– Ну чего надо? – протянула эта нимфа, прикоснувшись рукой к голове и поморщившись от боли. – Ну не дают поспать!

– Вообще-то три часа дня, – удивленно проговорила Надежда.

– А вы знаете, когда я легла? Ну так и молчите! А еще утром милиция меня разбудила, вообще ни свет ни заря! Ну, чего надо-то?

– Милиция? – с опаской переспросила Надежда. – А нам вообще-то нужна Таня. Она дома?

– На Метростроевской она! – ответила женщина. – На Метростроевскую ее повезли.

– На Метростроевскую? А какой адрес? – выглянул из-за плеча Надежды Павел Петрович.

– Метростроевская, четыре, – отозвалась женщина. – Ну вы там спросите, морг кто угодно покажет.

– Морг? – испуганно вскрикнула Надежда Николаевна. – Почему морг?

Женщина окинула ее изучающим взглядом и спросила:

– А вы вообще кто?

– С работы мы, – быстро проговорила Надежда, пока Павел Петрович не ляпнул чего-нибудь лишнего, – я бухгалтер, а он – от администрации. Ее, Таню, вчера уволили, так мы хотели уточнить у нее кое-какие детали…

– Ах уволили! – Женщина оживилась. – Вот, наверное, она от расстройства и того…

– Чего – того? – переспросил Павел Петрович.

– Того – того! В окошко она сиганула!

– А вы ей, собственно, кто будете? – строго осведомилась Надежда, чтобы пресечь ненужные размышления и прояснить ситуацию.

– Соседка я, – ответила та, – вдвоем с Танькой живем… то есть жили, до сегодняшнего утра.

И женщина рассказала следующую историю.

– Вчера я немножко повеселилась. – При этом она поморщилась и потерла висок. – Ну, пришла, само собой, не то чтобы рано. Спать завалилась, не успела глаза сомкнуть – в дверь звонят, стучат, прямо сумасшедший дом. Ну, я кое-как поднялась, сперва не хотела открывать, говорю – сейчас милицию вызову. А они мне – открывай, мы и есть милиция! И еще, само собой, кое-какие выражения присовокупили. Ну что тут поделаешь? Пришлось открывать. Они мне с порога – где, говорят, твоя соседка? Я им вежливо так отвечаю – а где же ей быть? Дрыхнет, шалава, в комнате у себя! Они тогда комнату открыли – а Таньки нет, и окно открытое! Тогда менты на меня: соседка твоя внизу лежит мертвая, небось это ты ее выкинула либо по пьяному делу, либо из-за комнаты! Я им, понятное дело, – нечего, мол, меня на понт брать, я не какая-нибудь, адвоката Лившица хорошо знаю, и, если что, у них неприятности могут быть по служебной линии, а у Таньки я и в комнате не была, мы с ней, честно сказать, не очень-то дружили. Ну, один тут очень озверел и хотел ко мне применить приемы рукопашного боя, но второй его оттащил и сказал, что они разберутся и чтобы я покамест никуда не уезжала. А мне куда уезжать? Мне уезжать некуда и незачем, мне одно бы только – выспаться… ну, они ушли, а я таблеток выпила и опять спать легла, а тут как раз вы…

– Ясно, – проговорила Надежда и переглянулась с Павлом Петровичем.

На самом деле ей ничего не было ясно.

Нужно было срочно посидеть где-нибудь в тишине и обмозговать все происшедшее. Скоро Надежда заметила вывеску небольшого кафе, выходящего одним концом на улицу Стоматологов, а другим – в безымянный переулок. И там был натянут веселенький полосатый тент и стояло несколько столиков в тени. Они заказали прохладное питье и мороженое. Девушка вскоре принесла Надежде апельсиновый сок, а Павлу Петровичу – безалкогольный коктейль с листиком мяты и плавающей вишенкой.

– Ой, Паша, – тяжело вздохнула Надежда, отпивая глоток ледяного сока, – беспокоюсь я за тебя. Ведь что получается? Неизвестные в черном гоняются за твоей девицей…

– Да не моя она!

