По приятному голосу Надежда Николаевна узнала ту самую девушку, с которой разговаривала по телефону. Значит, она была не только секретаршей, но и выполняла самые разные обязанности, от горничной до ассистента…

Надежда разделась и прошла в приемную.

На стене перед ней висела абстрактная картина – разноцветные пятна смешивались и плавно перетекали друг в друга. Эти пятна напоминали облака, подсвеченные лучами закатного солнца. Надежда Николаевна уставилась на эту картину и почувствовала, как нервное напряжение последних суток постепенно отпускает ее.

«Хорошая картина, – подумала она. – Надо будет узнать, не продаются ли где-то такие же репродукции».

Тут дверь рядом с ней открылась, выглянула все та же румяная девушка, только теперь на ней был коротенький белый халатик. Видимо, на этот раз она выполняла функции ассистента.

– Заходите, – пригласила она Надежду.

Кабинет Нелли Дмитриевны был просторен и обставлен в простом минималистском стиле. Сама хозяйка кабинета сидела за строгим черным письменным столом, на котором стоял почему-то метроном да еще лежал блокнот с ручкой. Еще на этом столе был бронзовый бюст благообразного старичка в очках и с бородой.

Кроме стола, в кабинете имелись пара стульев, низкое кожаное кресло и узенькая кушетка возле стены. Надежда вспомнила, что в кабинете у психоаналитиков обязательно есть кушетка, но вот должна ли она быть у обычного психолога?

По стенам были развешаны несколько таких же абстрактных картин, как та, что висела в приемной.

Этим и исчерпывалась обстановка.

Но, разумеется, самым важным в любом кабинете является его хозяин, в данном случае – хозяйка.

Самое первое и самое главное, что заметила Лебедева, – психологом была отнюдь не та блондинка, в чьей сумочке Надежда Николаевна нашла визитку.

Во-первых, хозяйка кабинета Нелли Дмитриевна Синицкая была брюнетка. Конечно, для женщины цвет волос – это величина переменная, блондинка может превратиться в брюнетку за час, а то и быстрее. Современные краски для волос делают просто чудеса. Во-вторых, если вчерашняя блондинка была немного полновата, то Нелли Дмитриевна, напротив, худа, как скелет из школьного кабинета анатомии, а это уже куда серьезнее: таких быстродействующих средств для похудения наука, к сожалению, пока не изобрела. И, в-третьих, она была значительно старше вчерашней блондинки, ей было, по крайней мере, лет сорок, а уж с возрастом вообще шутки плохи.

«Что же это значит? – думала Надежда Николаевна, пока пересекала кабинет. – Одно из двух: либо все вчерашние приключения мне все же приснились, точнее, померещились под воздействием алкоголя, либо… либо все гораздо проще. Госпожа Синицкая просто дала свою визитку той несчастной блондинке. Причем дала ее именно на вчерашней вечеринке, потому что в сумочке у той не было ничего лишнего, только минимум косметики».

– Прошу вас, садитесь! – проговорила хозяйка кабинета, с приветливой улыбкой указывая Надежде Николаевне на низкое кресло напротив своего стола.

Надежда опустилась в это кресло и поняла, насколько здесь все продумано. Оттого, что кресло было таким низким, Надежда Николаевна смотрела на Синицкую снизу вверх и от этого чувствовала себя в подчиненном и зависимом положении. Но кресло было мягким и удобным – и это зависимое положение нисколько ее не унижало, напротив, она ощутила исходящее от Нелли Дмитриевны излучение уверенности и заботы.

– Итак, на что вы жалуетесь? – спросила Синицкая, внимательно взглянув на клиентку. – Точнее, что вас беспокоит?

Надежда задумалась, и Нелли Дмитриевна, желая ей помочь, проговорила:

– Ведь вас же что-то беспокоит, правда? Иначе вы не пришли бы ко мне… У нас в стране пока еще не принято ходить к психологу на профилактический осмотр!

– Да, доктор! – спохватилась Надежда Николаевна. – Меня беспокоят странные провалы в памяти. К примеру, я встречаю человека, знаю, что уже его видела, но не могу вспомнить, где и когда… А это и правда довольно мучительно. Знаете, когда не можешь чего-то вспомнить, это так раздражает!

