Читать книгу «Священный крест тамплиеров» онлайн полностью📖 — Натальи Александровой — MyBook.
image
cover

– Ах, вот вы о чем! – Эва вспомнила безобразную сцену на автозаправке, вспомнила ее так ярко, как будто снова ее пережила. Перед ней снова возникло раскрасневшееся, злобное лицо той фурии, ее идиотские обвинения…

С другой стороны, может быть, именно ей, той сумасшедшей, Эва обязана жизнью. Ведь если бы она не опоздала тогда на автобус, она погибла бы в аварии… или это была не авария, а умышленный, подготовленный кем-то взрыв?

– Вот вы о чем! – повторила Эва и придвинулась ближе к столу. – Понимаете, я вышла из автобуса на автозаправке…

– Зачем? – перебил ее следователь.

– Ну как зачем? Ноги размять, воды купить… в туалет зайти…

– Где?

– Что – где?

– Где была эта автозаправка?

– А! Это рядом с поселком… как же он называется? Берег… или Бережок…

Следователь заглянул в папку и поправил ее:

– Бережки.

– Да, точно, Бережки.

– Это всего в двадцати километрах от Петербурга. Что, вы не могли подождать еще полчаса?

– Ну, знаете! – Эва возмутилась, но быстро взяла себя в руки и проговорила сдержанно: – Автобус же все равно остановился, многие вышли размяться. Дорога долгая, все тело затекло…

– Вы правы, многие вышли – но все потом вернулись и поехали дальше. А вы не вернулись. Почему?

Эва заглянула в красные глаза следователя, точнее, пыталась заглянуть, но – странное дело! – вроде бы он сидел напротив и смотрел прямо на нее, но глаза его странным образом ускользали от ее взгляда. Тем не менее она решила, что нужно рассказать ему правду, все как есть.

– Ну, там произошла такая безобразная сцена! – со вздохом начала она. – Ко мне подскочила какая-то женщина, она стала кричать, будто я отбила у нее мужчину… какого-то Виталика… или Валерика…

– А это не так? – сухо осведомился следователь.

– Конечно, не так! – возмущенно воскликнула Эва. – Как вы могли подумать? Я эту женщину первый раз в жизни видела! Первый и, надеюсь, последний!

– А Виталия или Валерия?

– Тем более! Я вообще никогда в жизни не была в этом Бережке… или Бережках… откуда мне знать какого-то Валерия?

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Что я не знаю никакого Валерия?

– Нет, что имела место сцена, о которой вы мне сообщили. Конфликт с неизвестной женщиной.

– Ну да, конечно! – Эва оживилась. – Ведь к нам подошел полицейский…

– Полицейский? – В пустых глазах следователя впервые вспыхнул интерес. – Какой полицейский?

– Он представился… назвал свою фамилию… – Эва напрягла память, вспомнила ту сцену в мельчайших деталях. – Ну да, он представился – лейтенант Черемыкин.

– Черемыкин… – задумчиво повторил следователь и сделал какую-то пометку.

– Да, лейтенант Черемыкин! Он подошел, чтобы прекратить конфликт, но та женщина его явно знала, она к нему обратилась по имени. Коля, точно, она назвала его Колей. Тогда он потребовал у меня паспорт. Из-за этого я, собственно, и опоздала на тот автобус.

– Как так?

– А так, что не могла же я уехать без паспорта, а он нарочно тянул, начал оформлять протокол…

– Он его оформил?

– В том-то и дело, что нет! Как только мой автобус уехал, лейтенант сразу потерял ко мне интерес и исчез…

– Что значит исчез?

– Я буквально на секунду отвлеклась, а потом смотрю – его уже нет, и той женщины, которая устроила скандал, тоже нет. Буквально испарилась. И автобус уже уехал.

– Очень странно… – протянул следователь.

– Да вы спросите этого лейтенанта! Он вам все подтвердит!

– Непременно спросим…

Он что-то снова записал, потом быстро взглянул на Эву и задал новый вопрос:

– У вас было с собой много вещей?

– Нет, совсем немного, – лаконично ответила Эва, понимая, что главное – самой не сказать ничего лишнего.

Вспомнив подслушанный разговор, она поняла, что следователь подбирается к главному.

– Но чемодан у вас был?