– Не важно, – строго сказала Надежда, – не перебивай! Значит, она тоже не промах, знает, что ее ищут, поэтому осторожничает, оглядывается и очень нервничает всю дорогу. Она села в твою машину, потому что у тебя на лбу написано, что ты порядочный человек и ни в каких криминальных историях не можешь быть замешан. Потом она просит завезти ее на Обводный и там подождать. То есть ей нужно было повидать там свою знакомую Татьяну. То ли она хотела ей что-то сказать, то ли что-то у нее взять, а скорей всего… – Надежду осенило, – она хотела спрятать у нее ту самую папку!

– Это еще зачем? – Павел Петрович едва не подавился вишенкой.

– Слушай, все сходится! – Надежда посмотрела на него горящими глазами. – Все дело в этой папке! Сам говорил, что она все время над ней тряслась! И конечно, она захотела как можно скорее от нее избавиться. То есть оставить в надежном месте. И придумала спрятать ее у Татьяны. Ну, какая-нибудь это ее знакомая, про которую не мог знать тот мужик в голубой рубашке, с которым она ссорилась у ресторана! А там, около столярки, ее уже ждали. Ну, пронюхали они как-то про эту Татьяну! Может, слышали, как девица с ней по телефону разговаривала или еще как-нибудь… и вот те трое в черном хотели девчонок забрать – заметь, обеих девчонок, чтобы свидетелей не оставлять, но тут не повезло им, столяры вмешались. Они ребята тертые, бывалые, не то что этот тип в голубой рубашке. Столяры быстро тем накостыляли, несмотря на то что те трое – профессионалы, а девчонки под шумок смылись. А ночью эти люди в черном пришли к Татьяне и убили ее! Из окна выбросили, и все! Чтобы свидетелей не оставлять!

Официантка принесла мороженое, Надежде – ананасовое, а Павлу Петровичу – шоколадное.

– Плакало мое приглашение, – заметил Павел Петрович, уныло ковыряя ложечкой тающее мороженое. – Наверное, девицу поймали, и оно пропало вместе с ней.

– Отнюдь! – невозмутимо сказала Надежда, слизывая с ложечки желтую массу. – Если бы они поймали девицу, то не стали бы сегодня хватать того мужика. Ну, в голубой рубашке, возле китайского ресторана. Она и так уже у них в руках, зачем им еще тот тип? А так они хотели от него узнать, где ее можно найти. Значит, девица все еще на свободе. Давай предположим, что после того, как девушкам удалось удрать из столярки, они разделились. Татьяна домой поехала, и мы уже знаем, что с ней случилось, а твоя знакомая…

– Да не моя она!

– Спокойно, – укоризненно проговорила Надежда, – на нас уже официантка смотрит. Так вот, та вторая девица сумела скрыться. Тогда, как в старом анекдоте, возможны два варианта: либо она прихватила папку с собой, либо люди в черном успели папочку у нее отобрать. Девушка все равно в опасности, поскольку эти типы, как мы уже убедились, не оставляют свидетелей. Тем более что в папочке-то совсем не тот документ, который они ожидали увидеть. Значит, они будут искать девчонку, а заодно и тебя, поскольку приглашение у них на руках подлинное, адрес и все прочие координаты в нем указаны, стало быть, такой человек, то есть ты, существует на самом деле и может что-то знать про девушку! И знаешь, я думаю, что на этом варианте мы и остановимся, потому что если бы папка была у девушки, она бы давно уже заметила, что папка не та, и связалась бы с тобой.

– Ну и очень хорошо! – оживился Павел Петрович. – Значит, если папка у тех типов в черном, то ко мне придут и спросят. И я с радостью обменяюсь с ними документами и выброшу эту историю из головы!

– Так-то оно так, – протянула Надежда, – но ведь они не любят оставлять свидетелей…

– Да я дам им честное слово, что понятия не имею, кто такая эта девица и что у нее было в папке!

– Ты-то дашь, да они-то не возьмут! – закричала Надежда и бросила ложку, так что растаявшее мороженое брызнуло на стол. – Ты же заглядывал в список, стало быть, знаешь слишком много!

