из них – естественного происхождения, второй же – искусственный: многие годы рыбаки и торговцы из соседнего города привозили на это место камни, пока в море не появился рукотворный остров, на котором позже возвели церковь замечательной красоты.

– В этой церкви находится чудотворная икона шестнадцатого века «Богоматерь в скалах», – закончил он рассказ и подвел кораблик к каменному пирсу.

Корабль пришвартовали, и туристы перебрались на островок.

Александра одной из первых перешла на пирс и огляделась.

Бо́льшую часть острова занимала церковь, к которой сбоку прилепилось готическое здание музея с ажурной каменной лестницей и резными воротами. Позади музея располагалось маленькое кладбище, несколько потемневших от времени каменных плит с надписями по-сербски, на одной из этих плит лежал скромный букетик.

Островок казался небольшим. Пассажиры туристического кораблика разбрелись по нему, и Александра осталась одна.

Она вошла в церковь. Внутри было полутемно и прохладно, пахло ладаном и свечами. Возле пышного барочного алтаря крестили ребенка. Старый седобородый священник что-то ласково говорил молодой красивой матери, она внимательно, почтительно слушала.

Александра почувствовала неловкость, отошла от алтаря и чуть не столкнулась с мужчиной в белой фуражке. Тот что-то разглядывал в левом приделе церкви. Александра попятилась, тихонько вышла из церкви и обошла ее с другой стороны. Здесь было тихо и безлюдно. В прозрачной воде возле берега медленно ходили-плавали, шевеля жабрами, крупные золотистые рыбины. Александра загляделась на них и не услышала приближавшихся сзади шагов. Только когда на каменные плиты возле нее упала тень, она оглянулась.

Солнце слепило ее, и она успела разглядеть только мужской силуэт.

В следующую секунду ей на голову надели мешок, ее обхватили сильные руки и куда-то потащили.

– Что за дела! – выкрикнула она, скорее удивленно и возмущенно, нежели испуганно. – Отпустите меня немедленно!

Мешок был плотный и пыльный, он заглушал голос, а от пыли у нее засвербило в носу, и Александра чихнула. Она попыталась вырваться, пнула похитителя ногой – но промахнулась.

Ее подняли в воздух и швырнули на мокрые доски, раздался плеск, хлюпающий скрип – и Александра поняла, что она лежит на дне лодки, плывущей куда-то по морю…

– Гады, сволочи, мерзавцы, отпустите сейчас же! – закричала она, но из-за мешавшего ей мешка крик получился негромким и неубедительным, а главное – ей никто не ответил.

Скрип уключин и ритмичное покачивание лодки немного успокоили ее. Александра попыталась понять: что, собственно, с ней произошло и как из этого выпутаться?

Мыслей не было – только злость и растерянность.

Кому это могло понадобиться – похищать ее?

Она не знает никаких военных или промышленных секретов, у нее нет брата-олигарха, который заплатил бы за нее миллионный выкуп, дома у нее не висит картина работы Рембрандта или Веласкеса. Значит, на кого-то произвела впечатление ее неописуемая красота? Ну, это даже не смешно! Внешность у нее, конечно, яркая, выразительная, однако для похищения обычно выбирают девушек помоложе.

Оставались какие-то уж вовсе депрессивные варианты – вроде похищения из-за органов для трансплантации или для продажи ее в бордели Ближнего Востока.

Александра вдруг подумала, что зря она отвадила того пошлого типа в морской фуражке – возможно, тогда не стали бы ее похищать – все же свидетель! Хотя вряд ли бы он защитил совершенно незнакомую женщину.

Вдруг размеренный скрип уключин прекратился, лодка мягко ткнулась носом в берег.

Плыли они совсем недолго, доплыть до берега не успели бы – значит, ее перевезли на соседний островок…

Перед внутренним взором Александры встал этот небольшой остров – серые стены монастыря и огромные сосны, а людей не видно, туристов туда не возят.

Сильным грубым рывком ее подняли со дна лодки и опять куда-то поволокли.

На этот раз Александра молчала и не сопротивлялась – она поняла, что это бесполезно, и ждала, когда похититель наконец покажется ей и сообщит, чего, собственно, ему от нее нужно.

Эта тактика поведения себя оправдала.

Хлопнула дверь, стало заметно прохладнее, из чего Александра сделала вывод, что ее втащили в какое-то помещение. Наконец ее силой усадили на жесткий стул и сорвали с головы мешок.

Она находилась в просторном полутемном помещении со сводчатыми потолками и белыми стенами, на которых кое-где проступали полустертые изображения каких-то растений и животных. Перед ней стоял высокий мужчина в плаще с капюшоном. Из-под капюшона на Александру смотрели пронзительные темные глаза.

Увидев аккуратно подстриженные усы, она узнала мужчину, напавшего на нее вчера в старом городе. Сердце ее упало, в ушах и висках словно забили молоточки. Так вот в чем дело!.. Впрочем, встреча эта вовсе не была неожиданной: Александра в глубине души знала, что так просто он от нее не отстанет, но отгоняла от себя эту мысль.

