Лена застыла в раздумье. Если ящик пуст, то зачем он заперт? А ведь тогда она слышала именно щелкающий звук. Значит, Александр запирал этот замок. Ругая себя за то, что в последние минуты в этой квартире она занимается ерундой, Лена тем не менее полностью выдвинула ящик и запустила руку внутрь. К задней стенке стола позади выдвинутого ящика скотчем был прикреплен длинный белый конверт.

Неожиданно у подъезда раздался резкий визг тормозов. Лена посмотрела в окно, осторожно, через тюлевую занавеску, и увидела, что внизу остановилась большая темно-синяя машина, дверцы ее одновременно распахнулись, из авто вышли четверо мужчин и быстрым шагом направились к подъезду. Леной руководил все тот же инстинкт затравленного животного. Она поспешно сунула белый конверт в сумочку, выскочила в прихожую, надела пальто, подхватила пакет со своими вещами и мешок с мусором, огляделась, не забыла ли чего, и выбежала на лестницу. Снизу доносились шаги быстро поднимающихся людей. Лена, стараясь ступать бесшумно, поднялась вверх по лестнице и замерла, прислушиваясь.

Шаги остановились возле ее квартиры. Инстинкт самосохранения не подвел. Люди недолго повозились с замком и вошли. Лена хотела было спуститься, но вовремя сообразила, что в машине наверняка остался шофер, поэтому села на ступеньку, прислушиваясь, надеясь, что никто из соседей не поинтересуется, зачем она тут сидит. Через полчаса дверь ее квартиры снова открылась.

«Если пойдут вверх по лестнице, буду кричать, что пожар, – подумала Лена. – На пожар кто-нибудь да выйдет».

Она тихонько подошла к лестничному окну и приоткрыла его. Двое уже сидели в машине, а двое стояли рядом и, судя по жестам, ругались. Один, мордастый, наседал на другого, а тот разводил руками.

«Ругается, что тот, маленький, меня упустил, – поняла Лена. – Очевидно, он за мной от самого банка следил, а пока эти ехали, он отвлекся. Видно, их встречал, потому что на словах не объяснить, как к этому дому на машине подъехать можно. Похоже, не зря Строганов этот дом выбрал».

В машину сели все четверо и уехали. Трясясь от страха, Лена спустилась на свой этаж. В квартире царил такой хаос, будто там только что порезвилась банда махновцев. Ящики стола были вынуты и валялись на полу. Лена порадовалась своему везению: она успела найти конверт раньше незваных гостей. Было страшно задерживаться в этой разгромленной квартире, и Лена, поборов свое любопытство, не заглядывая в конверт, поспешила домой. Квартира больше ничем не напоминала однокомнатный рай. Лена опустила ключи в почтовый ящик, решив просто позвонить хозяйке, чтобы избежать скандала. Договаривался с ней покойный Строганов, так что она про Лену ничего не знает. Красть в квартире нечего, кроме хрустального пресс-папье, а замки после такого погрома хозяйка все равно поменяет.

Дома, конечно, присутствие Ангелины превращало родительскую квартиру в трехкомнатный ад, но из всех зол Лена выбрала меньшее.

Подходя к дому, она нос к носу столкнулась со странным молодым человеком. Он был невероятно ярко и безвкусно одет – длинное бежевое кашемировое пальто, из-за маленького роста оно доходило молодому человеку до пят, розовая рубашка, оранжевый галстук в синих разводах, его сложная прическа была щедро сдобрена пенкой для волос и зверски благоухала.

Видно было, что вещи на нем дорогие, из хороших магазинов, но кричащие цветовые сочетания, длинное пальто, в полах которого путались его короткие ноги, и суетливые движения делали его облик карикатурным. Лена сразу же про себя назвала его попугаем.

– Елена Юрьевна! – радостно воскликнул «попугай». – Безумно рад вас наблюдать! То есть, как это… лицезреть.

– Вы кто такой? – невежливо осведомилась Лена.

