Дома, разумеется, все уже крепко спали.

Из Лолиной комнаты доносилось негромкое повизгивание – это Пу И снилось, что он – спаниель и хозяева взяли его на охоту.

В Лениной комнате была тишина, но когда он полез в кровать, оттуда раздалось возмущенное шипение – оказывается, Аскольд, воспользовавшись его отсутствием, вольготно расположился поперек кровати и теперь совершенно не хотел уступать хозяину место…

Они кое-как договорились с котом о разделе территории (то есть Аскольд милостиво уступил Лене самый краешек кровати), и Леня провалился в глубокий сон.

Ему снилась ожившая колода карт таро – Отшельник с горящим фонарем в руке брел по дороге, то и дело останавливаясь и оглядываясь по сторонам, Шут бежал вприскочку, высовывая язык и дребезжа бубенцами своего пестрого колпака, величественно шествовал Император в золотой короне, следом за ним кралась костлявая Смерть, опираясь на суковатый посох… А вверху, на холме, возвышалась виселица с Повешенным… Как тот человек на ночной заправке, он был повешен за одну ногу и медленно раскачивался на ветру…

Леня проснулся с головной болью на сбившихся скомканных простынях. Аскольда уже не было – видимо, беспокойный сон хозяина его встревожил и кот удалился на кухню.

Леня поднялся, кое-как сделал зарядку (по сокращенной программе) и отправился под душ.

Сильные струи контрастного душа вернули ему хорошее самочувствие и свежие мысли.

Он решил, что не все так плохо, и ему, может быть, даже повезло: по крайней мере, теперь он ни за что не станет заниматься этими чертовыми дневниками. Да уже и нужды в этом нет: наркоман, который убил этой ночью человека с родимым пятном (или не наркоман, но это уже не важно), наверняка уже выбросил старухины дневники в ближайший мусорный бак, купил себе дозу и успокоился.

А ему, Лене, нужно отдать старухе ее деньги и в вежливой форме дать ей понять, что он больше не занимается ее делами.

– Что-то ты, Ленечка, сегодня бледный, под глазами тени… – заботливым голосом проворковала Лола, подавая ему вторую порцию оладий, щедро политых сметаной, – ты, часом, не заболел или просто спал плохо?

Лола всегда чувствовала, когда у него неприятности, тут ее никак нельзя было обмануть. От ее внимания не ускользнул поздний уход ее компаньона, и хотя еще более позднее его возвращение она благополучно проспала, утром Лола прекрасно знала, что Маркиз явился очень поздно и дела его не в лучшем состоянии. А в том, что Леня ночью уходил куда-то именно по делу, Лола была уверена.

«Кот, что ли, ей рассказал?» – вяло подумал Леня, у него не было сил что-либо скрывать.

Аскольд лежал на пуфике возле батареи и держался индифферентно, а точнее, просто спал. Попугай Перришон, их третий питомец, сидя в клетке, хитро посматривал через прутья.

Лола же, прекрасно изучившая своего компаньона и боевого соратника за два с половиной года совместной жизни, знала, чем его взять. Как всякий мужчина, Леня был падок на ласку и вкусную еду. Поэтому Лола встала пораньше и напекла оладий по рецепту ее замечательной черноморской тетки Калерии Ивановны. Лолина тетя гостила у них полгода назад, и с тех пор Леня никак не мог забыть замечательную теткину кулебяку и пирог с рыбой, а также запеченную баранью ногу, и гуся в яблоках, и фаршированные помидоры, а борщ-то, дивный украинский борщ, густой и красный, и непременно с пампушками!

Оладьи были непростые – развела блинную муку водой да и плюхнула тесто на сковороду. Тетя Калерия Ивановна такого не признавала. Нет, по ее рецепту полагалось завести дрожжевую опару, а когда тесто поднимется, то оладьи получаются большие и воздушные, на большой тарелке их помещается всего две штуки.

– Да, что-то голова тяжелая, – пожаловался Леня и алчно глянул на оладьи, – а варенья нету?