– Ну, Надя, мне кажется, ты преувеличиваешь, – заговорил Павел Петрович, опасливо оглянувшись на официантку. – Ну что такого опасного в этом списке? Просто перечень фамилий. Ну кто эти люди? Тайные агенты? Члены масонской ложи или участники террористической организации? Шпионская сеть, а некто Севрюгина – это резидент? Ну смешно же, в самом деле…

– Да? А труп? – напомнила Надежда. – Татьяну-то убили…

– Да я знать не знаю ничего про эту Татьяну! – рассердился Павел Петрович. – Я ее вообще ни разу в жизни не видел! Мне со своими делами бы разобраться… Да может, она тут и ни при чем! Ну, перепила девушка, или перекололась, ночью вместо двери вышла в окно, да мне-то что за дело? А ты уж сразу целую теорию тут выстроила и теперь факты к ней подгоняешь! Ох, как я Сашу понимаю!

– Что? – зловеще прошипела Надежда. – И ты туда же? Мало мне мужа, так еще ты будешь воспитывать!

– Да я ничего такого не сказал, – пошел на попятный Павел Петрович, – а только энергии у тебя слишком много, вот. И надо бы ее как-нибудь в мирных целях использовать, о муже больше заботиться…

– Ах так? – Надежда даже задохнулась от злости. – Это Саша тебе сказал, что я о нем не забочусь?

– Да нет… он ничего такого… – забормотал Павел Петрович, – да это я так сболтнул…

– Делай как знаешь, живи как хочешь! – сердито буркнула Надежда, поднимаясь с места. – Сам со своими проблемами разбирайся, я больше тебе не помощница!

Не оглядываясь, она выбежала на улицу и припустила к станции метро. Павел Петрович посмотрел на бурую гадость, в которую превратилось его растаявшее мороженое, и тихонько выругался сквозь зубы.

* * *

В метро Надежда просто полыхала от злости. Нет, вы только подумайте! Она, видите ли, занимается всякой ерундой вместо того, чтобы заботиться о муже! Да как у Павла язык повернулся такое сказать! А еще друг называется!

В растрепанных чувствах пришла Надежда Николаевна домой и еще больше расстроилась, увидев пустую квартиру. Кот уныло сидел на подоконнике, он тоже скучал по Сан Санычу. Надежда полила цветы и тщательно проверила их на предмет повреждения.

Кот Бейсик имел много достоинств – он был пушист, красив и вальяжен. Сан Саныч еще утверждал, что Бейсик – кот большого ума. Надежда не всегда с этим соглашалась, но что кот – ужасный вредина и хулиган, знали все друзья и знакомые. Сан Саныч прощал своему любимцу все, Надежда же никак не могла простить ему истребление комнатных цветов. Мерзкое животное объедало все зеленое, что высовывалось из земли хотя бы на миллиметр, причем, по наблюдению Надежды, кот делал это исключительно из хулиганских побуждений. Надежда буквально со слезами на глазах умоляла друзей не приносить ей букеты на день рождения. Сил не было смотреть, как бессовестный котяра, улучив минутку, прорывался к букету и грыз все: роскошные белые лилии, розы с шипами, откусывал головки у гвоздик, а при виде тюльпанов усы его радостно топорщились, и он заглатывал цветок целиком, с лепестками и листьями.

Летом, однако, дело обстояло по-иному. У Надежды с котом был договор: коту высаживают целый ящик отборной зеленой травки, а кот за это не трогает остальные цветы на балконе. И сейчас Надежда придирчиво исследовала каждый цветок, но не нашла следов вандализма рыжего хулигана.

Кот залег в своей траве и алчно сверкал оттуда зелеными глазами.

– Только попробуй что-нибудь сделать с цветами, – пригрозила Надежда, – и я высажу в ящики ядовитую цикуту! Тогда узнаешь!

Кот пренебрежительно хмыкнул, Надежда Николаевна и сама не верила в свои угрозы.