– Ах, господи, конечно! Вы же меня не знаете! Мы же не были приставлены друг другу!

– Представлены, – холодно поправила его Лена.

Ситуация начала ее раздражать.

– Да-да, представлены. Я так и сказал. Меня зовут Гарик.

– Допустим, что мне очень приятно, Гарик, но я хочу знать, кем мы не были приставлены, по вашему выражению.

– Как, я разве еще не помянул? Так Александром же Васильевичем Строгановым.

Лене показалось, что на нее выплеснули ведро холодных помоев. Упоминание имени Строганова само по себе причиняло ей боль, а в устах этого карикатурного безграмотного пижона прозвучало вообще пародийно. Лена отшатнулась от своего собеседника.

– Вы разве не знаете, – сказала она ледяным тоном, – Александр Васильевич скончался. Точнее, – она поправилась, – трагически погиб.

– Знаю, знаю. – «Попугай» горестно, как он думал, замахал на Лену коротенькими ручками. – Как же, такая драмма!

Это отчетливо прозвучавшее двойное «м» доконало Лену. Видимо, этому кретину казалось, что так должны произносить слова культурные люди, к которым он себя безусловно причислял.

– Молодой человек, – еще более холодно сказала Лена, – оставьте меня в покое. Я совершенно не настроена с кем бы то ни было говорить о покойном.

– Да-да-да! – защебетал «попугайчик». – Всеконечно! Пренепременнейше! Я только хотел вас спросить – Александр Васильевич ничего не просил передать Гарику? Мне то есть?

Лена посмотрела на него диким взглядом и медленно, раздельно повторила:

– Александр Васильевич скончался! Вы что – не понимаете русских слов?

– Да-да, конечно! – Энтузиазму молодого идиота не было предела. – Разве же я с вами спорю? Я и всем, кто меня спросит, точно так же информирую: Александр Васильевич скончался! И все. Концы в воду. Но только, может быть, он мне все-таки что-нибудь передал? Совсем немножко? Пакетик, может, или сверточек? – И совсем другим, очень серьезным тоном, лишенным пародийности, он добавил: – Он остался мне должен.

Произнеся эту фразу, Гарик протянул Лене свою визитную карточку, сделал прощальный жест ручкой и растворился в наступающих сумерках. Лена на какое-то время лишилась дара речи и способности передвигаться. Она стояла и смотрела вслед этому карикатурному видению, в волнении повторяя про себя его слова:

«Александр Васильевич скончался – и все. Концы в воду. Концы в воду».

Дома, едва Лена вошла, Ангелина устроила скандал на пустом месте, орала, что она не домработница убирать тут за всеми, и пусть Лена не думает, что ей все сойдет с рук. Не слушая ее, Лена вскипятила чайник, налила чашку и прошла к себе. Есть ей не хотелось. Ангелина сунулась было в дверь, но Лена опять-таки молча оттолкнула ее и захлопнула дверь. Было слышно, как вмешался брат, пытаясь Ангелину урезонить, она переключилась на него и они ушли доругиваться в свою комнату.

Едва прикоснувшись головой к подушке, Лена провалилась в душный тяжелый сон.

Она стояла на краю тротуара, и перед ней снова распускался огненный цветок взрыва. Пылающие обломки разлетались в стороны, едва не задевая ее лица. Горящая машина разваливалась на куски. Лена смотрела в ужасе на эту катастрофу, не силах пошевелиться. Она хотела убежать, но ноги были словно налиты свинцом, хотела закрыть глаза, но даже это оказалось ей не по силам. Скованная ужасом, она смотрела на пылающую машину как зачарованная. И вдруг из пламени поднялся человек. Он раздвинул огонь будто ветки кустарника и пошел к ней, к Лене. Как он был страшен! Обгорелое, обугленное лицо, покрытое жуткими черными струпьями, казалось, отваливалось кусками, обнажая голые кости черепа, одежда свисала черными лохмотьями… Но самое страшное было то, что этот монстр, этот движущийся труп был Александром, ее Александром. Он тянул к ней страшные обгорелые руки и говорил жалобным умоляющим голосом:

– Не уходи! Помоги мне!