Лола подала ему диетический лимонный джем без сахара. Ленька ел ужасающе много и ни капельки не толстел. Он утверждал, что вся еда тотчас перерабатывается в его организме в умственную энергию и ничего не откладывается лишнего. Глядя на подтянутого своего компаньона, Лола верила, что так оно и есть.

Сама она после долгих размышлений решилась съесть одну оладью, тут-то и пригодился диетический джем. Маркиз облизал ложку из-под сметаны и, не успела Лола ахнуть, как он тут же запустил ее в джем, зачерпнул и положил в рот. С чувством глубокого злорадства Лола увидела, как скривилась физиономия ее компаньона.

– Кисло! – недовольно пробурчал он. – Что это за гадость химическая? Дай теткино варенье!

Лола открыла было рот для решительного отказа, но тут вспомнила, что на прошлой неделе тетя Каля прислала им с оказией через знакомого проводника посылку с вареньем и вялеными фруктами.

– Калер-рия… – нежно проворковал попугай. Он сильно уважал тетю за грецкие орехи и миндаль, присылаемые в сентябре мешками.

Лола тяжело вздохнула и вынула из буфета трехлитровую банку варенья из райских яблочек. Пока она перекладывала теткино варенье в красивую хрустальную вазочку, этот ужасный тип Ленька успел вытащить три яблочка из банки прямо за хвостики и съесть их тут же, не отходя от кассы, точнее, от буфета.

Положив на оладьи три ложки варенья и смешав его со сметаной, Леня попробовал, сказал, что все равно кисло, и добавил еще столовую ложку теткиного меда.

– Извини, – ядовитым голосом заметила Лола, – я не купила сгущенки. И шоколадного масла, а то бы ты и их в тарелку положил!

– Слушай, дай поесть спокойно! – буркнул Маркиз. – Вечно норовишь влезть со своими нравоучениями.

Лола мгновенно обиделась. Вот результат ее трудов и заботы! Черная неблагодарность и обычное мужское хамство!

– Гр-рубиян! – поддакнул из клетки попугай, который всегда вставал на Лолину сторону, и даже кот, проснувшись, приоткрыл один глаз и поглядел неодобрительно.

Леня доел оладьи, отмяк душой и понял, что перегнул палку.

– Дорогая, – нежно произнес он, – ты у меня просто волшебница! Все так вкусно…

– Опять где-то шлялся полночи, – ворчливо ответила на это Лола, – не меня, так хоть бы кота своего пожалел, он просто извелся весь, тебя дожидаясь.

И хотя Маркиз прекрасно знал, что кот спокойно проспал полночи в его теплой постели, он сделал вид, что встревожился, и прижал руки к сердцу.

– Лолочка! – сказал он, глядя на свою партнершу такими же проникновенными глазами, каким глядел, бывало, на хозяина кот Аскольд, когда пытался внушить ему, что все часы в доме безнадежно отстают и время кормления наступило уже давно. – Лола, дорогая, неужели ты действительно думаешь, что я прожигал жизнь в каком-нибудь ночном клубе или казино?

Так как Маркиз и в самом деле был сегодня утром не в лучшей форме, этот вопрос прозвучал не слишком убедительно.

– А что мне прикажешь думать? – отвечала Лола также без должного накала. – Ты ушел и пропал! И ничего мне не сказал!

Леня понял, что придется во всем признаваться, иначе Лола не отстанет.

– Ну, в общем… – Он отпил холодного чаю и вкратце рассказал своей боевой подруге все, что случилось с ним после вчерашнего разговора с Артуром Руо.

Лола поняла, что настал ее час.

– Ну, Ленечка, – начала она вроде бы спокойно, – видала я всяких остолопов, но ты среди них занимаешь первое место!

– Это почему же? – нахмурился ее компаньон.

– А потому, что ты вечно вляпываешься во всякие криминальные истории! – возмущенно гремела Лола. – И это благодаря твоим сомнительным друзьям!

– Но-но! – возмутился Маркиз. – Это ты Артура Альбертовича называешь сомнительным типом?

Лола относилась к Артуру Руо очень хорошо, уважала его как артиста и знала, как Леня к нему привязан.

