– Так что насчет рапорта шефу погорячился ты малость. Вряд ли ему мыло нужно.

– Надо снова эту бабу искать! – опомнился разноглазый. – Ты не видал, куда они с этим бугаем подались?

– Вроде машину пошли ловить.

– Но мыло это ты все-таки собери, предъявим шефу как вещественное доказательство.

Напарник покачал головой, но спорить не стал.

Злоумышленники вышли на улицу и огляделись.

На площади царила тишина, какая бывает только на море перед началом шторма или в бескрайней степи за минуту до урагана, когда вся природа замирает в ожидании неприятностей.

– Чего так тихо-то? – с испугом проговорил низкорослый. – Ни машин, ни людей – попрятались все, что ли?

– Да ладно тебе, – отмахнулся разноглазый. – Ночь, спят все.

Но через секунду и сам он почувствовал смутное беспокойство.

Еще через несколько секунд со стороны Невского донесся нарастающий гул.

– Это что такое? – дрожащим голосом протянул напарник. – Наводнение, что ли?

– Какое наводнение? Весна на дворе!

– Ох, – малорослый бандит попятился, – мать честная! Это же… сегодня же…

– Да что такое? Говори уже! – Разноглазый встряхнул мелкого. – Что такое сегодня?

– Сегодня же «Зенит» играл! – В ужасе выдохнул малорослый.

Но и без уточнений все уже было ясно.

Со стороны Невского показалась густая бело-голубая толпа, которая неслась, сметая все на своем пути.

Болельщики выкрикивали что-то нечленораздельное. Крики сливались в ровный угрожающий гул.

Из-за угла вывернула темная машина, но, увидев толпу, мгновенно сдала назад и скрылась.

– Бежать надо, – тоскливо выдохнул низкорослый. – Видишь, как орут, наверняка «Зенит» проиграл. В такой день им лучше не попадаться!

– Бежать? – Разноглазый завертел головой. – Поздно бежать!

Действительно, бело-голубая толпа надвигалась неотвратимо и стремительно, как горный поток. Через несколько секунд первые болельщики поравнялись с незадачливыми грабителями, а еще через секунду поток подхватил их, как две жалкие щепки, закрутил и потянул за собой.

Разноглазый был повыше и сумел удержаться на ногах, а его маленького напарника мгновенно смяли и затоптали.

Шторму, урагану, горному потоку, снежной лавине сопротивляться бесполезно.

Можно только расслабиться и отдаться на волю стихии, полагаясь на свое везение. Так и поступил разноглазый бандит, когда его захлестнул поток болельщиков. Вокруг него клубились перекошенные лица, бело-голубые шарфы и футболки. Он старался удержаться на ногах, и до поры до времени это удавалось.

Прошло несколько страшных минут, и наконец волна схлынула, выбросив его на тротуар неподалеку от Дома радио. Незадачливый грабитель перевел дыхание и огляделся.

Он, несомненно, был жив и даже обошелся без переломов и серьезных увечий. Правда, он потерял напарника, а вместе с ним – злополучный чемодан с доказательством собственной неудачи.

Иннокентий Крутилло нажал на кнопку звонка и прислушался к птичьей трели, доносящейся из квартиры. В свое время он долго подбирал звуковое решение для дверного звонка, пока не остановился на щебете малиновки красногрудой. Это выходило красиво, интеллигентно и патриотично. А поскольку Иннокентий был владельцем художественной галереи, красота, интеллигентность и патриотизм должны были сопутствовать ему во всем.

Он еще раз нажал на кнопку и только теперь вспомнил, что дверь ему никто не откроет.

Сегодня утром от него ушла жена.

Она обещала уйти каждое утро, и Иннокентий привык к этим разговорам, как к первой чашке кофе, прогнозу погоды или утреннему душу. Эти утренние обещания даже оказывали на него такое же бодрящее, тонизирующее действие, как кофе и душ. Можно сказать, внушали несбыточные надежды. Иногда она даже уходила – с шумом, с криками, с хлопаньем дверью.

Но к вечеру неизменно возвращалась, потому что собственная мать, заслуженный работник здравоохранения Корделия Степановна, раздражала ее еще больше, чем муж. Выдержать ее больше одного дня жена Иннокентия не могла.

