– Хм… – Дядя Вася глядел непреклонно. – Вы уж простите за прямоту, но больше ничего посоветовать не могу. Здравый смысл подсказывает предполагать только ДТП, или ограбили вашу жену в подъезде, дали по голове, отняли сумочку, а в ней – деньги и мобильный телефон. Сплошь и рядом такое творится, не она первая…

– Но Пелагея Петровна сказала…

– То есть вы хотите, чтобы это все выяснили мы, – догадалась я. – Это, конечно, будет гораздо быстрее, если Василий Макарович подключит свои связи.

– Да-да, – Бубликов закивал головой, – вы уж пожалуйста… А то мы с мамой очень волнуемся, у мамы уже было два приступа…

– Конечно, у меня это получится быстрее, – солидно сказал дядя Вася. – Жена ваша документы при себе имела?

– Как? – вскинулся Бубликов.

– Ну, носила она в сумочке паспорт, пропуск, удостоверение какое-нибудь? – прикрикнула я, решив не церемониться с этим рохлей.

– Я не знаю… – Снова он глядел печально, как верблюд, обнаруживший, что из колодца в оазисе уже кто-то выпил всю воду до его прихода.

– А на работу вы ей звонили? – гнул свое дядя Вася. – Понимаете, это очень важно. Если она на работу не пришла, стало быть, ДТП вчера утром случилось, а если она была на работе, то вечером. Значительно сужается круг поисков…

– Я не знаю рабочего телефона, может быть, мама… – Бубликов понурился.

«Точно, полный придурок! – переглянулись мы с дядей Васей. – Вообще ничего про жену не знает!»

Вы спросите, отчего я не отговорила дядю Васю от этого дела, хотя интуиция моя подсказывала, что ничего хорошего оно нам не принесет? Сами посудите, клиент с большими странностями. Далее, направила его к нам Пелагея Петровна, а о ней у нас с дядей Васей остались не самые лучшие воспоминания.

Но попробуйте отговорить мужчину от чего-нибудь, когда он упрется рогом! И потом, мне и вправду захотелось помочь этой самой несчастной жене Иннокентия Бубликова. Вполне возможно, что женщина лежит без сознания в дежурной больнице, а с таким муженьком ей помощи не дождаться…

– Думаю, нам нужно побеседовать с вашей мамой, – сказала я Бубликову, – возможно, она знает некоторые подробности о вашей жене, к примеру, как она была одета…

Бубликов снова поглядел печально и отстраненно, из чего я сделала вывод, что он-то понятия не имеет, в чем прошлым утром его жена вышла из дому.

– Пойдемте прямо сейчас! – проявил несвойственную живость наш клиент.

– Я займусь поисками, а с вами пойдет мой заместитель, – солидно сказал дядя Вася.

Ух ты, меня повысили!

Мы добрались до Наличной улицы на маршрутке, причем Бубликов даже не сделал попытки заплатить за меня. Возможно, потому, что в кошельке у него было пусто, я успела разглядеть. Аванс с него дядя Вася брать не стал – дело, мол, быстрое, выяснить, что случилось с женой, хватит одного дня.

Подъезд был тот же самый, и прежняя консьержка выглядывала из окошечка. Я сделала вид, что мы незнакомы.

По дороге я выяснила, что живут Бубликовы на седьмом этаже, как раз под квартирой, где Пелагея Петровна в отсутствие родителей пыталась сделать из Сережки полезного члена общества. Вот почему-то я уверена, что ничего у нее не получится!

Я ожидала увидеть обычную трехкомнатную квартиру, такую же, как выше этажом, но различия обнаружились уже на выходе из лифта. Вся лестничная площадка восьмого этажа была покрыта испанской напольной плиткой, перед дверью квартиры Бубликовых лежал коврик в виде симпатичного медведя-панды, над которым было написано большими буквами: «Добро пожаловать!»

Дверь была не обычная, железная, как у всех, а какая-то навороченная, с порошковым покрытием и суперсовременными замками.