– Да я вовсе не его имею в виду, а эту старуху! Вот что ты о ней знаешь? Что Руо был влюблен в нее лет пятьдесят назад?

Леня в который раз поразился, до чего Лолка проницательна, ведь он и сам думал примерно то же самое. Ведь Артур сам признался, что не видел эту самую Саломею много лет.

– Ладно, – твердо сказал он, – все это уже не имеет значения. Я сейчас еду к ней, верну деньги и распрощаюсь по-хорошему. Что там случилось с тем типом на заправке, нас больше не должно волновать.

Именно с такими намерениями Леня приехал к Саломее Леонардовне, именно с такими намерениями позвонил в ее дверь.

За дверью раздалась соловьиная трель, и старушка тут же открыла, как будто уже ждала Леню на пороге своей квартиры.

– Ах, Леонид, это вы! – радостно воскликнула она. – Ну, расскажите же мне, как все прошло! Дневники у вас?!

Леня хотел сразу же все объяснить и поставить жирную точку в их отношениях, но Саломея Леонардовна всплеснула руками, подхватила его под руку и повлекла в комнату, щебеча:

– Что же это я, сразу с вопросами… Прямо на пороге… Вы с дороги, у вас была трудная ночь, а тут я со своим эгоизмом… со своим нетерпением… Пойдемте в комнату, я сварю вам кофе! Настоящий турецкий кофе, какой варили в Стамбуле пятьдесят лет назад…

Леня пытался вставить хоть слово, но Саломея Леонардовна замахала руками и, прижимая палец ко рту, повторила:

– После, после! Сначала кофе!

В конце концов Леня сдался, сел за стол и мрачно уставился в бархатную скатерть, мысленно подбирая слова, чтобы объяснить хозяйке дома, что у него ничего не получилось и он отказывается от дальнейших попыток.

Наконец, она появилась с серебряным подносом, на котором дымились две крошечные чашечки.

– Кумир мой, кумир мой! – пропела Саломея, поставив перед Леней чашку и придвигая ему вазочку с печеньем.

Леня перестал уже чему-либо удивляться, не шарахнулся от старухиного пения в сторону и не расплескал кофе.

Напиток был действительно хорош – крепкий, горячий и сладкий, каким и должен быть настоящий кофе.

Леня выпил его маленькими глотками, отставил чашку и поднял глаза на хозяйку.

Она сидела, молитвенно сложив руки.

– Ну как? Дневники у вас?

– Нет, – Леня покачал головой и достал из кармана конверт, – вот ваши деньги…

– А в чем же дело? – горестно проговорила Саломея Леонардовна. – Этот человек не пришел?

– Он пришел. – Леня положил конверт на стол и подтолкнул его к хозяйке. – Он пришел, но с обменом ничего не вышло…

– Отчего же? – в голосе пожилой дамы прозвучало недовольство. – Ведь он сам назвал цену…

– Понимаете, – Леня проникновенно взглянул на Саломею, – наша сделка сорвалась по очень серьезной и уважительной причине.

– Не понимаю, какая может быть причина, – хозяйка обиженно надулась, – Леонид, мне вас очень хорошо рекомендовали, а вы, я вижу, не справились…

– Причина серьезнейшая, – продолжал Маркиз. – Это Смерть!..

В комнате на мгновение наступила звенящая тишина. Леня вспомнил свой сегодняшний сон – костлявую Смерть, бредущую по дороге, опираясь на посох.

– Что? – переспросила наконец дама, хлопая глазами. – Я не ослышалась?

– Нет, – подтвердил Леня. – Этого человека убили. Дневники пропали. И я вынужден вернуть вам деньги и откланяться…

– Как – откланяться?! – прервала его Саломея Леонардовна. – Артур Альбертович говорил, что вы очень ответственный молодой человек и доводите каждое дело до конца…

– А еще он говорил, что ваше дело – самое пустяковое: встретиться с человеком, обменять деньги на дневники и вернуться домой. А тут уже замешано убийство, и черт его знает, что ждет меня впереди… Знаете ли, мадам, при всем уважении к вам и к Артуру Альбертовичу, я глубоко чту Уголовный кодекс и держусь подальше от таких преступлений, как убийство. Кроме того, ваши дневники все равно пропали, так что нет и предмета для разговора…

– Леонид, если я вам мало плачу – скажите, я увеличу гонорар… В пределах разумного, конечно же!..

