– Ну… могу, конечно, сказать что-то о ее зубах, но мы все равно не знаем, к какому стоматологу она ходила, а проверить все стоматологические клиники в городе нереально. Но вот что интересно – ей делали операцию на коленном суставе левой ноги. У нее была старая, еще детская травма, вызвавшая дефект коленного сустава. Эта травма могла сказаться на походке и привести к более серьезным последствиям. И несколько лет назад ей сделали операцию.

– А где сделали – можно сказать?

– Ну… операция довольно сложная, самое лучшее место, где такое могли сделать, – Институт травматологии. Так что советую туда наведаться. Если даже не они делали, то они, по крайней мере, могут вас куда-то направить.

– Больше ты нам ничего полезного не можешь сказать? Хоть что-нибудь!

– Больше ничего. В остальном жертва была здорова и прожила бы достаточно долго, если бы не встретила на своем пути негодяя, который ее задушил.

Дуся с Лебедкиным переглянулись в удивлении, услышав в голосе эксперта скорбные, трагические нотки. Надо же, вроде бы насмешник такой и даже циник, а вот, поди ж ты, пожалел молодую женщину… значит, ничто человеческое ему не чуждо…

На выходе из лаборатории поджидал их, однако, Аркадий Херувимский.

– Что вам еще? – набросился на него Лебедкин. – Вам же сказали – идите домой, вас вызовут, если что понадобится! Не отвлекайте нас от работы!

– Если что? – прищурился Херувимский. – Вот какие действия вы проводите по моему делу? И на каком основании вы меня вызываете незнакомые трупы опознавать, если меня ограбили? Украли ценную вещь, а вы ничего не делаете!

Лебедкин набрал воздуху, чтобы высказать этому типу все, что он думает о нем, о его жене и о мифической драгоценности, которой, может быть, и вообще нет, но Дуся была начеку и оттеснила его могучим плечом в сторону.

– Иди, Петя, работай, мы тут разберемся, – вполголоса проговорила она. – А вы, Аркадий Викторович, сбавьте обороты. Не нужно таким тоном разговаривать.

Они поднялись наверх и остановились у окна в коридоре.

– Давайте мы поговорим с вами неофициально. – Дуся улыбнулась, и от ее улыбки лицо Херувимского стало мягче, и появились в нем человеческие черты. – Итак, мы выяснили, что жена ваша вас, уж простите, обманывала, нет у нее никакой престарелой тетки. То есть тетка, возможно, и есть, но ни в какой деревне, у черта на куличках, она не живет. Далее, когда ваша жена уехала неделю назад, то, судя по всему, она не собиралась возвращаться. Об этом говорит то, что она взяла с собой почти все вещи, оставила уж совсем ненужное.

– Но я… но она… да не может быть! – Херувимский замахал руками, как мельница крыльями.

– Да хватит уже голову под крыло прятать, как страус! – Дуся повысила голос. – Что вы все отмахиваетесь, мы же тут не в игрушки играем. Повзрослейте, наконец! Машина вашей жены обнаружена на автомобильной стоянке на улице Карбышева! Были у нее знакомые или родственники в том районе?

– Не знаю…

«Хоть что-то он о своей жене знает?» – подумала Дуся, старательно удерживая на лице приветливое выражение.

– Значит, теперь вы должны окончательно определиться. – Она добавила в голос официальной строгости. – Либо вы заявляете, что ваша жена просто пропала, то есть уехала от вас, либо вы утверждаете, что она украла у вас вашу ценную вещь.

– Она не могла украсть медальон, она… она не подозревала о его существовании!

– То есть как?

– Да вот так! Я ей его никогда не показывал! Ни разу! А почему я должен сразу же делиться с посторонним человеком самым сокровенным? Не для того мои предки много лет хранили медальон, чтобы я… первой встречной…

– Аркадий Викторович! Что вы говорите? Да сколько лет вы с женой прожили?

– Какая разница? Ну… шесть, а что?