Иннокентий пошарил в карманах своих мятых джинсов, ключа, видно, не нашел и нажал кнопку звонка. Тотчас послышались легкие шаги, и женский голос нараспев сказал:

– Иду, иду! Открываю, сыночка!

Дверь распахнулась без скрипа, и я увидела перед собой не старуху, нет, но пожилую даму весьма приятной наружности. Сразу бросалось в глаза, что дама очень следит за собой и не жалеет для себя, любимой, никаких средств.

Седые, слегка осветленные волосы дамы были тщательно уложены, глаза подведены, губы тронуты помадой.

– Какие новости, Кешенька? – спросила дама.

– Вот, – ее сын печально вздохнул и показал на меня.

В глазах мамы на миг мелькнуло разочарование, возможно, посылая сына к частному детективу, она рассчитывала, что он быстро вернется с женой. А тут я. Ну да ладно.

– Я бы хотела кое-что прояснить… – начала я.

– Я не разговариваю с незнакомыми людьми! – прервала меня дама. – И должна вам заметить, милочка, вы ведете себя невежливо, начиная первой.

– Господин Бубликов, – рассердилась я. – Представьте меня вашей маме! И перейдем наконец к делу!

Маму Бубликова звали Верой Павловной, и можете мне поверить, но по внешнему виду она вовсе не напоминала человека, проведшего бессонную ночь. И про два сердечных приступа ее сыночек явно приврал. Или преувеличил.

После знакомства я огляделась в квартире. Контраст с верхними соседями был разительный. Прихожая казалась гораздо больше, оттого вероятно, что убрали уродливый стенной шкаф. На полу – красивая плитка, стены покрыты дорогущими обоями с неявным, но приятным узором. Светильники и мебель подобраны с большим вкусом.

Когда мы жили с мужем в собственном загородном доме, я сама занималась его отделкой. И знаю, что сколько стоит. Так вот, в этой квартире ремонт был сделан очень качественно, тут вряд ли работала бригада гастарбайтеров из Средней Азии или с Украины, квалификация этих мастеров была явно выше.

Мне удалось еще заглянуть в гостиную – дорогущая испанская мягкая мебель, занавески из натурального французского шелка и много комнатных цветов.

– Кешенька, ты устал, иди к себе, – сказала Вера Павловна, – полежи, отдохни…

Сын послушно пошел по коридору, шаркая тапочками.

– Ноги! – сказала его мамаша.

Иннокентий вздрогнул, сбросил пляжные резиновые тапочки и надел домашние, в клеточку.

– Милочка, – проговорила Вера Павловна. – Может быть, выпьете со старухой чашку чая?

Чаю мне совсем не хотелось – было слишком жарко, и если я чего выпила бы, то стакан воды. Но дядя Вася в свое время посвятил меня в сложную науку завязывания отношений со свидетелями и объяснил, что ничто так не сближает, как совместное чаепитие. Так что я, недолго думая, согласилась. Только попросила не черный, а зеленый чай.

– Очень правильно, милочка! – одобрила хозяйка. – Зеленый чай гораздо полезнее, особенно в жару!

Она препроводила меня на кухню и принялась накрывать на стол, вполголоса напевая какой-то старинный романс.

Кухня, как и вся квартира, была на высшем уровне – шведская мебель из хромированной стали, матовое стекло и мореный дуб.

Под предлогом мытья рук мне удалось еще заглянуть в ванную. Там тоже все было устроено по высшему разряду.

Вера Павловна ловко сервировала чай, насыпала заварку в черный японский чайник. Я успела разглядеть упаковку – это был дорогущий китайский чай ручной работы, в прежней жизни я подавала такой только самым значительным гостям мужа.

Перехватив мой взгляд, Вера Павловна вздохнула и проговорила с трогательной интонацией:

– Хороший чай – это моя маленькая слабость! Я считаю, что на себе нельзя экономить! А вот, милочка, угощайтесь печеньем, домашнее, я сама пекла!

Она придвинула ко мне изящную серебряную вазочку с воздушным печеньем.