Но сегодня утром, уходя в очередной раз из дома, жена забрала с собой самое ценное. Точнее то, чем она больше всего дорожила, – медного толстопузого китайского божка.

Этого божка она холила, лелеяла, протирала специальной мягкой тряпочкой никак не меньше пяти раз на дню. Он стоял на самом видном месте – на тумбочке в спальне. Его подсунула жене лучшая подруга Ленка Известкина, крупный специалист по системе фэн-шуй. Известкина утверждала, что божок приносит в дом достаток и благополучие.

Жена поверила в чудодейственные свойства пузатого китайца и никогда с ним не расставалась. Если она взяла его с собой, значит, на этот раз ее намерения действительно серьезны.

Иннокентий этого божка не переносил, так что когда жена уложила его в дорожную сумку, испытал неизъяснимую радость.

Неизвестно, правда, чему он радовался больше – освобождению от опротивевшей статуэтки или окончательному уходу жены. В любом случае и то и другое было замечательно.

Крутилло достал ключи из кармана и открыл дверь.

Это получилось не с первого раза, поскольку на сегодняшней выставке он несколько перебрал по случаю обретенной свободы. Когда замок наконец перестал сопротивляться, он ввалился в прихожую и плюхнул на пол свой чемоданчик.

Чемоданчик издал какой-то странный звук.

В этом чемоданчике находилась большая ценность – добытое с огромным трудом настоящее хозяйственное мыло.

Это мыло Иннокентий всеми доступными и недоступными способами разыскивал на необъятных просторах бывшего Советского Союза. Разыскивали его и все многочисленные знакомые Иннокентия. Крутилло убедил всех, что у него аллергия на современные моющие средства, шампуни и гели и он может пользоваться только этими серо-коричневыми пахучими брусками.

Все знакомые Иннокентия знали о его редкой потребности и покупали мыло всюду, куда заносила их творческая судьба: в сельпо отдаленных районов, в деревенских автолавках, в гарнизонных магазинах, на стойбищах оленеводов Крайнего Севера и в горных аулах.

Иннокентий был уверен, что никто из них не догадывается об истинной причине охоты за мылом.

Иннокентий Крутилло посылал мыло одной богатой немолодой американке, которая считала, что только благодаря такому мылу (она называла его ядровым) ей удается сохранить здоровые волосы. Своими волосами эта дама очень дорожила.

Поскольку дама содержала в Сан-Франциско крупный художественный салон, а Иннокентий был связан с этим салоном постоянными деловыми контактами, он всеми доступными средствами пытался ей угодить.

И вот сегодня знакомый художник, вернувшийся из творческой поездки по деревням Тверской области, привез в дар Иннокентию двадцать кусков замечательного доперестроечного хозяйственного мыла.

Американка будет довольна.

Иннокентий включил яркий светильник, сделанный художником-умельцем из сломанной оглобли и тележного колеса, и еще раз покосился на чемоданчик с мылом.

Что-то с этим чемоданчиком было не так.

Утром, выходя из дому, Иннокентий прихватил старый потертый кейс – не хотелось, чтобы новый дорогой портфель пропах вонючим ядровым мылом. При ярком свете кейс блестел потертыми боками и выдавал свой преклонный возраст. А сейчас он казался новеньким, будто только из магазина. Да и цвет несколько изменился…

Крутилло наклонился, поднял чемоданчик.

Он явно был чересчур тяжелым.

Двадцать кусков мыла не весят столько.

Вот незадача! Спьяну он, конечно, перепутал чемоданы, и теперь придется разыскивать проклятое мыло по всему городу, он ведь уже пообещал его чертовой американке.

Он попытался открыть кейс, чтобы по содержимому установить владельца, но замки не поддавались. Надо же, и замки какие-то хитрые, с кодом и сложными металлическими штуками.

Ясно: такой приличный кейс может принадлежать только кому-то из коллег-галеристов, а не богемной братии. Те обычно ходят с кошмарными домоткаными торбами, а то и вовсе с солдатскими вещмешками времен Первой мировой.

Иннокентий махнул рукой и решил, что разберется с чемоданом на свежую голову. Утро, как известно, вечера мудренее.

Итак, на сегодня все.