Вот оно. Его интересует ее чемодан. Теперь нужно быть особенно осторожной. У Эвы было такое чувство, как будто она идет по минному полю и каждый следующий шаг, каждый следующий ответ может быть роковым.

– Нет, не было. Только сумка.

– Сумка? – Следователь удивленно поднял брови и взглянул на сумочку, которая лежала у Эвы на коленях. – Вот эта самая сумка? И у вас ничего не было, кроме нее?

– Нет, что вы! – Эва держалась спокойно и даже заставила себя чуть заметно улыбнуться. – Нет, конечно! Во-первых, у меня была с собой совсем другая сумочка, но я имею в виду, что кроме маленькой дамской сумки у меня была еще дорожная сумка с вещами. Это все же дальняя поездка, нужно с собой что-то везти…

– Да, нужно… – согласился следователь. – А кстати, какова была цель вашей поездки в Таллин?

– Я ездила туда по работе. Дело в том, что у фирмы, в которой я работаю, есть совместный проект с эстонской компанией, и мне часто приходится…

– Хорошо… об этом мы еще поговорим… – Следователь снова что-то записал и продолжил: – Так что это была за сумка и где она лежала, когда вы вышли из автобуса?

– Обычная дорожная сумка синего цвета, – честно ответила Эва. – Лежала она на полке над моим местом…

Она придерживалась правила говорить правду всегда, когда можно. В таком случае меньше вероятность запутаться в показаниях.

– Вот как? – переспросил следователь. – Значит, синяя дорожная сумка… а в ней был фотоальбом?

– Да, был. Мне отдала его родственница, которая живет в Таллине.

– Родственница? А в вашем досье не указаны родственники за границей.

– Ну да… это двоюродная тетя… точнее, двоюродная бабушка… – Эва начала путаться, чего ее собеседник, по-видимому, и добивался. – Не знаю точно, как это называется, но не думаю, что это считается близким родством, поэтому я не указывала ее в анкетах.

– Понятно… – Следователь сделал еще какую-то пометку. – Значит, вы ездили в Таллин, чтобы навестить свою родственницу?

Эва почувствовала, что следователь пытается запутать ее, заставить противоречить своим прежним словам, и решила, что не попадется на его удочку.

– Я ездила в Таллин по делам фирмы, – ответила она как можно спокойнее, – но заодно, когда у меня освободилось немного времени, навестила свою родственницу. Я ее давно не видела, а когда-то мы были близки…

– Вот как? – переспросил следователь невинным тоном. – А вы только что сказали, что не считаете ее близкой родственницей!

«Ну вот, напоминала же себе – не говорить ничего лишнего! – огорчилась Эва. – Отвечать лаконично, только на заданные конкретные вопросы. Все, что он узнает, он узнает от меня…»

Она не успела ничего ответить, но следователь криво усмехнулся и добавил:

– Впрочем, это не имеет отношения к теме нашей беседы. А теперь я хочу показать вам одну вещь…

Он встал из-за стола, повернулся к Эве спиной, прошел в глубину кабинета. Там стоял громоздкий старый сейф, который Эва раньше не заметила. Следователь закрыл собой замок сейфа, поколдовал над ним, что-то достал и вернулся к столу.

В руках у него был темно-зеленый брезентовый портфель.

Следователь сел за стол, положил портфель перед собой и быстро, пристально взглянул на Эву.

Он явно не спешил, видно, хотел заставить ее понервничать, надеясь, что она станет более разговорчивой.

И Эва действительно почувствовала себя неуютно, как будто в этом портфеле была спрятана ее страшная тайна.

«Да в чем дело? – подумала она раздраженно. – Мне нечего бояться, ведь я ни в чем не виновата…»

Но кто-то проговорил внутри нее противным голоском: «Ага, попробуй объяснить это вот тому типу, что сидит напротив. На него начальство давит, он готов кого угодно в подозреваемые записать, чтобы дело закрыть! Если хочешь из этого кабинета выбраться, не болтай лишнего!»

Наконец следователь торжественно расстегнул защелки портфеля, открыл его и выложил на стол, под яркий свет зеленой лампы его содержимое.

– Вы знаете, что это такое?

На столе перед Эвой лежал кусок мягкой коричневой кожи, заметно обгорелой по краям. С одного края к коже была прикреплена латунная застежка.