Возня с цветами Надежду немного успокоила, потом они попили с котом чайку, потом Надежда вымыла посуду и окончательно примирилась с судьбой. Она поняла, что муж, конечно, Павлу на нее никогда не жаловался, не такой это был человек, и что Павел сболтнул про это просто так. Ну, он расстроен, конечно, поездка в Париж срывается. А кого винить в этом? Да кроме себя – некого. Сам виноват, прошляпил важные документы. Но покажите мне такого мужчину, который сам, по собственной воле признает свои ошибки. Да никогда в жизни такого не будет, даже если припереть его к стенке! Разве что нож к горлу приставить… Нет, мужчина всегда найдет кучу оправданий: он не виноват, что так сложились обстоятельства, он виноват только в том, что слишком порядочен и доверчив, – словом, мигом оправдается в собственных глазах. И сорвет злость на близком человеке. В данном случае рядом с ним оказалась Надежда, потому что жена отдыхает спокойно в Крыму и ни о чем не думает… «Хорошо ей, – Надежда вздохнула, – лежишь себе на песочке, присматриваешь за внуком, и никаких забот…»

По телевизору показывали сериал про частных сыщиков. Надежда с интересом посмотрела, как симпатичный молодой актер осуществляет слежку за неверной женой, и с сомнением покачала головой. Где же правда жизни, граждане? Дама не слишком молода, но глаза-то у нее на месте. А тут такой красавец в полном расцвете молодости ходит за ней полдня! Да она приметила его сразу же! И если не полная дура, то сообразит, что вряд ли такой мужчина влюбился в нее с первого взгляда и полдня ходит, пытаясь познакомиться. Стало быть, либо это маньяк, либо сыщик. Неинтересный фильм!

Надежда выключила телевизор, походила немного по квартире и решила позвонить Павлу. А то нехорошо как-то они расстались. Не дело это – по пустякам ссориться. Она набрала номер, но трубку никто не брал. Надежда слегка встревожилась. Расстались они часов в шесть вечера, пока она доехала домой, пока возилась на балконе, ужин, телевизор… А Павел-то на машине, стало быть, успел бы домой быстрее. Впрочем, это как раз не факт, мог застрять в пробке надолго. Но не на три же часа! Сейчас без пятнадцати девять, и Павел обязательно к этому времени должен быть дома, потому что жена будет звонить из Ялты, он сам говорил. Стало быть, дел у него никаких быть не может. Но где же он тогда ходит?

В последующие полчаса Надежда набирала номер Соколовых каждые пять минут и сильно заволновалась, потому что трубку по-прежнему никто не брал. Возможно, у Павла был мобильник, но Надежда не знала номера. Мимоходом она посмотрела на себя в зеркало, увидела встревоженное лицо и дала волю своим опасениям. Павел мог попасть в аварию – расстроен человек сильно, или же его настигли те самые люди в черном…

Про людей в черном Надежда додумывала уже на бегу, потому что подхватилась внезапно и решила ехать на квартиру Соколовых, чтобы проверить свои опасения на месте. Если телефон у Павла просто не работает, все разъяснится, а если его нет, то она хоть записку оставит. А иначе она все равно ночью не заснет от беспокойства.

Надежда Николаевна очень доверяла своей интуиции, а интуиция подсказывала ей, что дело, в которое оказался замешанным Павел, очень опасное, что бы там он ни говорил.

На дворе был чудесный летний вечер, когда жара уже спала, а сырости еще нет. Ехать до Соколовых было не так далеко – шесть остановок на метро. Надежда приободрилась и быстро зашагала вперед.

К Павлу она добралась довольно быстро, выходя из метро, позвонила еще раз по телефону. Трубку никто не взял, и Надежда устремилась к дому Соколовых. Сначала она исследовала пятачок, где жители дома ставили свои машины. «Девятки» Павла там не было. Сама не зная для чего, Надежда решила обойти дом, чтобы заглянуть в окна квартиры Соколовых на первом этаже. За углом, рядом с раскрытым подвальным окошком, была большая куча песка, а также валялись битые кирпичи. Надежда воровато оглянулась по сторонам и спрятала в непрозрачный полиэтиленовый пакет половинку кирпича, потом помедлила чуть-чуть и сунула туда же вторую. Ручки у пакета угрожающе натянулись, тогда Надежда сунула сверток под мышку и зашагала с самым независимым видом.