А она и не могла уйти от него при всем желании, ее тело было приковано к месту, парализовано ужасом.

– Не уходи! Ты мне нужна! Ты очень мне нужна!

Лена чувствовала бесконечный невыразимый ужас, и страшнее всего была ее полная беспомощность. Обугленный монстр приближался к ней, вот он рядом. Его руки, обгоревшие до костей, тянулись к Лениному лицу… и в тот самый момент спазм отпустил ее голосовые связки, и она истошно закричала. И проснулась от собственного крика.

Она сидела в кровати с бешено колотящимся сердцем среди сбившихся в комок простыней, вся в липком холодном поту. С трудом отдышавшись, она встала, открыла окно – в комнате было не жарко, но как-то омерзительно душно, как в склепе. Глоток холодного ночного воздуха помог ей прийти в себя. Никогда в жизни ей не снилось такого ужасного кошмара. Очевидно, после смерти Александра у нее сильно расстроены нервы. Ужасно хотелось пить, и Лена, набросив халат, прошла на кухню. В коридоре стояла Ангелина, всклокоченная, в ночной рубашке и шлепанцах. Увидев Лену, она зашипела на нее злобно:

– Ты ш-што это себе позволяеш-шь? Ты ш-што, не знаешь, ш-што в доме ребенок маленький? Ты ш-што орешь по ночам как резаная?

Лене было не до того. Она сунула руку в холодильник, где стояла бутылка минералки, бутылки не было и в помине – Ангелина постаралась. Тогда Лена схватила кока-колу, которую Ангелина тоннами покупала для племянника, несмотря на то что у него была от нее аллергия, залпом выпила чуть не полбутылки и пошла к себе. Ангелина продолжала шипеть возле своей двери. Лена наугад кинула пустую бутылку на голос и, судя по тому, что Ангелина замолчала, попала. У себя Лена улеглась в постель, но сон не шел. Она перебирала в уме события минувшего дня, прокручивая их в обратном порядке, как будто они удалялись от нее, уменьшаясь в перспективе: странный молодой человек в попугайской одежде… Что он имел в виду, говоря о долге Строганова? До того – разгром их с Александром тайной квартиры… Кто были эти люди? Во всяком случае, не полиция – те приехали бы открыто, вызвали понятых. Нет, эти выследили Лену от банка, она задумалась, ей было смутно знакомо лицо их главного, такой мордастый. Почему-то мордастый связывался в ее памяти с Костроминым. Значит, это люди Костромина, он приказал за ней следить. И что же они искали в той квартире? Не тот ли конверт, который она по счастливой случайности нашла раньше их? Черт! Лена подскочила как ужаленная. Конверт! События минувшего дня так выбили ее из колеи, что она забыла посмотреть, что же находится в этом конверте.

Лена бросилась к столу и схватила свою сумочку. Конверт был на месте. Она поспешно его вскрыла и в изумлении уставилась на его содержимое.

В конверте было два предмета. Один из них был заграничный паспорт на имя Елены Беляковой. Фамилия была не Ленина, но фото на паспорте ее. Лена пролистала новенький паспорт. Никаких отметок, только одна виза – Великобритания!

Вторым был авиабилет бизнес-класса на рейс компании British Airways Петербург – Лондон, дата, время вылета… Елена Белякова.

Вот так номер! Александр получил для нее фальшивый паспорт с британской визой, он хотел, чтобы она летела в Англию. Но почему только один билет? И почему на чужую фамилию?

Лена пришла на работу не выспавшаяся, с больной головой, но все же, что ни говори, утро вечера мудренее, и она решила, что ей обязательно надо поговорить со вчерашним карикатурным молодым человеком, как же его звали? Гарик! Она нашла его визитку, но звонить из банка не хотела, даже по мобильному телефону. Мобильник подарил ей Строганов. Она не хотела принимать от него такой дорогой подарок, но он убедил ее, что делает это для себя, так он всегда может позвонить ей и договориться о встрече. На всякий случай Лена вышла из здания банка – она не разбиралась в подслушивающих системах и не знала, могут ли они перехватить разговор по сотовой связи.