Эва порадовалась, что подслушала в туалете разговор болтливых секретарш. Благодаря этому она была подготовлена к тому, что увидит, и не испытала ни испуга, ни удивления.

Ну, или, по крайней мере, сумела никак их не показать.

Она наклонилась над обгорелым куском кожи, долго и внимательно разглядывала его, потом потянулась рукой.

– Нет! – следователь перехватил ее руку. – Вот трогать это нельзя! Итак, вы знаете, что это?

– Нет, – Эва пожала плечами. – То есть, я думаю, что это – кусок кожаной сумки или чемодана…

– Но это не ваш чемодан?

– Нет, конечно!

– Вы уверены?

– Естественно.

– Может быть, вы видели, как кто-то из пассажиров автобуса нес такой чемодан или ставил его в грузовое отделение автобуса?

– Нет, не видела. Честно говоря, когда я садилась в автобус, я устала и хотела спать, так что не обращала внимания на других пассажиров и тем более на их багаж.

– А чем так важен этот чемодан? – спросила Эва.

– Вообще-то здесь я задаю вопросы! – Следователь приподнялся над столом и уставился на нее, как кот на испуганную мышь. – Но я отвечу на ваш вопрос, чтобы вы поняли всю серьезность своего положения и всю важность честного ответа на мои вопросы.

Он откинулся на спинку своего кресла и указал пальцем на кусок коричневой кожи:

– Этот фрагмент чемодана найден среди обломков автобуса, оставшихся после взрыва, и на нем обнаружены частицы взрывчатого вещества. То есть у нас есть серьезные основания полагать, что именно в этом чемодане находилось взрывное устройство. Вы по-прежнему настаиваете на том, что у вас не было такого чемодана? Вы понимаете, насколько это серьезно?

– Да, – ответила Эва твердо. – У меня была только дорожная сумка синего цвета, которая лежала над моим сиденьем в салоне. Когда я вышла из автобуса, эта сумка осталась на месте.

– Что ж, так и запишем… – Следователь действительно что-то записал. – Значит, вы утверждаете, что у вас была с собой только дорожная сумка, которая лежала на багажной полке в салоне автобуса…

– И еще маленькая дамская сумочка с документами. Которая была при мне, когда я вышла из автобуса на автостоянке.

– Да-да… надеюсь, вы понимаете, что несете ответственность за дачу ложных показаний?

– Да…

Эва отвечала твердо и уверенно – но в душе у нее были смятение и растерянность.

Неужели это в ее чемодане оказалась бомба, от которой погибли ее попутчики? Но как она могла попасть в ее чемодан?

Эва уверена, что, когда приехала на таллинский автовокзал, в чемодане не было ничего лишнего, только ее вещи. Она сама поставила чемодан в багажное отделение под днищем автобуса.

Но потом, в дороге, она не следила за чемоданом. Автобус останавливался несколько раз – сначала в Эстонии, потом – на нашей территории. Последний раз – если не считать ту самую остановку в Бережках – в Кингисеппе, где какой-то мужчина поднял шум из-за своего багажа. Дескать, он заранее предупредил водителя, что выходит в Кингисеппе, а тот нарочно его чемодан задвинул в самую даль, так что теперь его не достать. Водитель не остался в долгу, они поругались. Вещи передвигали, доставали, и при этом кто-нибудь вполне мог подложить что-то в ее чемодан… Эва тогда отошла в сторонку, чтобы не слушать скандал, у нее от дальней дороги и без того разболелась голова, хотелось глотнуть свежего воздуха и постоять в тишине.

Сейчас Эва подумала, не рассказать ли все это следователю – но тут же одумалась. Он ей, конечно, не поверит и тут же запишет в подозреваемые. Да он и сейчас считает ее главной подозреваемой.

Эва понимала, что у следователя есть для этого основания.

Хотя бы то, что она единственная из пассажиров не была в автобусе в роковой момент.

– Значит, это был не ваш чемодан? – еще раз спросил следователь, сверля Эву взглядом.

– Нет, не мой! – повторила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал и глаза не бегали.

– Так и запишем! – Он действительно что-то записал.

– У вас есть еще вопросы? – проговорила Эва, удивляясь собственной дерзости. – А то мне на работу нужно.

– Это я буду решать, когда закончится наш… разговор. Впрочем, для первого раза и правда достаточно. Мы проверим ваши показания и потом обязательно еще раз встретимся.

