– Врешь, зараза! Никогда в такое не поверю!

– Не поверишь? – та этак ехидно усмехается, даже по телефону слыхать. – Не поверишь, значит? Он на сколько дней от тебя в поездку уезжает?

– На неделю…

– А вот и не на неделю, а только на пять дней! Можешь на работе у него поинтересоваться! А остальные два дня у меня живет! На всем, между прочим, готовом!

А Верка-то знай свое твердит, заладила, как попугай:

– Не верю! Не верю! И проверять на работе не стану, чтобы подозрениями его не унижать!

Это в то время такое мнение было, что подозрения унижают. И жалость тоже унижает.

– Ну ладно, – та ей отвечает. – А есть у муженька твоего галстук голубенький в поросячьих мордочках?

– Ну, есть, – Верка признается. – Из одной поездки привез, по случаю в сельпо прикупил…

– Ага, в сельпо! По случаю! Будто не знаешь, что твой муженек… то есть наш с тобой общий, по случаю только болезнь кое-какую прихватить может!

Тут уж Верке пришлось смолчать. Потому что муж ее по части чего-нибудь в дом принести не шибко умелый был. Самое большее, что мог купить, – пять кило картошки в соседнем овощном магазине. И то ему чаще гнилую подсовывали. А та, любовница-то, не унимается, давит на свое:

– Я ему тот галстучек купила! И свитер чистошерстяной с мохеровой ниткой! И рубашку кремовую, в полоску – тоже я купила! И пиджак с пуговицами! И трусы трикотажные, розовые, в цветочек! Тоже я приобрела!

Тут уж Верка волей-неволей поверила. Потому как и свитер, и рубашка, и галстук – все это у нее прямо перед глазами находилось. А как про трусы услышала – так снова ей в обморок захотелось. Но только преодолела она эту минутную слабость, взяла себя в руки и твердо так той бабе говорит:

– Ну, раз так, то забирай моего мужа вместе с трусами!

И как сказала, так и сделала. Попихала все мужнины вещички в чемодан, в самую первую очередь, понятное дело – галстук, свитер с мохеровой ниткой, рубашку кремовую и розовые трусы. Попихала все это кое-как в чемодан и на лестницу выставила. А у самой, между прочим, двое детей. Мальчику тогда восемь лет было, а девочке пять. Ну, муж из своей поездки без всяких сомнений возвращается. Видит – чемодан на лестнице. В дверь звонит, а жена с ним исключительно через глазок общается.

– Убирайся, – говорит, – к своей второй семье! Я про тебя, мерзавец и моральный разложенец, все знаю! И про то, откуда у тебя красивые трусы взялись!

Ну, он понял, что дело его раскрыто, однако все же пытался примириться:

– Вера, как же так, мы с тобой десять лет прожили, а ты все в один момент решаешь! Как же ты так можешь все, что между нами было, перечеркнуть!

– Все эти десять лет, – она отвечает, – были с твоей стороны один сплошной обман! Так что убирайся откуда пришел!

– Но у нас же дети…

– Ага! Про детей вспомнил! Ты бы раньше про них думал, когда налево шлялся! А теперь поздно детей вспоминать! Я не хочу, чтобы они выросли в атмосфере лжи и обмана!

– Как же ты их растить будешь?

– Не волнуйся, к тебе не побегу! Как-нибудь уж выращу! Государство поможет!

Так вот и осталась по дурости одна с двумя детьми на руках. Государству, понятное дело, только и заботы, что ей помогать. Муж, кстати, еще первое время пытался с ней помириться, ради детей, понятное дело. Придет, в дверь звонит… только она его дальше лестницы не пускала. Подарки детям оставит – так она эти подарки прямым ходом в мусоропровод. Ну а потом уж мужу эта канитель надоела, или та его любовница тоже ребенка родила… в общем, так Верка и осталась ни с чем. И кто же она после этого, как не дура?

Закончив историю, Анфиса выразительно посмотрела на Маркиза, ожидая его реакции.