«Ну и ну!» – подумала Дуся, потому что даже не нашлась, что сказать. Но потом опомнилась:

– И вы полагаете, что, прожив с вами в квартире шесть лет, жена ваша не нашла тайника? Женщина она аккуратная, хозяйственная, так что все углы в квартире, небось, исследовала на предмет уборки, а попутно и тайничок вскрыла. Любопытство, знаете ли, не порок, тем более женское…

– Зараза! Воровка! Надо же, взял ее в дом, шесть лет кормил-поил, а она…

– Ну-ну… – Дуся не любила, когда так отзываются о женщинах, тем более о женах. – Успокойтесь! Значит, мы можем, конечно, распространить ориентировку по антикварным и ювелирным магазинам насчет этого медальона, но что-то мне подсказывает, что жена ваша не станет его сразу же продавать. Раз уж она сумела так замести следы… Машину бросила, чтобы ее не искали. А вот, кстати, может быть, у вас есть фотография медальона?

– Нет, а зачем мне было его фотографировать? – Херувимский вскинул голову.

– Ну тогда… есть хоть кто-то, кто видел этот медальон, так сказать, воочию, кто может подтвердить, что он у вас действительно был? – решилась Дуся задать прямой вопрос, потому что ей до чертиков надоело ходить вокруг да около.

– Его никто не видел, то есть, конечно, отец мой и дед, но их уже нет, – буркнул Херувимский, и тут до него дошло. – Вы думаете, что я… что я все это сочинил? Что никакого медальона у меня вообще не было? Да как вы…

– Ну, что я думаю, значения большого не имеет, – Дуся снова улыбнулась мягко, – но согласитесь, что выглядит все это подозрительно. И опять-таки, ваша жена, когда мы ее найдем, будет от всего отпираться – дескать, знать не знаю ни о каком медальоне, не видела его, а у вас и доказательств никаких нет. Так что будет ваше слово против ее. Конечно, опять-таки, если мы ее найдем.

– Да я плюну ей в глаза, вырву ее лживый язык!

– Вот этого не надо! И говорить такое не нужно в присутствии сотрудника полиции! Это же прямая угроза! Оскорбление словом и действием…

– Простите, – Херувимский отвернулся, – но что мне делать? Ведь фамильная ценность пропала! Дед мне перед смертью доверил, а я не сберег…

И такая тоска прозвучала в его голосе, что Дуся уверилась: не врет, и правда был медальон.

– В розыск ее подавать нет причины, – сказала она, – жена ваша ничего не совершила противозаконного, она – женщина взрослая, совершеннолетняя, имеет право поступать по своей воле, а что от вас сбежала тайком – это ее личное дело.

Дуся перевела дыхание и добавила:

– Ладно, попробую я ее поискать, на работу ее позвоню, вы знаете, где она работала?

– Фирма «Прима – плюс». – В голосе Херувимского Дуся уловила неуверенность. Номера телефона он тоже не знал, зачем, когда у жены мобильный есть?..

На том и простились.

Григорий Ефимович вышел из церкви, медленно, величаво спустился по ступеням.

К нему тут же кинулись поджидавшие его богомолки – черные платки, черные кацавейки, горящие фанатизмом глаза. Закаркали, как воронье:

– Старец, благослови! Благослови, отец родной!

Распутин оглядел их, поморщился, однако осенил всю эту шайку крестным знамением. Нашел среди этой черной стаи одну, помоложе и попригляднее, поманил:

– Подойди, дочь моя!

Та растолкала товарок, протиснулась к нему.

Что-то в ее лице показалось Распутину неправильным, нехорошим. Слишком прямо смотрит в глаза и словно что-то затаила…

– Как тебя звать, дочь моя?

– Хиония! – ответила та, и вдруг лицо ее переменилось, перекосилось от ненависти. – Антихрист! Сатанинское отродье!

Хиония выхватила из-под шали остро заточенный мясницкий нож, ударила старца в грудь.

Метила в самое сердце, но острие ударилось во что-то твердое, соскользнуло, полоснуло по боку.

Распутина обожгла боль, брызнула кровь.

Он покачнулся, открыл рот, чтобы крикнуть, но не смог.

Хиония снова замахнулась, хотела ударить еще раз, но на нее уже налетели стаей ворон богомолки, вырвали нож, оттащили от старца, толкнули на землю.