Я взяла печеньице, отломила маленький кусочек, положила в рот… восхитительно, просто тает во рту! Только… только вряд ли оно домашнее: я точно такое покупала в «Икее», это шведское овсяное печенье… точно, этот вкус ни с чем не спутаешь, да вон на шкафу стоит знакомая синяя коробка…

– Прелесть! – проговорила я с полным ртом. – Рецептом не поделитесь?

– Бесполезно, милочка! – ответила Вера Павловна с хитрой улыбкой. – Ни у кого, кроме меня, такое печенье не выходит!

Ну ладно, подумала я, если хочешь мне дурить голову – я не возражаю, перейдем к делу!

– Значит, последний раз вы видели вашу невестку вчера утром… – начала я.

– Нет, милочка, утром мы ее не видели! – возразила Вера Павловна. – Ирочка, как обычно, ушла рано, она нас с Кешенькой не беспокоит. А мы встали в десятом часу, я накормила Кешу завтраком… он любит омлет с грибами и пармской ветчиной…

«Губа не дура у Кеши», – подумала я.

– А у него работа начинается позднее? – поинтересовалась я без задней мысли.

Тут лицо Веры Павловны неуловимо изменилось. Оно отвердело, исчезла приветливая улыбка.

– Кеша сейчас не работает, – проговорила она строго. – Он ушел из школы, там его не ценили и не понимали. Эти дети просто ужасны! Они не умеют ценить хорошего отношения! Но преподаватели еще хуже… вы не представляете, какие там интриги!

– А он, простите, какой предмет преподавал? – мимоходом поинтересовалась я, думая, что мама сейчас назовет какое-нибудь трудовое воспитание или ОБЖ. На большее, по моим представлениям, этот недотепа не тянул.

– Кеша – талантливый математик! – произнесла Вера Павловна с придыханием. – В университете он подавал такие надежды! Был первым на курсе! Но вот наука в нашей стране не в почете, ему пришлось идти в школу…

– И давно он ушел из школы? – спросила я с интересом.

– В прошлом году, – ответила она и тут же добавила: – Нет, милочка, вы не думайте – Кеша искал работу, но все, что ему предлагали, было недостойно его уровня…

«Интересно! – подумала я. – Квартирка отделана по высшему разряду, в деньгах здесь явно не нуждаются, а работает одна Ирина… Иннокентий, этот унылый верблюд, целый год бездельничает, да и раньше работал в школе, где ему вряд ли много платили. Вера Павловна, понятное дело, на пенсии, вид у нее уж больно ухоженный, беззаботный. Значит, они все живут на Иринин заработок. Понятно, что так забеспокоились, когда их кормилица пропала…»

Видимо, что-то в моем лице насторожило Веру Павловну, потому что она повысила голос и строго проговорила:

– Может быть, милочка, вы не понимаете, но мужчина, особенно мужчина с образованием и способностями, не должен идти на первую попавшуюся работу, он должен делать важное, серьезное, достойное его дело…

«А кормить его должна жена?» – подумала я, но вслух, разумеется, ничего не сказала, в конце концов, это не мое дело.

Вместо этого я задала совершенно очевидный вопрос:

– А на работу Ирине вы звонили? Что там ответили?

Неожиданно Вера Павловна смутилась:

– Понимаете, милочка, у нас нет ее рабочего телефона. И зачем он нужен, если есть мобильный? Ирочка обычно не сидит на месте, ее работа связана с частыми деловыми поездками. И вообще, я считаю, что звонить человеку на работу неприлично, сослуживцы могут подумать, что мы ее проверяем…

– А вообще где она работает… работала?

– Ах, милочка, это одна из этих современных коммэрческих фирм… – Она именно так и произнесла: «коммэрческих».

Ну, уж понятно, ее невестка не в школе работала, если обеспечивала им с сыночком такой приличный уровень жизни!

Нет, я еще не была знакома с этой женщиной, но уже глубоко ей сочувствовала, и в душе у меня крепло убеждение, что она просто сбежала от мужа и свекрови! Муж – урод, свекровь, она и есть свекровь, только деньги с бедной женщины тянули…

Но мне пришлось задать следующий вопрос:

– Все же как называется эта ее фирма?