Жанна любезно улыбнулась покидающему кабинет последнему клиенту и собрала со стола бумаги.

– Жанна Георгиевна! – В кабинет вбежала секретарша Людочка. – Там один тип очень просится. Говорит, срочно!

– Вы сказали ему, что я принимаю только по предварительной записи? – Жанна нахмурила тщательно выщипанные брови.

– Да, конечно, но ему только подпись заверить! Это же быстро…

Краем глаза Жанна видела, что клиент уже бочком протиснулся в приемную, и сдержалась. Клиент всегда прав, это точно. А не права сейчас секретарша. Сказано: без записи нет приема, стало быть, должна отшивать посетителей. А эта девчонка все путает, бегает, суетится без толку… Ох, до чего трудно в наше время найти толкового секретаря!..

– Зови уж, – процедила она сквозь зубы и бросила взгляд на часы.

Минут десять у нее еще есть. Собраться для нее – минутное дело: закрыть кабинет, провести расческой по волосам и помадой – по губам. Больше ничего не нужно, она всегда находится в полной боевой готовности. Машина – вон она, стоит под окнами. Водит Жанна отлично, никакие пробки ей не страшны. Катерина в крайнем случае подождет пять минут, не рассыплется. Сколько Жанна в свое время ее дожидалась!

Клиент, войдя в кабинет, не поздоровался, и это Жанне сразу не понравилось. Потом он полез в портфель, рассыпал бумаги, долго ползал по полу и поднялся весь красный от натуги.

– Присядьте! – бросила Жанна.

От ее недовольного тона клиент еще больше оробел и едва не сел мимо стула. Жанна углубилась в бумаги, стараясь не раздражаться. Время неумолимо бежало. Клиент, как она и ожидала, оказался полным тормозом – никак не мог сообразить, куда поставить подпись, близоруко щурился, долго примеривался. Наконец с большим трудом он подписал все, что требовалось.

– Еще вот здесь, за бухгалтера, – сказала Жанна.

– Что, ее подписью? – ужаснулся клиент. – Это же уголовно наказуемо!

– Да не ее, а своей.

Жанна тихо закипала. Все сроки уже прошли, теперь она точно опоздает.

Недотепа наконец убрался из кабинета. Она быстро заперла сейф, проверила, не осталось ли на столе что-нибудь важное, и, пробегая мимо зеркала, бросила на себя взгляд. В зеркале отразилась растрепанная сердитая физиономия.

Нет, так не годится. Жанна заставила себя остановиться, пригладила волосы, слегка припудрила нос и щеки и подправила рисунок губ. Вот теперь вид в зеркале ее полностью устраивал: стройная, стильная, хорошо одетая женщина. Костюм сидел отлично – еще бы, фигура у нее, как у молодой девушки, можно позволить себе любой фасон и цвет.

Жанна усмехнулась: всем известна ее любовь к красному. Подруги часто подшучивают по этому поводу, но она-то твердо знает, что красный ей идет – делает еще ярче ее южную красоту, выгодно контрастирует с карими глазами и смуглой кожей. Мнение Катерины Жанну, в общем, мало интересует – Катька хоть и художник, но сама совершенно не умеет одеваться. А вот Ирина, конечно, не смеется в открытую, но всегда делает такое лицо, когда видит Жанну в красном…

Однако когда Ирка увидела этот костюм, ей было не до шуток. Жанна привезла его из Милана, и подруге оставалось только завистливо ахать.

– Боже, какой дивный оттенок!

Цвет был не красный и не кирпичный, а какой-то невыразимо благородный.

– Помпейский цвет, – авторитетно заявила Катерина, – уж мне вы можете поверить. Именно в такой цвет были выкрашены дома в Помпеях. До сих пор фрагменты этой окраски сохранились.

Подруги согласились легко: Катерина провела почти год в Европе, пропадала исключительно в музеях, отлично разбиралась во всякой замшелой античности, словом, не верить ей не было никаких причин.

Жанна спохватилась, что время дорого, а она вертится перед зеркалом, как школьница. Она накинула короткое летнее пальто, прихватила стильную сумочку и выбежала из кабинета. Вид, конечно, слишком шикарный для той сомнительной выставки, куда ее пригласила Катерина, публика в «Бездомной кошке» к такому не привыкла. Ну да ладно.