– Ах, это ты! – процедила Александра, справившись со своим голосом. – Давно не виделись! И что же тебе нужно на этот раз?

– Нечего придуриваться! – неприязненным тоном ответил мужчина. – Ты отлично знаешь, что мне нужно.

– Ах, каме-ея… – удивленно протянула Александра.

Вчерашние события все еще казались ей какими-то нереальными. Ее, современную молодую женщину, твердо стоявшую на ногах и рассчитывавшую только на собственные ум и решительность, хватают какие-то уроды и требуют отдать им эту грошовую ерунду! В глубине души она считала, что это какой-то бред, мягкая форма солнечного удара. Кому могла так уж понадобиться камея, найденная ею на дне морском? Но вот же – этот странный мужчина последовал за ней, не поленился, похитил ее и вновь требует эту чертову камею!

Ничего не поделаешь – придется ее отдать.

Она уже хотела было сказать, где лежит ее находка, – но ее язык словно прирос к гортани, она не в состоянии была произнести ни слова.

И в следующую секунду Александра поняла почему.

Если она отдаст ему камею, точнее, если скажет, где она спрятана, – вовсе не факт, что этот человек отпустит ее. Наоборот – что-то ей подсказывало, что, едва заполучив камею, он ее убьет. В самом деле – не повезет же он ее обратно! Экскурсанты давно уехали, и ее отсутствие заметит разве что тот приставучий тип в морской фуражке. Да и то, после того как она так по-хамски его отвадила, он из вредности промолчит. Так что никто ее не хватится. И этому типу с усами проще выбросить ее труп в море. Или прямо тут закопать.

Александра всегда умела мыслить здраво и называть вещи своими именами.

И еще одно.

Александре очень не хотелось расставаться с камеей. Эта камея долго, очень долго лежала на дне моря и ждала ее, именно ее! Это ее вещь!

– В последний раз спрашиваю – где камея? – Мужчина придвинулся к ней, в глазах, сверкавших из-под капюшона, горела мрачная ярость. – Уж здесь-то тебе никто не поможет!

Александра поняла, что в данном случае он прав.

– Так где она? – Мужчина отбросил капюшон на плечи, схватил ее за волосы, накрутил их на руку и встряхнул Александру, как тряпичную куклу. – Говори живо, куда ты ее спрятала?!

Глаза похитителя были абсолютно безумными. Александра поняла, что перед ней – фанатик, настоящий средневековый фанатик! Такие в Средние века шли на костер, но еще чаще посылали на него других людей по велению инквизиции!

– Говори, где камея, иначе пойдешь на корм рыбам! Но перед этим тебе будет больно, очень больно!

Александра всегда отличалась богатым воображением, без этого в ее профессии просто нечего делать. Она живо представила себе, как он привяжет к ее ногам огромный камень и бросит на дно бухты… Те золотистые рыбы, которыми она только что любовалась, объедят ее лицо… впрочем, ей-то на это будет уже наплевать! По той простой причине, что она будет мертва.

Александру невольно передернуло от такой перспективы.

Может, все же сказать ему, где она спрятала камею?

Она вспомнила свою террасу, пластмассовую лейку с теплой водой и лежавшую на ее дне камею. Сказать ему – и все закончится…

Вот именно, все закончится! Горевшие ненормальные глаза похитителя не оставили у нее никаких сомнений: узнав, где она спрятала камею, он ее в живых не оставит. Ему не нужны свидетели.

Нет, говорить правду этому психу нельзя, но и долго молчать не выйдет, он настроен очень серьезно и вскоре примется мучить ее по всем правилам средневековой инквизиции.

Значит, нужно повернуть дело так, чтобы она по-прежнему была ему нужна, чтобы без нее похититель не смог заполучить злополучную камею. Надо перехитрить его, и требуется сыграть искреннее, чистосердечное признание так, чтобы он ей поверил! Изобразить страх, растерянность, унижение… И это легко получится, ведь она и в самом деле напугана и растеряна.

– Не надо! – взвизгнула она. – Не делайте мне больно!

– Еще не то будет! – мрачно пообещал он и ударил ее по щеке так, что ее голова мотнулась в сторону.

Было ужасно больно, и из глаз Александры хлынули непритворные слезы.

– Не бейте! – вскрикнула она, закрыв лицо локтем. – Не бейте, я скажу, я все вам скажу!

– Ну так говори! – рявкнул мужчина.

Александра всхлипнула, опустила глаза и едва слышным, дрожащим голосом проговорила:

– Я очень испугалась после того, как вы вчера… ну, тогда, в старом городе… вы напали на меня… это было так страшно, так непонятно и неожиданно…

Мужчина внимательно слушал ее и следил за выражением ее лица. Александра чувствовала себя как на генеральной репетиции перед самым строгим режиссером и играла с полной отдачей сил. Сергей Медеников никому и никогда не делал никаких послаблений, будь то хоть жена, хоть любовница, хоть мать родная.

– Я испугалась, – повторила она, всхлипнув. – Но я не хотела отдавать вам камею, и утром, перед тем как отправиться на пирс, оставила ее на хранение у одного парня на пляже…

– У какого еще парня? – недоверчиво переспросил мужчина.