Вера Павловна потерла переносицу, наморщила лоб.

– Что-то измерительное… метр? Грамм? Верста? Нет, что-то другое…

Она встала из-за стола и куда-то удалилась, через пять минут вернулась с женской зимней курткой.

В такую жару от одного вида этой куртки мне стало плохо. Но Вера Павловна тут же все объяснила – точнее, просто вытряхнула из карманов куртки несколько визитных карточек.

Я вместе с ней стала их перебирать.

Впрочем, большинство карточек оказались бесполезными – это были визитки стоматолога, косметолога, салона красоты… По крайней мере, я поняла, что пропавшая Ирина была нормальной женщиной, занимавшейся своей внешностью и здоровьем.

Наконец Вера Павловна с радостным возгласом протянула мне сложенный вдвое листочек.

Я развернула его и увидела приглашение на корпоративный новогодний вечер на имя Ирины Бубликовой плюс один человек. В правом верхнем углу стояло название фирмы – «Полиграфическая компания Литера».

– Ну вот, я же говорила – что-то измерительное! – проговорила Вера Павловна. – «Литр», «Литера»…

– Литера – это из другой оперы… – пробормотала я. – Но вообще это хоть что-то, хоть какая-то зацепка… пожалуй, я съезжу в эту фирму… Да, вот еще что, дайте мне какую-нибудь фотографию вашей невестки, на всякий случай…

– На какой случай? – Вера Павловна картинно схватилась за сердце.

При этом нисколько не побледнела, и в глазах царило спокойствие. Поэтому я решила не церемониться.

– На случай неблагоприятного исхода, – отчеканила я, глядя старухе в глаза, – если понадобится труп опознать. Кстати, официально это все равно должен будет сделать ваш сын.

– Кеша? – Вот тут она действительно испугалась.

– Не надо волноваться раньше времени, – смягчилась я, – возможно, есть и другое объяснение исчезновения вашей невестки. Так что насчет фотографии?

– Просто не знаю, чем вам помочь… – Вера Павловна задумалась, прижав руки к щекам, – понимаете, Ирочка, она не очень любит фотографироваться…

«Наверно, страхолюдина, каких свет не видывал, – подумала я. – Кто еще за этого верблюда пойдет?»

– Но тем не менее… хоть свадебные-то фото есть у вас?

– Конечно, – старуха закивала головой, – сейчас принесу.

Она скрылась в своей комнате и оставалась там довольно долго, во всяком случае, я успела причесаться, подкрасить губы и попутно определить, что вся косметика в ванной очень и очень дорогая. Впрочем, кто бы сомневался…

Вера Павловна вернулась в некотором смущении и сказала, что она свадебного альбома не нашла.

– Так посмотрите в другой комнате! – Я была настойчива.

Она скрылась в спальне супругов и вскоре тоже вернулась ни с чем.

– Тоже нету, а Кеша спит, так что вываливать все из ящиков стола я не стала…

– И паспорта нету?

Она помотала головой.

– Хоть это радует, – вздохнула я, – значит, она его с собой взяла, легче искать… Но описать вашу невестку вы можете? Какая она – блондинка, брюнетка, худая, толстая?

– Конечно, могу! – обиделась Вера Павловна. – Ирочка – очень симпатичная молодая женщина, одета по моде и со вкусом, собой занимается, ходит в салон красоты и на фитнес, следит за весом. Росту среднего, скорей худощавая, чем полная, брюнетка, волосы прямые, до плеч… Глаза темные, нос чуть-чуть длинноват, но это ее нисколько не портит…

Я очень удивилась: если свекровь не находит во внешности невестки ничего предосудительного, кроме чуть длинного носа, стало быть, женщина и правда выглядит неплохо. Что же такого она нашла в этом Бубликове?