Жанна выскочила из подъезда и окаменела. Прямо перед носом ее новенькой красной «Ауди» стоял наглый синий «Ситроен». Сзади, как обычно, прочно утвердился на своем месте джип «Чероки». Жанна знала его хозяина, молодого мордатого парня, он всегда ставил здесь машину, они даже здоровались, встречаясь иногда. Но приблудный «Ситроен» встал почти вплотную, потому что дальше были ворота, перед которыми стоять запрещалось. И вот пожалуйста – теперь у нее никакой возможности выехать!

Жанна мгновенно впала в ярость. «Ситроен» мог оставить только посетитель ресторана «Мальтийский сокол», который находился в соседнем здании. Да, у ресторана имелась своя стоянка, но, чтобы не заезжать во двор, некоторые клиенты оставляли иногда машины на улице. Но не так же близко, чтобы человеку не выехать!

Жанна топнула ногой и помчалась к дверям ресторана.

– Вечер добрый, Жанна Георгиевна! – раскланялся швейцар. – Никак к нам ужинать?

В свое время Жанна оформляла швейцару завещание на дачу, а его сыну – сделку по покупке квартиры.

– Кто тот козел, который поставил машину вплотную к моей? – прошипела она.

– Верно, эти, – швейцар махнул в сторону группы в дальнем конце полупустого зала, – хотя лучше с ними…

Но она уже бежала к дальнему столику, стуча каблуками.

За столиком сидели четверо. Будь Жанна немного спокойнее, она заметила бы, что позы у всех четверых напряженные, что на столе перед ними нет никакой еды, только вода в кувшине и бутылка пепси. Стало быть, пришли эти люди в ресторан не для ужина, а для серьезного мужского разговора. Но ярость застила Жанне глаза.

– Чей «Ситроен» стоит напротив? – завопила она.

– Мой. – Это сказал рыхлый рыжеватый мужчина прямо перед ней.

Жанна хотела разразиться отборной площадной бранью, но сделала усилие и сдержалась.

– Слушайте, что вы себе позволяете? – нервно заговорила она. – Мало того что вы поставили машину не на место, вы еще поставили ее так, что другим не выехать!

– Что надо? – вдруг спросил парень, сидевший сбоку.

От этого грубого голоса Жанна слегка опешила, но сразу собралась.

– Надо, чтобы вот этот тип убрал свою тачку с моей дороги! – резко ответила она и окинула взглядом всю компанию.

В центре, напротив прохода, сидел рыжеватый мужчина, рыхлый и бледный. По бокам его пристроились двое весьма устрашающего вида: парень с коротко стриженной головой, оттопыренными ушами и маленькими свиными глазками и мужчина постарше, наголо бритый, в приличном костюме, но отвратительном ярком галстуке. Четвертый человек сидел спиной, Жанне видны были только светлые волосы и красная шея над воротником рубашки.

– Простите! – встрепенулся рыхлый, поглядев в окно. – Кажется, я в самом деле загородил вам проезд.

– Наконец-то догадался, – процедила Жанна. – И? Долго мне ждать?

Рыхлый дернулся было встать, но тут же парень со свиными глазками положил ему руку на плечо.

– Сиди! – приказал он, и рыхлый сразу сник.

– Он сейчас не может, – усмехнулся бритый мужчина в ярком галстуке, – он очень занят.

– Да вы что? – Жанна задохнулась от возмущения. – Да вы серьезно?

– Очень серьезно, – поддакнул бритый, – уж поверьте.

Резкая отповедь застыла на Жанниных губах. Она увидела сверху, как по красной шее сидевшего спиной человека течет струйка пота. Он пошевелился и наконец отодвинул свой стул, чтобы взглянуть на нее. Ничего особенного. Да, блондин, а к блондинам Жанна всегда питала некоторую слабость, но эта потная шея…

Нетвердой рукой этот страдалец налил воды из кувшина, жадно выпил полный стакан и проглотил, не поморщившись, кусочек лимона.

«Где я видела уже эту рожу?» – внезапно подумала Жанна, но тут же ярость отодвинула случайную мысль на задний план.