– Во-первых, мадам, вы мне пока ничего не заплатили, во-вторых – я ни за какие деньги не буду связываться с делом, в котором замешано убийство!

Леня хотел продолжить, но в это время зазвонил телефон.

Хозяйка сняла трубку, послушала и удивленно протянула телефон Маркизу:

– Леонид, это вас!

Леня, пожав плечами, поднес трубку к уху. Он не имел никакого представления, кто может знать, что он находится в квартире Саломеи Леонардовны. Разве что Руо…

Однако это был не Руо.

Голос был незнакомый и чрезвычайно неприятный – низкий и грубый.

– Слушай меня, Леонид! – проговорил этот голос без всякого выражения. – Приедешь сегодня в два часа ночи в «Педагогический сад». Наш человек будет ждать тебя там около статуи Анатомии со старухиными тетрадками. Только, сам понимаешь, после того что произошло, цена повышается. Привезешь десять тысяч – получишь дневники…

– А теперь ты меня послушай! – прервал Леня незнакомца. – Никуда я не поеду! Я выхожу из дела, и можешь засунуть эти дневники сам знаешь куда…

– Нет, это ты слушай! – голос в трубке стал громче, но остался таким же низким. – Думаешь, ты самый умный? Думаешь, если ты приехал на заправку на чужой машине, то и следов не осталось? Тебя видели несколько человек, они тебя опознают. Кроме того, на месте преступления остались твои отпечатки. Так что не выпендривайся и делай, что я сказал! Запомнил? В два часа ночи, около статуи Анатомии в Педагогическом садике, с десятью тысячами баксов! Никаких журналов не нужно, наш человек знает тебя в лицо!

Леня хотел что-то ответить, хотел возразить – но слова застряли у него в горле, а из трубки уже неслись сигналы отбоя.

Он положил трубку и медленно повернулся к Саломее Леонардовне.

У него было такое чувство, как будто его руки и ноги налились свинцом, и каждое движение сделалось мучительно тяжелым.

Его поймали в ловушку! Он лишился своей воли, оказался в безвыходном положении!

– Что с вами, Леонид? – проговорила пожилая дама. – На вас буквально лица нет! Вам сообщили какое-то трагическое известие?

– Да… то есть нет… мне снова предложили обменять ваши дневники на деньги…

– Но ведь это же замечательно! – Саломея Леонардовна оживилась. – Я надеюсь, вы доведете дело до конца?

– Но они повысили цену. Теперь они хотят десять тысяч.

– Так вы из-за этого так расстроились?! – пожилая дама рассмеялась. – Леонид, десять тысяч – это, конечно, большие деньги, но эти дневники… они мне так дороги! Я сделаю несколько звонков и, возможно, наберу эту сумму. Есть еще люди, готовые мне помочь!

– Постойте! – Маркиз поднял руку. – Что же там такое важное?

– Там – вся моя жизнь, молодой человек! – наставительно проговорила Саломея Леонардовна. – А за свою единственную жизнь мне не жаль никаких денег!

На миг, только на один миг Лене показалось, что старуха слишком ярко блеснула глазами, произнося свой напыщенный монолог. Но нет, перед ним была почтенная старая дама, немножко со странностями, конечно, но их можно было отнести за счет преклонного возраста. Однако ему очень и очень не нравилась история с дневниками и убийством, в которую он попал по собственной доверчивости. Лолка права, он пошел на поводу у Артура Альбертовича и согласился на сомнительную авантюру. Какие еще дневники? Если они для нее так ценны, то хранила бы их в банковском сейфе!

– Тогда ответьте на другой вопрос. Ведь вы, кажется, говорили, что у вас никого не бывает?