Сам Распутин тоже упал на землю, перед глазами поплыли волглые ватные облака, словно распоротые перины.

Кто-то нагнулся над ним, разорвал рубаху, ощупал раны, зажал края. Чей-то знакомый голос проговорил:

– Как вы, Григорий Ефимович?

– Бог… Бог помог… – прохрипел из последних сил. – Бог упас…

– Да, и ладанка вот эта… если бы не она, нож бы прямо в сердце вошел, а так – рана не опасная…

– Ладанка… – выдохнул Распутин.

– Да, если бы не ладанка…

– Хионию…

– Что, Григорий Ефимович?

– Хионию пощадите, ибо не ведала, что творит. – И Распутин провалился в беспамятство.

– Значит, у нас осталась только одна зацепка – операция на коленном суставе… – проговорил Лебедкин, когда Дуся наконец вернулась в их общий кабинет.

– Нет, еще платье! – Дуся достала желтое платье из пакета и принялась его внимательно разглядывать.

– Да, платье! – оживился Лебедкин. – Точно такое же, как на жене Херувимского. Это не может быть просто совпадением. Тебе не кажется, что это уже серия?

– Нет, не кажется! Жену Херувимского мы еще не нашли, и нет никаких оснований считать ее убитой. Скорее всего, она просто сбежала от мужа. Я бы, честно говоря, тоже от такого сбежала.

– Ты бы за такого вообще не вышла, – резонно заметил Лебедкин. – Да, но платье… оно точно такое же…

– Согласна, что платье похоже. Но это может быть простым совпадением.

– Не верю я в такие совпадения!

– Веришь или не веришь – это вопрос второй, и не самый главный, а первый вопрос – кто та женщина в морге. И чем нам может помочь ее платье…

Дуся еще раз осмотрела платье, нашла внутри шелковую этикетку, прочитала:

– Хлопок – семьдесят процентов, эластан – двадцать процентов, лайкра – десять процентов… название фирмы… где продано, не написано. А вот и фирменная этикетка… ага «Кэтти Блейк». А платье-то хорошее было… довольно дорогое, явно в приличном магазине куплено, не на вещевом рынке.

– И как ты это разглядела в этой тряпке, – фыркнул Лебедкин, – ведь сколько она в морозилке пролежала-то…

– А вот, кстати, сколько? – задумалась Дуся. – Хозяева дачи однозначно сказали, что два месяца их там не было. Что зимой на даче делать-то? Это если большой загородный дом, а у них – домик в садоводстве. Воды зимой нет, ну, печка, конечно, а так-то…

– И еще в отчете сказано, что вокруг чисто было – снег белый, нетронутый, а он дней десять как выпал. Значит, до этого ее туда привезли и в холодильник определили. И вот что интересно, ребята, что на вызов выезжали, сказали, что дороги там ни к черту, они трактор вызывали, чтобы дорогу до дачи расчистить. Хозяева-то пешедралом с электрички ходят. А пока снег не выпал – там еще хуже, такая грязища – мама не горюй, сама знаешь, какая у нас нынче зима отвратительная. И как труп-то туда доставили? Если на тракторе, так там трактор у одного только мужика на три садоводства есть, он зимой колоссальные деньги заколачивает, дороги расчищает да машины из кювета вытаскивает. Так что чужой трактор сразу бы заметили. Поспрашивали там ребята местных жителей – никто ничего не видел. Дуся, ты меня не слушаешь, что ли?

Дуся в это время искала в интернете что-нибудь про фирму «Кэтти Блейк». Оказалось, фирма приличная, вещи добротные, качественные, но не супердорогие. И в нашем городе торгует вещами этой фирмы преимущественно сеть магазинов «Риджент-стрит». И магазинов этих осталось в нашем городе всего три штуки – сами понимаете, кризис и все такое прочее.

Лебедкин набрал номер администрации Института травматологии. Ему ответил строгий женский голос:

– Слушаю!

– Капитан Лебедкин из двенадцатого отделения полиции.

– Чем могу помочь? Ногу сломали или что? У вас вообще-то своя больница есть, ведомственная.