На окна квартиры Соколовы давно уже поставили решетки – жена Павла утверждала, что иначе ни минуты не будет спать спокойно. Решетки были на месте, занавески задернуты – на первый взгляд в квартире все было в порядке. Надежда вздохнула и отправилась к подъезду.

Павел Петрович, расставшись с Надеждой, посидел еще немного в кафе, бездумно глядя перед собой, потом спохватился, что у него много дел и что раскисать сейчас не время. В конце концов, подумал он, не поедет он в Париж – ну что такого страшного? Обидно, конечно, и перед Гийомом неудобно, но переживем… С такими благими мыслями Павел Петрович сел в машину и поехал в институт. Там он по жаркому времени никого не застал, кроме старой перечницы Варвары Симеоновны. Все знали, что старуха упорно не желает уходить на пенсию исключительно из-за того, чтобы не подсунули ей нянчить правнука. Самое интересное, что никто и не собирался этого делать, даже Павел Петрович помнил, что она и с внуками-то никогда не сидела. Так или иначе, но Варвара прочно обосновалась на кафедре и заявила коллегам, что избавятся они от нее только в том случае, если вынесут вперед ногами. В выражениях она никогда не стеснялась. Студенты боялись ее как огня, коллеги сторонились, начальство предпочитало не связываться.

Павел Петрович посмотрел на столе у секретаря свое расписание на ближайшие три дня и хотел было тихо улизнуть, но Варвара, которой, надо полагать, было скучно, втянула его в научный спор минут на сорок. Еле вырвавшись из Варвариных когтей, Павел Петрович заторопился домой. Жена обещала звонить из Ялты, и нужно заранее быть дома, чтобы она не заподозрила по запыхавшемуся его голосу, что случилось нечто из ряда вон выходящее, и не стала бы задавать ненужные вопросы. Час, когда люди возвращаются с работы, уже миновал, так что Павел Петрович довольно быстро приближался к своему дому. И только он было порадовался, что скоро будет дома, как проклятая машина заглохла на перекрестке, он еле успел приткнуться к поребрику.

Павел Петрович ничуть не смутился, потому что норов своей «девятки» знал отлично. Он вышел из машины и открыл капот. Посмотрел задумчивым взглядом, потом проверил свечи и зачистил контакты. Машина стояла насмерть. Павел Петрович ужасно устал за сегодняшний бестолковый день, да и до дома было рукой подать, так что он не стал бороться с упрямой машиной, а поднял руку. И тут же остановился какой-то добрый самаритянин на такой же видавшей виды «девятке» и предложил помощь.

– Встала, зараза, – пожаловался Павел Петрович, – подтяни ты меня на «галстуке», тут недалеко совсем.

Добрый человек согласился без возражений, даже одолжил свой трос. По дороге Павлу Петровичу пришла мысль завезти машину к знакомому мастеру Васильичу, благо тут недалеко, а он все равно собирался это сделать на неделе.

Васильич был на месте, но жутко недоволен, потому что работы навалили выше головы, а сверхурочные хозяин не оплачивает. Павел Петрович долго его уламывал и наконец получил разрешение оставить свою «девятку». Когда он подходил к дому, было уже почти десять, жена небось оборвала телефон и волнуется, куда он подевался.

Он вывернул из-за угла, совсем не с той стороны, где ставил обычно машину, открыл железную дверь, привычно расстроившись по поводу в который раз сломанного замка, и поднялся по ступенькам, не сворачивая к лифту, потому что его квартира находилась на первом этаже. Жена очень переживала по этому поводу, и Павел Петрович вместе с двумя соседями отгородился от лестницы надежной железной дверью с хорошим замком. И только он потянулся за ключами, как вдруг невесть каким образом возникли у него по бокам двое молодых людей в черных костюмах. Один из них сильно сжал его локти, а второй залез в карман. Павел Петрович был не то чтобы робкого десятка, но от природы человек неконфликтный. Однако неправильно было бы думать, что он никогда не умел постоять за себя. В данном случае не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ребята в черном явились по его душу и настроены они серьезно.

– Какого черта? – заорал профессор Соколов как можно громче, а сам попытался вырваться из цепких рук.

– Тихо, – прошипел кто-то ему в ухо, – не рыпайся…