– Знаете, – высказала здравую мысль Вера Павловна, – когда Кешенька проснется, я поищу фотографии и посмотрю в шкафу, что отсутствует из Ирочкиной одежды. И тогда вам позвоню.

Я поблагодарила хозяйку за чай и печенье и покинула ее квартиру.

Однако, спустившись на первый этаж, не вышла из подъезда, а остановилась у стеклянной будочки уже знакомой мне консьержки.

Та, как обычно, разгадывала кроссворд.

– Парабеллум, – подсказала я, заглянув в газету.

– Что?! – переспросила тетка, вздрогнув и подняв глаза.

– Огнестрельное оружие из десяти букв по вертикали – «парабеллум». А вы, как я вижу, все так же бдительно несете службу?

Консьержка узнала меня и тут же приняла преданный и заискивающий вид.

– Виновата! – проговорила она. – На секунду отвлеклась! Но вы не думайте, я за теми мальчишками слежу, все их передвижения записываю. Вот тут у меня все отмечено… – Она вытащила из тумбочки тетрадь и принялась читать:

– Восемнадцать ноль семь – Пустышкин вышел из дома с сумкой, через пятнадцать минут вернулся с хлебом… девятнадцать сорок одна…

– Отставить! – остановила я ее. – Эти мальчишки меня и мое начальство больше не интересуют. Теперь нам нужно узнать все, что можно, про Ирину Бубликову.

– Это которая с седьмого этажа? – заметно оживилась консьержка. – Очень подозрительная личность! Уходит из дома каждое утро в восемь тридцать…

– Что же в этом подозрительного? – удивилась я. – Ну, ходит человек на работу к определенному времени…

– Так-то оно так, – согласилась женщина. – Только вот смотрите: раньше она на маршрутку садилась, номер девяносто семь. А последние два месяца за ней машина черная приезжает. Садится эта Ирина в машину, как какая начальница…

– Ну, может, и правда ее повысили, – проговорила я машинально. – Положена ей машина по новой должности…

– Ага, а чего ж она тогда прячется? – выпалила консьержка. – Которые начальники – так те перед самым крыльцом в машину садятся, чтобы все соседи видели и завидовали, а эта, Ирина-то, двором на другую сторону дома пройдет и только там уже сядет…

– Эй, постойте-ка! – опомнилась я. – А откуда, интересно, вы это знаете? Ведь из этой вашей кабинки и улица-то не видна, не то что обратная сторона дома!

– Это вы правильно говорите, что не видна, – согласилась консьержка. – Но я, поскольку привыкла к бдительности, так нашла способ за ней присмотреть.

Она вышла из своего аквариума с табуреткой в руках, прошла в глубину подъезда и показала на маленькое зарешеченное окошко под самым потолком.

– Вот, в то окошко как раз все видно!

– Да оно как высоко-то!

– А я на табуреточку встану… – Тетка ловко вскарабкалась на табуретку, приникла к окну и доверительно сообщила:

– Вот как раз к Алле Васильевне, которая со второго этажа, брюнет ее идет. Между прочим, с цветами!

– Брюнет с цветами нас пока не интересует, – ответила я.

Консьержка с сожалением слезла с табуретки и вернулась на свое рабочее место.

А я, прежде чем уйти, задала ей еще один вопрос:

– Значит, вы говорите, последние два месяца Ирина Бубликова ездила на работу на одной и той же машине? И вчера тоже?

– А вот и нет! – консьержка приосанилась, почувствовав, что владеет ценной информацией. – То за ней все время черная машина приезжала, а вчера – зеленая. И в черную-то она возле киоска газетного садилась, а зеленая ее на полпути подхватила, около поворота, так что я даже номер не успела записать…

– Не успели записать? – удивилась я, осознав смысл ее слов. – Значит, номер черной машины успели? Что же вы мне сразу не сказали?

– А вы не спрашивали! Как же я номер не запишу? Я ведь знаю, что бдительность важнее всего, я ведь двадцать лет во вневедомственной охране отслужила, двадцать лет с пистолетом на боку! И за все время ни одного нарекания, а только четыре благодарности!