– Это интересно, это очень интересно… – Синицкая открыла свой блокнот и сняла колпачок с ручки. – Довольно распространенный симптом… Вытеснительная амнезия… Кстати, хотела спросить у вас, от кого именно вы узнали обо мне? Кто дал вам мой телефон? Или вы нашли его в рекламном издании?

– Вот как раз об этом я и хотела с вами поговорить! – оживилась Надежда. – Я вчера была на корпоративной вечеринке, там познакомилась с молодой женщиной, очень привлекательная блондинка лет тридцати. Мы с ней очень мило поговорили, и это как раз она дала мне вашу визитку. Ну, знаете, как это иногда бывает, разговорились две дамы перед зеркалом… Слово за слово, она и отдала визитку, сказала, что вы мне поможете с моими проблемами… Но сегодня я никак не могу вспомнить, как ее зовут… А я хотела позвонить ей, поблагодарить за участие, да и за ваш телефон, конечно…

– На вечеринке? – Синицкая внимательно посмотрела на Надежду. – Случайно не в ресторане «Галеон»?

– Именно! – Надежда Николаевна оживилась. – А вы тоже там были? То-то ваше лицо показалось мне удивительно знакомым! Вот, кстати, опять та же история: вижу, что знакомое лицо, но никак не могу вспомнить, откуда я вас знаю…

– Да, возможно, мы там пересеклись… – Синицкая забарабанила пальцами по столу. – Так, говорите, блондинка?..

– Да, такая симпатичная… Немного полная, но это ее ничуть не портило – знаете, то, что называют приятной полнотой…

– Не помню, не помню… – пробормотала Нелли Дмитриевна, но Надежде отчего-то послышалась в ее голосе фальшь, да и глаза она отвела. Правда, она тут же спохватилась и взглянула на Надежду прямо. – Я многим раздаю свои визитки… Знаете, чем больше раздашь визиток, тем больше клиентов. Человек ведь не знает, когда конкретно ему может понадобиться психолог… Вроде бы все хорошо – и вдруг стресс, или затяжной грипп с осложнениями, или измена мужа, к примеру, – и все, клиент, что называется, созрел…

– Надо же! – Надежда Николаевна изобразила оживление. – Выходит, мы с вами вчера были на одной вечеринке? Как, однако, тесен мир! Особенно у нас в городе!

Про себя она подумала, что это немного странно, ведь у самой Нелли Дмитриевны нет никаких провалов в памяти, так что она должна помнить, кому давала свои визитки.

– Да-да… – машинально отозвалась Синицкая, – мир действительно тесен…

Она встала из-за стола, подошла к Надежде, внимательно поглядела в ее глаза, приподняв пальцем веки.

– Так, значит, вы жалуетесь на провалы в памяти?

Надежда не успела ничего ответить, как вдруг Нелли Дмитриевна выхватила из-за спины молоток и ударила пациентку по колену. Надежда Николаевна вскрикнула, взбрыкнула ногой, при этом нечаянно пнула психолога.

Синицкая ловко отскочила, вернулась за свой стол и задумчиво проговорила:

– Коленный рефлекс хороший, даже слишком. А головных болей у вас не бывает?

– Да нет, пожалуй… – Надежда честно задумалась. – Ну, разве что при резкой перемене погоды…

На самом деле голова у Надежды болела крайне редко. Даже сегодня, после вчерашних возлияний, она удивительно быстро пришла в себя, и не понадобились никакие таблетки. Но надо же было что-то сказать этой Синицкой.

– При перемене… – повторила за ней психолог и что-то черкнула у себя в блокноте. – А не было у вас в последнее время стрессов, тяжелых переживаний?

Тут уж Надежде Николаевне действительно было над чем подумать. Она так часто попадала в какие-то криминальные истории, что какой-нибудь другой женщине одного такого эпизода хватило бы, чтобы испортить нервную систему на всю оставшуюся жизнь, но ей самой это ничуть не портило настроения. Напротив, Надежде чего-то не хватало, если в ее жизни долго ничего не происходило. Наверное, ее организм привык к повышенному содержанию адреналина.

– Нет, пожалуй, последнее время у меня все в порядке. Никаких особенных стрессов.

– Могу вам только позавидовать. – Синицкая опять что-то записала в блокноте.

– Муж? – коротко спросила она через минуту.

– Что – муж? – в таком же тоне ответила Надежда.