– Ничего я не сломал. Мне ваша помощь нужна. У нас находится неопознанный труп…

– А мы-то причем?

– При том, что этому трупу… то есть когда он… она еще не была трупом, делали операцию на колене. Так вот, я хочу узнать, не у вас ли делали эту операцию. Если делали у вас – мы сможем узнать имя этого неопознанного трупа.

– Ну и как, интересно, я могу вам помочь по телефону?

– Вы мне хотя бы только скажите, с кем мне нужно про это поговорить.

– Ладно, приезжайте, поговорите с Миленой Витальевной. Она как раз сегодня работает.

– С кем?

– С Миленой Витальевной Мавриди. Это наш старейший практикующий хирург. Давно у нас работает. Если кто-то и вспомнит ваш труп – так это она.

Напарники решили разделиться. Лебедкин отправится в Институт травматологии, а Дуся попытает счастья в одежных магазинах сети «Риджент-стрит».

Через час Лебедкин подъехал ко входу в большое здание из светлого кирпича. Перед входом стояло несколько машин «Скорой помощи» и множество легковушек.

Капитан припарковал свою машину рядом с ними и вошел в приемный покой. Здесь он обратился к дежурному, назвал свое имя и предъявил удостоверение.

– Это вы по поводу аварии на Суздальском проспекте?

– Нет, мне нужно поговорить с вашим врачом… – Он заглянул в шпаргалку. – С доктором Мавриди.

– Ах, с Миленой Витальевной! Это вам на второй этаж, третий кабинет по коридору.

Лебедкин поднялся на второй этаж, нашел нужный кабинет, вошел в него.

В кабинете по стенам висели какие-то таблицы и плакаты, напоминающие то ли пособия для начинающего палача, то ли схемы разделки туш в мясном магазине.

Под этими плакатами за просторным чистым столом сидела крупная женщина лет шестидесяти, с большими мужскими руками и решительным взглядом.

– Милена Витальевна?

– Она самая.

– Я капитан Лебедкин, – представился полицейский. – Я звонил вашему руководству… у нас, понимаете, находится неопознанный труп, у которого была операция на коленном суставе, так вот я думал, что вы сможете нам помочь…

– Ну что ж, показывайте! – Милена Витальевна потерла руки.

Лебедкин был готов к такому повороту и протянул собеседнице рентгеновский снимок колена, который ему дал Данилыч.

Доктор взяла снимок, посмотрела его на свет, повернула, еще раз посмотрела и проговорила:

– Хорошая работа! Помню, помню этот сустав!

– Так это вы его оперировали?

– Конечно, я!

– Вы уверены?

– Что же я, по-вашему, свою работу не узнаю? Я свою работу всегда узнаю! А этот сустав я вообще очень хорошо запомнила, довольно трудный случай был… – Милена Витальевна с горделивой улыбкой разглядывала рентгеновский снимок, как гордые родители любуются фотографией своего отпрыска.

– Тогда назовите мне, пожалуйста, фамилию пациента… точнее, пациентки. – Лебедкин достал свой неизменный блокнот и приготовился записывать.

– Да что вы, молодой человек! – Женщина удивленно взглянула на него. – Что же я, всех своих пациентов помню?

– Но вы же сказали, что хорошо помните!

– Я помню свою работу, помню этот сустав, но пациента… нет, пациента не помню.

– Но можно его как-нибудь установить?

– Почему же нет? Судя по состоянию сустава, операция проводилась примерно три года назад. Кроме того, тут использован имплант фирмы «Ледекс», мы такие начали применять как раз три года тому назад… у нас, слава богу, все компьютеризировано…

– И год рождения, пожалуйста! – добавил Лебедкин в последний момент.

Милена Витальевна сняла трубку стационарного телефона, набрала короткий номер и проговорила:

– Маша, Машенька, будь добра, посмотри у себя в компьютере, кому мы ставили имплант «Ледекс» на левый коленный сустав три года назад. Да, совершенно верно. Выбирай только женщин. Да, очень нужно… жду… жду… жду…

Наконец она повернулась к Лебедкину и сказала:

– Записывайте! В интересующий нас период сделаны три операции подобного типа женщинам. Леденевой Марианне Владимировне, одна тысяча девятьсот сорокового года рождения…

– Эта не подходит!