В этих словах отчетливо прозвучала угроза – и в обещании новой неизбежной встречи, и в многозначительном местоимении «мы», которое давало Эве понять, что она имеет дело не с одним следователем, а с огромной, всесильной организацией, так что у нее нет никаких шансов выйти победителем из этого единоборства.

Тем не менее Эва поняла, что допрос подходит к концу, и вздохнула с облегчением. Кажется, она, по крайней мере, на этот раз не сказала ничего лишнего…

– А могу я спросить, – неуверенно начала Эва.

Она хотела узнать, сколько же было жертв, но следователь остановил ее властным движением руки:

– Постойте, это еще не все!

– Но вы сказали…

– Осталась еще одна маленькая формальность.

Он выдвинул ящик стола и достал оттуда плоскую пластиковую коробку, открыл ее. Оказалось, что это не коробка, а какое-то электронное устройство, внутри которого был плоский, тускло светящийся сенсорный экран.

– Приложите к этому экрану большой палец! – потребовал следователь.

– Это что – прибор для снятия отпечатков? – догадалась Эва.

– Верно, – кивнул мужчина.

Эва видела в старых фильмах, как прежде снимали отпечатки пальцев – мазали подушечки каким-то черным порошком и потом прижимали их к бумаге. После этой процедуры руки были испачканы, и требовалось много усилий, чтобы их отмыть. Видимо, с тех пор техника и в этом направлении сделала большой шаг вперед.

Эва прижала палец к экрану. В какой-то момент следователь чертыхнулся и попросил ее повторить – видимо, прибор не сработал как нужно. Старый-то способ был куда надежнее, работал без осечек…

Наконец процедура была закончена, следователь подписал повестку и отпустил Эву.

В приемной секретарша Рыжикова взглянула на нее с удивлением – она-то думала небось, что Эву выведут сейчас в наручниках, и предвкушала, как будет рассказывать об этом приятельницам в туалете. Эва насмешливо взглянула на секретаршу – при ее неумении держать язык за зубами вряд ли она долго здесь проработает!

Она показала подписанный пропуск нелюбезному дежурному и вышла на улицу.

Шел дождь, и Эва расстроилась, потому что не взяла с собой зонтик. Мимо проносились машины, и каждая вторая старалась окатить ее грязной водой. Эва вспомнила, что ее собственная машина все еще в ремонте.

Проклятие, ведь обещали же ей перед командировкой все закончить! И вот не звонят, ни слуху от них, ни духу.

Эва полезла было в сумку за мобильником, чтобы устроить этому автосервису грандиозный скандал, но поняла, что у нее совершенно нет сил. Голову сдавило, как обручем, в ушах застучали тысячи молоточков, все вокруг внезапно потеряло четкость. Она пошатнулась и оперлась о стену. И тут заметила камеру, которая висела над дверью.

Так, хорошо бы отсюда поскорее уйти, не маячить перед камерой. Кто их знает, может, обитателям этого здания покажется подозрительным, что она задержалась.

Эва стиснула зубы и приказала себе идти. Прямо, не шатаясь и не сворачивая. Никто ей на помощь не прибежит, надо самой добраться до какого-нибудь места, где можно посидеть и прийти в себя. Ничего с ней такого нету, это просто от стресса и от голода, с утра ничего не ела. Да и утром-то выпила чашку кофе с сухариком.

Дождь стал слабее, теперь только мелкие холодные капли падали с хмурого неба.

«Не сахарная, не растаешь!» – говорила в таких случаях бабушка Элла.

Эва шла, не обращая внимания на дождь, выискивая глазами вывеску кафе. Как назло, не попадалось ничего приемлемого. От свежего сырого воздуха стало легче, голову больше не стискивал железный обруч. Зато набежали мысли. Мысли были тревожные и безрадостные.

Что-то с ней происходит. И хорошо бы понять, что именно, пока эти, из очень серьезной организации, не навесили на нее участие в террористическом акте. Да запросто, дело-то вон какое громкое. Люди погибли…

Эва остановилась у витрины какого-то магазина. Вот именно, ее считают подозреваемой, а она понятия не имеет, что все-таки произошло. Все вокруг все знают, вон Леонида Павловна полностью в курсе, а она даже не удосужилась телевизор поглядеть! Да хоть в телефоне новости почитать!