– Какие у вас отношения с мужем? – пояснила психолог и кивнула на Надеждино обручальное кольцо.

– Нормальные, – сухо ответила Надежда, – муж к моему визиту сюда не имеет отношения…

– Вам повезло… – вздохнула Синицкая, – большая часть моих клиенток озабочена именно семейными проблемами. Чего только мне не приходилось выслушивать!..

– Но только не я! – отрезала Надежда.

– А в детстве? Можете вы вспомнить какой-то эпизод из своего детства, который оставил у вас в душе глубокий след? Какую-то психическую травму?

Надежда Николаевна удивленно взглянула на психолога.

– Да-да, – повторила та. – Какой-то случай из вашего детства, который остался в вашей душе…

Надежда вспомнила многочисленные эпизоды из американских фильмов, где нервный клиент рассказывает мудрому, внимательному психоаналитику, как детская травма повлияла на всю его дальнейшую жизнь, из-за чего он стал бояться высоты или, наоборот, принялся с упорством, достойным лучшего применения, каждое полнолуние убивать старушек в черной шляпке… Так-так, стало быть, эта докторша тоже не чужда основам классического психоанализа. Ну еще бы: вон кушеточка-то у окна ожидает посетителя, и бюст на столе бронзовый – наверняка Зигмунд Фрейд, кому еще тут быть-то!

Надежда Николаевна слабо разбиралась в психоанализе, но имя профессора Фрейда, конечно, слышала.

Тут Надежда решила подыграть Нелли Дмитриевне.

– Когда мне было то ли пять, то ли шесть лет, – начала она, – меня отправили на лето к родственникам в деревню Большие Бугры возле города Ртищево Саратовской области. Там была речка, в саду росли чудесные яблоки, возле дома толклись куры. И вот как-то я увидела, как моя тетя Варя поймала одну курицу и отрубила ей голову. Я была так потрясена этим зрелищем! Мир в моих глазах перевернулся. Я убежала за сарай, спряталась в зарослях лопухов и проплакала там до обеда. Когда же меня позвали обедать и я увидела на столе куриную лапшу, мне стало еще хуже, и я дня два вообще ничего не могла есть.

Надежда Николаевна подробно и очень красноречиво рассказала Синицкой эту душещипательную историю, которую тут же на ходу выдумала, сама себе поражаясь.

Не было у нее никакой тети Вари, и курочки любимой тоже не было. Если на то пошло, то у родственников вообще не было никакой домашней живности, кроме собаки. Муж хозяйки работал диспетчером на железной дороге, а она сама – учительницей в школе. Вот сад у них действительно был – яблонь тридцать, не меньше. У Надежды до сих пор встает иногда перед глазами это яблочное изобилие и слышится глухой стук падающих на землю плодов.

А вот интересно, как сам великий доктор Фрейд трактует падающие яблоки? Но Надежда ни за что не расскажет про это Синицкой, вдруг та и вправду разбирается в психоанализе и прочитает что-то такое в Надеждиной душе?

Надежда не слишком доверяла этой женщине, потому и выдумала историю про курочку.

Синицкая, похоже, ни о чем не догадалась, она очень внимательно выслушала Надежду, взглянула на бронзовый бюст, словно мысленно посоветовавшись со своим великим учителем, и снова что-то записала у себя в блокноте.

– Да, – проговорила она наконец с явным энтузиазмом. – Конечно, эта детская травма могла вызвать в вашем мозгу особый заместительный процесс. Вы стали забывать то, что по каким-то причинам возвращало вас к тому детскому воспоминанию. Все, что могло так или иначе напомнить вам давнюю травму. Например, история с вчерашней блондинкой. Возможно, заместительный процесс включился оттого, что та девушка была одета в красное, как и ваша тетя… или просто красный цвет ассоциируется у вас с кровью…

«Вот интересно, – подумала Надежда Николаевна, – ведь я не говорила ей, что та девушка была одета в красное! Откуда же она это знает? Значит, она прекрасно знает, кого я имела в виду! Отлично помнит эту блондинку! Почему же тогда она скрывает это от меня? А может, я все же сказала ей, что та девушка была в красном платье? Черт побери, говорила я ей это или не говорила? Не могу вспомнить! Ну вот, у меня действительно начались провалы в памяти!»