Устроившись с чашечкой кофе в бистро на углу, она огляделась по сторонам и достала из сумочки маленький эриксоновский телефон. Трубку сняли мгновенно, как будто ждали ее звонка.

– Гарик?

– Совершенно точно. Я абсолютно весь во внимании.

– Вы меня узнали?

– Одинажды услышав ваш голос, позабыть вас невозможно.

Лена вскипела:

– Прекратите ваши дурацкие безграмотные комплименты!

Гарик обиделся и посерьезнел:

– Вы же сами мне телефонируете, значит, имеете интерес к взаимной беседе!

– Имею, имею, не обижайтесь. Как вы думаете, ваш телефон не прослушивается?

– Я не думаю, – ответил Гарик серьезным и вполне человеческим тоном, – я знаю. Я в этом разбираюсь. Не только мой, но и ваш телефон не прослушивается, у меня установлена специальная аппаратура для контроля. Так что говорите спокойно.

– Будьте через сорок минут на углу Гороховой и Большой Морской.

– Понял.

Лена вышла из бистро. План у нее созрел еще раньше. Неподалеку был платный туалет, отличавшийся тем, что его отделения «для дам» и «для джентльменов» выходили на разные улицы. Лена вошла в дамский туалет, краем глаза заметив молодого человека, со скучающим видом прохаживающегося по тротуару на противоположной стороне улицы, демонстративно не поворачиваясь в ее сторону, но не отрывая взгляда от витрин. Лена не присматривалась, но парень вполне мог быть из той вчерашней четверки – не может же у Костромина на зарплате быть целое подразделение!

Войдя в туалет, Лена не задержалась там ни на минуту, а тут же на глазах у изумленной дежурной прошла через соединяющую две его разнополые части дверь, предназначенную для уборщицы, и оказалась на мужской половине. Посетители этой самой половины от изумления пооткрывали рты, но больше никак не успели отреагировать на появление в «святая святых» молодой элегантной женщины. Лена, махнув им рукой, бросила: «Продолжайте, мальчики!» – и, провожаемая изумленными взглядами, выскочила на улицу и бросилась к автобусной остановке. Она успела впрыгнуть в автобус, особенно не интересуясь его маршрутом – ей было важно оторваться от скучающего молодого филера. Автобус свернул на соседнюю улицу и проехал мимо молодого человека, который уже отбросил свой скучающий вид и прилежно наблюдал за дверью дамского туалета.

Два раза пересев с транспорта на транспорт, Лена к условленному времени еле успела к углу Гороховой и Большой Морской. Издали она заметила бежевое пальто и немыслимую прическу Гарика. Он прохаживался, поглядывая на часы, и жевал резинку. Увидев Лену, он вытащил жвачку изо рта и, не найдя поблизости урны для мусора, прилепил ее к афишной тумбе. Лену передернуло от омерзения. Заметив ее недовольный взгляд и поняв его причину, Гарик произнес:

– Вы не думайте, я очень культурный человек. Здравствуйте, Елена Юрьевна.

Лена не удержалась и прыснула:

– Да, я вижу, очень культурный. Но, впрочем, это неважно. Я не для этого хотела с вами встретиться.

– Я понимаю. Вы общались с Александром Васильевичем…

Лене кровь бросилась в лицо.

– Что вы несете! Как я могла с ним общаться! Он умер, погиб у меня на глазах!

– Разве я с вами спорю? Погиб, разумеется, погиб. Это был наилучший выход из положения. Он ведь очень рисковал… Такие огромные деньги! За них действительно могли убить. А так погиб – и все, взятки гладки. Но в такой оппозиции, Елена Юрьевна, вы оказываетесь на первом, извиняюсь, плане. В самой большой опасности, хотя Александр Васильевич с самого начала возлагал на вас наиглавнейшую роль.