– Совершенно верно, – кивнула старуха. – Я живу очень одиноко…

– Но тогда каким образом у вас украли дневники? Чудес не бывает! Припомните-ка, когда именно они пропали и кто посещал вас за это время?

– Когда они пропали? – старая дама задумалась. – Кажется, последний раз я в них заглядывала месяц назад. Потом убрала на прежнее место, а когда снова заглянула туда на прошлой неделе, их уже не было…

– Значит, месяц назад! – повторил Маркиз. – Кто же у вас побывал за этот месяц?

– Да говорю же вам – никого! – Саломея Леонардовна наморщила лоб. – Ну, один раз заходил участковый врач, я знаю его лет двадцать, не на него же думать…

– Да, не на него… – задумчиво проговорил Маркиз.

– Еще Алик, но он такой славный молодой человек…

– Алик? – Леня насторожился. – Кто такой Алик?

– Ну, Алик из химчистки. Он забирал в чистку мои шторы, а потом привез их обратно…

Она показала на тяжелые бархатные портьеры, закрывающие окна.

– Алик, значит! – Леня привстал.

– Ну, на него я ни за что не подумаю! Он просто прелесть! Сам повесил шторы и не взял с меня за это ни копейки!

– Это вдвойне подозрительно! Скажите, что это за химчистка? Где расположена?

– Понятия не имею, где они расположены! Я звоню им по телефону, и приезжает Алик…

– Но у вас, по крайней мере, есть телефон этой химчистки?

– Ну, разумеется! – Саломея Леонардовна встала из-за стола и подошла к буфету. Она выдвинула верхний ящик и принялась рыться в нем, приговаривая:

– Ну никогда не поверю, что это Алик! Он такой вежливый, обходительный…

– Вы не поверите, мадам, какие обходительные люди встречаются среди серийных убийц! – парировал Маркиз.

– Леонид, вы циник… да где же эта квитанция? Это – за телефон… Это – вообще рецепт… А это давно нужно выкинуть, она уже просрочена… Ах, вот же эта! Видите – химчистка!

Леня взял смятую желтоватую квитанцию и нашел в ее верхнем углу не только телефон, но и адрес химчистки.

Располагалась она в мрачном районе неподалеку от печально знаменитого Лиговского проспекта, издавна славящегося повышенной криминогенной обстановкой.

– Что вы хотите сделать, Леонид? – испуганно спросила хозяйка квартиры.

– Не волнуйтесь, я только взгляну на этого Алика и попытаюсь понять, что он из себя представляет. Обещаю его не трогать. Кстати, как он выглядит, чтобы мне не вдаваться в долгие расспросы?

– Ну, такой узкоплечий, волосы светлые, глаза серые, рост небольшой… Ах да, в ухе серьга, такое обычное колечко…

– Что ж, думаю, что в той химчистке он такой один. Так что я поеду, побеседую с этим Аликом. А вы пока, если хотите все же получить обратно свои дневники, постарайтесь достать нужную сумму…

Маркиз распрощался с Саломеей Леонардовной и отправился на поиски подозрительного Алика, стянув напоследок с полочки под зеркалом ту самую фотографию, где была сцена из оперетты «Летучая мышь». Старуха утверждала, что слева в роли Адели она сама. За ней нашелся и другой снимок – вовсе уж маленький, любительский. Там трое в мексиканских костюмах исполняли, надо думать, какой-то танец. Руки их были подняты в одинаковом приветствии, двое мужчин и девушка стояли друг за другом, изображая, что едут на лошади. Мужчины были в сомбреро, у девушки шляпа сползла назад, и Леня с трудом, но узнал в ней Саломею Леонардовну. Леня сунул в карман и эту фотографию.

Маркиз решил играть по своим правилам и между делом поинтересоваться, кто же такая была в молодости Саломея Леонардовна и какие у нее сейчас друзья, если согласны выдать ей безвозмездно десять тысяч баксов на такую ерунду, как старые тетрадки.

Выходя из подъезда, он машинально насвистывал куплеты Адели: «Милый маркиз, вы первый приз сумели заслужить…»

Однако настроение у Лени было отвратительное, так что на припеве он даже слегка сфальшивил.