– Не расстраивайтесь. – Нелли Дмитриевна правильно угадала настроение Надежды Николаевны. – Не сомневайтесь, мы вам обязательно поможем. Не скажу, что ваш случай простой, однако он довольно часто встречается.

«Еще бы», – подумала Надежда и порадовалась, что ей так удачно пришла в голову мысль рассказать об убиенной курице.

– Вам нужно провести несколько сеансов. – Нелли Дмитриевна кивнула на кушетку. – Запишитесь у моей помощницы на удобное для вас время. И не тревожьтесь, мы обязательно вернем вашу память в нормальное состояние!

«Интересно, кто это – мы, – с неудовольствием подумала Надежда, разглядев сумму, которую ей придется выложить за первый прием у психолога, – по-моему, там были только она и я, кого это еще я должна оплачивать?»

И только на улице ей пришло в голову, что Синицкая, возможно, имела в виду профессора Зигмунда Фрейда.

Вечером Надежда пыталась приступить к мужу с расспросами. Ее интересовало, как коллектив фирмы оценивает прошедшее мероприятие, не случилось ли на вечеринке ничего неординарного и все ли после такого веселья вышли на работу.

Разумеется, ее расспросы не увенчались успехом, потому что Сан Саныч, как всякий мужчина, уже позабыл про вчерашний праздник, тем более что директор уехал в командировку и на него свалилось все руководство фирмой. Только ему и было дело обсуждать, кто с кем вчера танцевал, кто сколько выпил да кто кого провожал!

Надежда Николаевна приуныла, поскольку местонахождение блондинки в красном или ее трупа продолжало беспокоить. Тут муж хлопнул себя по лбу и вытащил из портфеля несколько фотографий. Выяснилось, что приглашенный на вчерашнюю вечеринку фотограф успел сделать только один комплект снимков. Начальству выдали несколько фото, остальные остались в офисе.

Первый снимок был парадный. Надежда с мужем и директор с женой стояли группой и натянуто улыбались в объектив. Дальше фотограф действовал «тихой сапой» и снимал со стороны, незаметно, считая, что так будет удачнее.

Вот Надежда с бокалом шампанского разговаривает с главбухом Ниной Семеновной, а на заднем плане проходит директорская жена с той самой кривоногой брюнеткой, которая вездесуща и которой до всего есть дело. На лице Надежды Николаевны присутствует озабоченное выражение, левая рука неловко заведена за спину, как видно, злополучная юбка уже начала вести себя безобразно, и Надежда пытается незаметно призвать ее к порядку.

«Ох уж этот фотограф! – подумала Надежда Николаевна с раздражением. – Видит же, что снимок неудачный! Надо было его уничтожить, а он мало того что напечатал, так еще и выдал его на руки! Сразу понятно, что мужчина!»

Наконец на последнем снимке директор подлетел к Надежде с целованием ручек, его жена смотрит недовольно, а Надежда поверх директорской головы улыбается мужу.

Вот это хороший снимок, отметила Надежда, тем более что сзади зеркало, а в зеркале отражается что-то красное.

Надежда достала из ящика письменного стола лупу, повертела снимок так и этак, чтобы поймать удобное освещение, и наконец сумела разглядеть сзади ту самую блондинку в красном платье, которая прошлым вечером причинила ей столько хлопот. Блондинка на снимке была живая и здоровая и очень неплохо выглядела, хоть Надежда и видела ее мелко. Причем не в переносном, а в самом прямом смысле.

– Саша, а кто эта девушка? – спросила она мужа самым вкрадчивым голосом.

– Эта? – Сан Саныч прищурился. – Не знаю… а почему ты спрашиваешь?

– Да мне показалось, что ты с ней вчера был неумеренно любезен… – неодобрительно проговорила Надежда.

– Не выдумывай, – отмахнулся муж. – Как я мог быть с ней любезен, если вообще первый раз ее вижу?

Если вы думаете, что Надежда Николаевна после такого ответа успокоилась и позволила мужу заниматься собственными делами, то глубоко ошибаетесь.