– Я совершенно ничего не понимаю. С самого начала – чего?

– С самого начала операции.

– Какой еще операции? Объясните мне наконец, что вас связывало со Строгановым? Кто вы вообще такой? На финансиста вы совершенно не похожи…

– Почему не похож? – Гарик слегка обиделся. – Но я и правда не финансист, я – компьютерщик, классный хакер…

– Это который в чужие компьютерные сети влезает?

– Ну, не только. – Гарик смущенно потупился, как кот Матроскин из мультфильма, казалось, он сейчас добавит: «Я и на машинке могу»…

– Все-таки, что вас связывало с Александром Васильевичем?

– Значит, он с вами операцию еще не обсуждал… Странно, время-то идет… Ну, во всяком случае, ему придется со мной связаться – ведь половина кода у меня… я предусмотрел такой вариант, что он захочет исчезнуть… Нельзя шутить с хакерами, ведь в компьютерах они разбираются гораздо лучше простых людей, скажу без ложной скромности. Но если он еще с вами не обсуждал завершительную часть операции… Лондон и так далее, то я пока откланиваюсь. Мне еще с вами разговаривать не время…

С этими словами Гарик юркнул в открытые двери троллейбуса. Троллейбус укатил, оставив совершенно ошарашенную Лену. Все, что говорил Гарик, казалось ей абсолютным бредом, но упоминание о Лондоне так точно совпадало с найденными ею билетом и паспортом, что заставляло всерьез отнестись к словам Гарика, хоть он и был по виду совершенным чучелом. Лена думала над его словами и отказывалась их понимать. Какую операцию Гарик имел в виду? О каких огромных деньгах он говорил? И какую важную роль должна была играть во всем этом она, Лена?

Лена подняла глаза и вдруг увидела проходящего по противоположной стороне улицы мужчину. Она видела его только со спины, но осанка, походка, наклон головы… Это был Александр! Сердце у Лены бешено забилось, она перебежала улицу, чуть не угодив под колеса проезжающих машин, бросилась за мужчиной… Она громко назвала его по имени, но он не обернулся, как будто не слышал. Лена обогнала его, заглянула в лицо… это был не он. Мужчина приостановился, улыбнулся и спросил:

– Я могу вам чем-то помочь?

– Извините, я обозналась…

– Что ж, я могу только позавидовать тому, с кем вы меня перепутали!

– Не надо завидовать, – пробормотала Лена и отошла поскорее.

Что с ней происходит? Пристает к незнакомым мужчинам на улице! Снова взглянув на этого мужчину, она удивилась, как могла принять его за Александра: он ничем не похож на него – просто тоже крупный, представительный, хорошо одетый мужчина.

Что же такое с ней творится? Так недолго и свихнуться. Наверное, так повлияли на нее слова Гарика, его уверенность, что Александр жив и все идет по плану. Но она сама видела, как Строганов погиб. Она видела взрыв, разлетающиеся куски искореженного металла… До сих пор, закрывая глаза, она видела полыхающую чудовищным факелом машину. И она знала, что под обгоревшими обломками найдут труп Александра. Она не сомневалась в этом до сегодняшнего дня. Но теперь, после разговора с Гариком, червь сомнения зашевелился у нее в груди. Иначе разве побежала бы она за похожим на Александра, как ей показалось, мужчиной? Значит, она поверила Гарику в глубине души.

Но если он жив, то что все это значит? Это значит, что его смерть в пламени горящей машины у Лены на глазах – ловко разыгранный трюк? Не говоря уже о том, что за этим трюком стоит какая-то финансовая афера, о чем и намекал ей разноцветный Гарик, Лену больше всего поразило, что Александр мог настолько пренебречь ее чувствами. Неужели он способен был причинить ей такую боль? Получается, что она для него ничего не значила, ее горе недорого стоит в его глазах. Когда на одну чашу весов он положил ее горе, а на другую – большие деньги, деньги перевесили. А она-то, наивная дурочка!