– Кто-нибудь из вас собирается все-таки убрать машину и дать мне выехать? – Она пошла в атаку с новой силой.

Коротко стриженный приподнялся, глазки его злобно блеснули. Жанна невольно сделала шаг назад и оглянулась на официанта. Тот скользнул глазами в сторону и скрылся на кухне.

– Уж придется вам, дамочка, немного подождать, пока мы разговор не закончим, – вроде бы мирно сказал бритый тип в ярком галстуке.

Жанна взглянула ему в глаза, и ей расхотелось спорить.

– Чтоб вы все провалились! – от души пожелала она и побежала между столиками.

Ждать никак нельзя. Придется брать машину, иначе Катька обидится.

Жанна обожгла взглядом ни в чем не повинного швейцара, проскочила в услужливо распахнутую дверь, перебежала улицу и встала на проезжей части, вытянув руку. Несколько машин пронеслось мимо, и вот когда вдалеке показалось обычное такси, откуда ни возьмись появился мотоциклист, затянутый в черную кожу и в черном же шлеме. На полной скорости он промчался мимо Жанны и сорвал с ее плеча сумку.

В первый момент она не поняла, что случилось, а когда осознала, что дорогущая сумка фирмы Louis Voitton пропала, а в ней – кошелек, мобильный телефон и ключи от квартиры, – мотоциклиста уже и след простыл, остался только легкий вихревой столб пыли. Такси, начавшее было притормаживать, газануло и умчалось: водителю не нужны лишние неприятности.

– Караул, – тихо сказала Жанна. Надо же у нее – у нее! – не было сил кричать.

Да и незачем теперь, все равно ничего не вернешь. Жаль сумку, жаль кошелек. Хоть наличных денег в нем немного, зато полно банковских и дисконтных карт. Ладно, с карточками она разберется быстро – нужно позвонить в банк, чтобы их аннулировали. Запасные ключи хранятся у нее в столе.

– Жанна Георгиевна, как же вы так неосторожно! – кинулся к ней охранник, который все видел через стеклянную дверь.

Он посмотрел на нее точно с таким выражением, с каким она, Жанна, смотрела на тетеху Катьку, когда та в очередной раз признавалась, что потеряла кошелек или вырвали сумку в переходе метро. Этого Жанна не могла перенести. Она оттолкнула охранника, зарычала и метнулась к кабинету.

«Только бы никто не узнал!» – думала она.

Действительно, если подруги узнают, что ее ограбили, как обычную недалекую тетку, вот уж попляшут на ее косточках! Уж они припомнят, как издевалась и учила их жизни!

Жанна вдруг поняла, что сидит за письменным столом и бесцельно крутит ручку ящика в то время, а по щекам ее текут слезы. Она, непотопляемая Жанна Ташьян, сидит и ревет белугой!

Хрясь – ручка отломалась. Как ни странно, это помогло. Жанна сняла трубку, поговорила с банком, нашла запасные ключи от машины и от квартиры, тщательно припудрилась, чтобы охранник не заметил следы слез, и вышла.

Синего «Ситроена» не было. Жанна только скрипнула зубами. Но – о ужас – на боку ее новенькой «Ауди» красовалась вмятина, еще две царапины виднелись на капоте. Так и есть, этот козел поставил свою машину так близко, что не смог отъехать, не повредив чужую.

– Все, – зловеще сказала Жанна, – ты у меня попляшешь! Припомню я тебе завтра все свои неприятности! Узнаешь ты еще Жанну Ташьян! Надолго меня запомнишь!

Она была так зла, что не заметила швейцара из «Мальтийского сокола», который удивленно смотрел на нее со своего поста.

Жанна осторожно тронула машину с места и поехала домой, чтобы сменить замки, а то как бы шустрые воры не обнесли квартиру в ее отсутствие. О Катерине и выставке она совершенно забыла.

Обычно люди просыпаются по утрам в хорошем настроении. Это потом на них наваливаются проблемы и неприятности, и настроение постепенно уходит в минус. Утро же – это время здорового оптимизма, бодрости и светлого взгляда на вещи.

Жанна в этом смысле была личностью нетипичной. Она просыпалась мгновенно и сразу включалась на полную катушку.

Так и на этот раз – она оторвала голову от подушки и тут же закипела от возмущения.