Во-первых, как уже говорилось, Надежда была женщина очень решительная и настойчивая, она привыкла любое дело доводить до конца. Во-вторых, ее насторожила та поспешность, с которой муж бросился все отрицать. Дескать, я не я, лошадь не моя, и блондинку эту в жизни не видел. Если бы речь не шла о ее собственном муже, Надеждина настороженность перешла бы в уверенность, что муж блондинку в красном хорошо знает и что-то у них все-таки было…

Но собственному мужу Надежда доверяла. Он никогда не давал ей повода усомниться в своей верности. Так что в данном случае муж просто торопился отвязаться от глупых расспросов, чтобы спокойно отдохнуть после трудового дня.

– Ты уверен? – строго спросила Надежда. – Ты уверен, что эта женщина не работает в вашей фирме?

– Кажется… – растерянно ответил муж, и это, несомненно, говорило в его пользу – стало быть, он не слишком интересуется молодыми сотрудницами фирмы, раз плохо знает их в лицо.

– Надежда! – Терпение у Сан Саныча лопнуло, настал его черед проявлять недовольство. – Что ты ко мне прицепилась с этой блондинкой? Я твердо знаю, что вчера на празднике ее не видел, так что любезничать с ней никак не мог! И если бы ты не пропадала где-то весь вечер, а находилась рядом с мужем, то сама бы это заметила! Приходишь с женой в ресторан, а как ни оглянешься – ее все нет! Хотел тебя с сотрудниками познакомить…

Упрек был совершенно справедлив, и Надежда снова послала несколько мысленных проклятий автору злополучного костюма. Если бы юбка сидела как влитая, Надежда не стала бы мотаться по всем помещениям ресторана и не увидела бы несчастную мертвую блондинку. Впрочем, как знать? Ведь судьба все время расставляет на ее пути всевозможные криминальные загадки…

Надежда Николаевна поскорее налила мужу вторую чашку чая и подвинула поближе вазочку с печеньем. Пока он недовольно дул на чересчур горячий чай, она попыталась причесать в голове растрепанные мысли.

Примем как гипотезу, что она не алкоголичка, не истеричка и не фантазерка. В таком случае убийство подозрительной блондинки, несомненно, имело место. Просто убийца – очень ловкий человек, он успевал каждый раз вовремя перепрятывать труп. Или ему помогал кто-то из сотрудников ресторана. Но тех прохиндеев ни за что не поймать, доказательств нет. Скорей всего, и трупа в ресторане тоже уже нет – вывезли куда-нибудь под покровом ночи и закопали. Так что хорошо бы выяснить, кто такая была блондинка, как ее звали и откуда она взялась в ресторане. Ведь не могла же она прийти просто так, мероприятие-то закрытое. Стало быть, кто-то ее пригласил.

Тут Надежда Николаевна вспомнила слова мужа, что все остальные снимки остались в офисе, там, дескать, девочки делают большой стенд.

– Саша, – сказала она озабоченным тоном, – хватит говорить о пустяках, есть гораздо более важные вещи.

– Ну что еще такое? – Муж смотрел недовольно.

– Не отмахивайся, ты совершенно запустил квартиру! – закричала Надежда. – Я бьюсь тут одна как рыба об лед, но есть вещи, которые женщина сделать не в состоянии!

– Верно, – вынужден был согласиться муж, – только что конкретно ты имеешь в виду?

– Кран в ванной течет! – ляпнула Надежда заведомую неправду. – Не всегда, а временами! И еще мы уже полгода не меняли фильтры для горячей и холодной воды, так вся сантехника скоро полетит!

Фильтры не меняли всего четыре месяца, но, разумеется, муж не помнил. Тут он признал Надеждину правоту, потому что был человеком аккуратным и привык все делать в срок.

– Я займусь этим в выходные, – согласился он.

– Нет, мы поедем за фильтрами завтра! – объявила Надежда. – Я встречу тебя с работы! А то в субботу прособираешься, кто-нибудь в гости зайдет, и опять на неделю все отложится!

Сан Саныч предпочел не возражать.

Назавтра Надежда Николаевна приехала к офису мужа минут на пятнадцать раньше назначенного времени. Это было для нее самым настоящим подвигом. Обычно она хоть немного, но опаздывала – не потому, что была неаккуратна, наоборот, но всегда в последний момент всплывало какое-то неотложное дело, а когда с ним было покончено, оказывалось, что для того, чтобы успеть вовремя, ей нужно было выйти из дома минут пятнадцать назад.

Но сегодня у нее были очень обширные и важные планы и непременно нужно было приехать пораньше.