– Ну, может, вы и правы, – проговорил тот уклончиво, – да только тетушка моя ни о ком другом и слышать не хочет. Непременно подай ей Веру Иванову! А вот, кстати, та тетина соседка, у которой Вера работала, говорила, что в последнее время у Веры деньги появились…

– У Верки? Деньги? – Анфиса расхохоталась. – Да вранье это все! Какие деньги? Она только позавчера у меня пятьсот рублей заняла и не отдает! Деньги! Это же надо такое сказать – чтобы у Верки Ивановой – и вдруг деньги!

Леня оставил машину в тихом проулке и подошел к одной из хрущевских пятиэтажек, прятавшихся в густой зелени. На прогретой солнцем скамейке возле подъезда несли бессменный почетный караул бдительные старухи.

– Здравия желаю, бабушки! – вежливо приветствовал их Леня, подходя к двери.

– Тоже мне, внук нашелся! – неодобрительно проговорила одна из них ему в спину.

– Не иначе к Нинке с третьего этажа новый хахаль! – поддержала разговор вторая.

– И каждый день другие таскаются, каждый день! – внесла свою лепту в беседу третья.

Леня поднялся на третий этаж и позвонил в тридцать вторую квартиру.

– Сейчас, сейчас! – раздался за дверью раздраженный женский голос. – Опять ты ключи забыл?

Лязгнули замки, дверь распахнулась, и на пороге появилась плотная, приземистая женщина неопределенного возраста, одетая в китайские тренировочные штаны и длинную зеленую футболку с надписью «Я люблю Доктора Хауса».

– А вы к кому? – удивленно проговорила женщина, уставившись на Леню. – Я думала, это сын мой явился!

– Да прямо! – раздался из-за закрытой кухонной двери девичий голос. – Когда это Юрка так рано приходил!

– А ты вообще молчи, не твое дело! – привычно возразила женщина кухонной двери. – Если слух такой хороший, шла бы на радио работать! Там хорошие деньги платят!

– А ты меня туда устроила? – Кухонная дверь распахнулась, появилась крупная растрепанная девица лет шестнадцати в коротком застиранном халатике, еле сходящемся на вполне взрослых формах. – Ты меня устроила? Туда без связей нечего и соваться! Связи все решают! – Девица пересекла тесную прихожую, бросив на Леню заинтересованный взрослый взгляд, удалилась в комнату, на прощание вильнув задом, и с грохотом захлопнула за собой дверь.

– Без связей! – запоздало ответила мать, повернувшись к закрытой двери. – Да у тебя этих связей столько, что, если б связи все решали, ты уж в министры должна бы устроиться! Что-то от всех твоих связей проку никакого, одни неприятности!

– На себя посмотри! – донеслось из-за двери. – Я хоть матерью-одиночкой не буду!

– Типун тебе на язык! – в испуге воскликнула женщина. – Накаркаешь еще!

– Да не старые времена! На каждом углу помогут! Насмотрелась на тебя, как ты одна кувыркалась! Ничего детям не дала!

– Вот как она ко мне относится! – жалобно проговорила женщина, повернувшись к Лене и как бы призывая его в свидетели. – Я недосыпала, недоедала, все только для них, а они вместо благодарности ноги о мать вытирают! Так вы кто? – она наконец вспомнила, что гость до сих пор не представился.

– А вы – Вера Иванова? – в свою очередь осведомился Маркиз.

– Ну, допустим, Вера я. – Женщина немного отступила и вдруг схватилась за сердце. – Что-то с Юрочкой случилось? В неприятность какую-то попал?

– За меня небось так не переживаешь! – донеслось из-за двери. – На меня тебе с телебашни наплевать!

– Не волнуйтесь, с вашим сыном все в порядке, – поспешил успокоить ее Леня. – То есть я, конечно, ничего не знаю, но надеюсь, что так. А я совсем по другому делу…

– Это по какому же такому другому? – голос женщины стал настороженным и враждебным. – Никаких таких дел нам не надо! То сектанты какие-то ходят, то вообще жулики… к Тамаре Ивановне из тридцатой квартиры пришли тоже днем, двое, с виду очень приличные, вроде как вы, говорят, что она холодильник выиграла, шведский, так пока она паспорт искала, чтобы выигрыш оформить, все деньги из квартиры унесли!