Сколько человек погибло, кто выжил, кто ранен, это же важно!

И почему, черт возьми, бомба оказалась в ее чемодане? Ну, допустим, это случайность, засунули на остановке в Кингисеппе в первый попавшийся чемодан. Точно, они могли это сделать только в Кингисеппе, потому что на границе довольно строгий досмотр, собаки ходят натренированные, обнюхивают багаж.

Так, что у нее было в чемодане такого, что укажет на нее? Обычные женские шмотки, одежда, пара босоножек. Ах да, пиджак новый, с чеком, по которому ее можно вычислить, она же карточкой платила. Ну, будем надеяться, что он сгорел. Судя по тому, что следователь показал ей кусок кожи, чемодан разнесло в клочья. А вдруг кто-то из пассажиров вспомнит, что она была с чемоданом? Это вряд ли, тут же поняла Эва, после такого ужаса человек и про свои-то вещи не вспомнит.

Тут она подумала о камерах. Есть же они везде. Ну не везде, но на автовокзале точно есть. И на заправках. С другой стороны, когда она уезжала три дня назад, садились в автобус прямо на улице, не было там никакой камеры. А вот в Таллине вполне могла быть, ну пока наши с эстонцами договорятся, время пройдет.

Эва осознала себя стоящей у витрины. Дождь кончился, и она решила пройти до торгового центра, там уж точно есть кафе.

И тут рядом возник парень. Не то чтобы очень молодой, но вид у него был какой-то несолидный. Подстрижен плохо, одет очень скромно, а самое главное – на шее у него висел фотоаппарат.

– Привет! – сказал он. – Можно тебя на пару слов?

Эва мгновенно напряглась. Не хватало ей еще папарацци! Еще бы – такая сенсация – террористический акт! Им плевать, что люди погибли, лишь бы что-то новенькое напечатать.

– Отвали, – процедила она сквозь зубы и отвернулась.

– Да ладно тебе. – Он нацелился на нее фотоаппаратом. – Я же знаю, что ты в том автобусе ехала, мне только снимок и несколько слов!

– Отвали! – Эва хотела уйти, но парень очень ловко оказался на ее пути. Тогда она двинула его локтем и быстро пошла по улице. Он догнал ее и пошел рядом.

– Слушай, ну я же ничего плохого не хотел, – примирительно сказал он, – это же работа моя – новости освещать.

Эва молча шла к торговому центру, надеясь на то, что на крайний случай скроется там в туалете. Ну, не будет же папарацци ее возле двери сторожить. Можно к охране обратиться, если что. Или в толпе покупателей затеряться.

Вот показались впереди вертящиеся двери торгового центра.

– Слушай, за информацию можно и денег получить! – сказал парень и взял Эву за локоть.

– Да отстань ты! – Она пнула его под коленку, но он успел-таки щелкнуть фотоаппаратом.

– Вот не хотела по-хорошему, – сказал он, – так теперь такой чувырлой получишься!

И тут по бокам парня возникли двое мужчин, удивительно похожих друг на друга. Они были в одинаковых темных костюмах и белых рубашках, только у одного галстук был синий, а у другого – серый. Волосы тоже были разного оттенка, у одного более светлые, у второго – потемнее, зато стрижки совершенно одинаковые. Оба мужчины синхронно взяли парня под локти и едва не оторвали от земли.

– Э, ребята, вы чего? – забеспокоился парень.

– Ты сейчас отойдешь от девушки и пойдешь куда подальше, – сказал тот, у кого был синий галстук. Сказал он это без всякого выражения, смотря перед собой совершенно оловянными глазами.

– Быстро пойдешь и забудешь, что ее видел, – поддакнул серый галстук.

– Нет, а что такого? – возмутился парень. – Что я сделал-то? И вы вообще кто такие, чтобы мне приказы отдавать? Я, между прочим, пресса! Четвертая власть!

– Пресса? – в голосе синего галстука проявилось какое-то выражение, а именно – презрение. В это время его напарник сорвал с шеи парня фотоаппарат и бросил его на асфальт.

– Эй, ты что? Он же дорогой! – закричал парень и рванулся из рук тех двоих. Не успел, потому что синий галстук с размаху наступил на фотоаппарат ногой. Послышался треск.