– Вторая – Кулонго Милименди Бонду…

– Как?! – Лебедкин вытаращил глаза. – Что это вы такое говорите? Вроде приличная женщина!..

– Это ее имя. И фамилия. По крайней мере, я так думаю. Помню я эту пациентку – студентка из Нигерии. Баскетболом занималась, спортивная травма…

– Негритянка? – уточнил Лебедкин.

– Ну да, я же говорю – Кулонго Милименди…

– Тоже не подходит! – вздохнул капитан.

– Далее… Мезенчук Алла Сергеевна, одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого…

– А вот это уже годится! Может, у вас и адрес ее имеется? То есть я и сам могу найти…

– Зачем же искать? У нас в компьютере все есть! Все-таки не каменный век!

Лебедкин записал в свой блокнот все координаты покойной Аллы Мезенчук, поблагодарил Милену Витальевну за помощь и покинул ее кабинет.

Выйдя на улицу, он подумал, что ему предстоит самая тяжелая и неприятная задача, которая только бывает у полицейского – сообщить родным и близким о смерти гражданки Мезенчук и пригласить кого-нибудь из них на опознание.

Тут же у него мелькнула малодушная мысль, что по части психологии Дуся куда толковее его и с такими трудными и неприятными делами справляется легко.

На его счастье, Дуся еще не поехала по одежным магазинам, потому что решила кое-что уточнить по телефону, не выходя из кабинета, что ноги-то зря топтать. Поэтому она согласилась составить капитану компанию, раз все равно имя жертвы уже известно. Так что через полчаса Лебедкин подхватил Дусю возле отделения, и они вместе отправились по адресу Аллы Мезенчук.

Гражданка Мезенчук проживала в типовом девятиэтажном доме советской постройки.

Напарники поднялись на пятый этаж, позвонили.

Из-за двери донесся певучий женский голос:

– Иду-у, Люся! Иду-у!

– Ты помолчи сперва, Петя! – проговорила Дуся вполголоса. – Сперва я начну, а то ты вечно как слон в посудной лавке… норовишь сразу все выложить…

– Да, конечно, давай ты… – Лебедкин попятился и отступил за спину напарницы.

Дверь открылась. На пороге стояла крупная полноватая блондинка, прилично за тридцать, в коротком халате.

– Ой, это не Люся! – удивленно проговорила блондинка, разглядев напарников.

– Удивительно тонкое наблюдение! – подал голос Лебедкин из-за Дусиной спины.

– Петя! – одернула его напарница и обратилась к блондинке деликатным тоном: – Можно войти? Не хочется на лестнице разговаривать, внимание соседей привлекать.

– Войти? – Блондинка нахмурилась. – А кто вы вообще такие, чтобы вас в квартиру впускать?

– Вообще-то мы из полиции. Капитан Самохвалова. – Дуся протянула собеседнице удостоверение. – А там, за спиной у меня, – напарник мой, капитан Лебедкин.

– Из полиции? – Блондинка заметно поскучнела. – Ну ладно уж, заходите…

Она отступила, и напарники вошли в прихожую. Прихожая была и вообще очень тесная, а когда в нее вошла Дуся, там стало и вовсе не развернуться.

– Пойдемте на кухню, что ли…

Кухня тоже была маленькая.

Блондинка втиснулась в угол между плитой и холодильником и уставилась на полицейских:

– Ну, и о чем вы хотите поговорить?

– Вы, может, присядете? – предложил Лебедкин тоскливо.

– Да что такое? – Блондинка побледнела, она переводила испуганный взгляд с Дуси на ее напарника. – Что случилось?

– Петя! – повторила Дуся безнадежно. И повернулась к хозяйке: – Мы должны сообщить вам очень неприятное известие… вы только не пугайтесь…

– О господи! Что случилось? С мамой что-нибудь?

– Алла Сергеевна Мезенчук вам кем приходится?

– Что?! – Блондинка растерянно захлопала глазами. – Алла Сергеевна? Мной…