– Молчишь? Боишься Анне поперек слово сказать? Думаешь, если будешь ей подпевать во всем, она за тебя перед шефом словечко замолвит? Они ведь друзья старые…

– А мне что за дело до их отношений? – Вероника недоуменно пожала плечами.

– Да? – Светка ехидно прищурилась. – Думаешь, мы все слепые? Никто ничего не видит?

– Уж ты-то точно видишь только то, что хочешь, – буркнула Вероника. – И вообще, тебе работать не надо? Тогда иди, стихи сочиняй поздравительные…

– Ты не командуй! – снова визгливо заорала Светка.

– Да отвали ты! – рявкнула Вероника, которой стало невмоготу такое терпеть.

Светка удивилась и ушла, а Вероника задумалась.

Что с ней происходит? Отчего она так грубо разговаривает? Конечно, Светка Соколова давно нарывается, но Вероника-то всегда держала себя в руках. Не на рынке работает, вокруг – приличные люди, опять же с заказчиками нужно быть вежливой. Все это – из-за Светкиных грубых намеков, в которых, надо сказать, нет ни слова правды. А может, есть?

Шеф Михаил Юрьевич ей нравится, это верно. Какой он яркий, талантливый! И красивый… Но Веронике все же не пятнадцать лет, на вещи надо смотреть реально, здраво. Разве пара ему она – унылая, сутулая пожарная каланча? Верста коломенская. Жирафа долговязая. Тетя, достань воробушка!

Ничего в ней нет примечательного, как человек – она неинтересна, и внешность тоже так себе… В общем, у нее и в мыслях нету ничего такого. И оправдываться перед Светкой ей не в чем.

– Девушка, может, вы обратите наконец на меня внимание? – послышался рассерженный голос клиента.

Оказывается, он давно уже топтался перед стойкой.

– Извините. – Вероника улыбнулась, забирая у него квитанцию.

На фотографиях был он сам – толстый, неопрятный, но довольный. И такая же толстая жена, тоже весьма довольная. Умеют же некоторые люди получать от жизни радость!

Антон подошел к двери Загряжского, позвонил.

Замок щелкнул, дверь распахнулась. Напротив нее в кресле на колесах сидел Леонид Романович.

Представительный, даже красивый в свои без малого семьдесят, с длинным выразительным лицом, иссеченным глубокими морщинами, обрамленным слегка вьющимися серебряными волосами. Лицо аристократа, лицо сильного, волевого человека. Вынужденная беспомощность явно тяготила его. Две недели назад Загряжский попал в ДТП, остался жив, но сложный перелом ноги лишил его возможности самостоятельно передвигаться.

– Ну что, Антон? – проговорил Леонид Романович с нетерпением. – Где она?

И только тут он заметил пластырь на голове соседа, ссадины и царапины на его лице.

– Что с вами случилось? – забеспокоился Загряжский, отъехал назад, пропуская Антона в прихожую. – Да заходите же! Вы что – попали в аварию? Заходите, присядьте, вам, наверное, тяжело стоять?

– Да нет, ничего… – смущенно отозвался Антон. – Я-то в норме, но вот она… – Он прошел в прихожую, закрыл за собой дверь, покаянно опустил глаза. – Дело в том, что… на меня напали, едва я вышел из магазина…

– Напали? – перебил его Загряжский. – Черт знает что творится в городе! Сколько их было?

– Я не знаю, я их не видел… меня ударили сзади по голове, я потерял сознание…

– Так вам срочно нужно к врачу! – заволновался Леонид Романович. – У вас может быть сотрясение мозга! С ним шутки плохи!

– Да нет, я нормально себя чувствую. – Антон пренебрежительно отмахнулся. – Но вот она…

– Она? – недоуменно переспросил сосед.

– Ну да… ваша табакерка… у меня ее украли. То есть отняли. Когда я пришел в себя, табакерки у меня не было…

В первый момент Загряжский не смог справиться со своим лицом: на нем проступили разочарование, горечь и даже злость. В следующее мгновение он взял себя в руки, вздохнул и проговорил почти спокойно:

– Ну, что поделаешь! Ничего страшного, главное, чтобы для вас это обошлось без последствий. Хотя, конечно, жаль, если я прав, эта табакерка принадлежала самому Робеспьеру…

– Кому? – переспросил Антон.

– Максимилиану Робеспьеру, – повторил Загряжский. – Ах, ну да, я всегда забываю, что нынешняя молодежь совершенно не интересуется историей… Максимилиан Робеспьер – один из вождей Великой французской революции, предводитель клуба якобинцев, председатель революционного Конвента…

– Ну, Леонид Романович, – перебил его Антон, – во‑первых, напрасно вы причисляете меня к современной молодежи. Я не такой уж молодой человек…

– По сравнению со мной – вы просто мальчишка!

– Во-вторых, я не настолько безграмотен, как вы думаете. Во всяком случае, я кое-что слышал о Робеспьере, знаю, что он был вдохновителем революционного террора, за что его позже уважали большевики. Даже набережную в нашем городе назвали его именем. Удивился же я только тому, что эта табакерка показалась мне простоватой для человека, стоявшего во главе Франции, пусть и недолго.

– А вот это вовсе не удивительно! – возразил Загряжский. – Робеспьер даже среди своих соратников выделялся скромностью и аскетизмом, годами носил один костюм, жил в маленькой комнатке, которую снимал у столяра, даже когда стал председателем Конвента и фактическим диктатором Франции. Именно за такую бытовую скромность он получил у современников прозвище Неподкупный.

– Вы уверены, что эта табакерка принадлежала именно ему?

– Ну, пока не проведены все исследования, полной уверенности нет. Но предварительные данные говорят, что это так. В воспоминаниях одного из якобинцев написано, что в самом начале тысяча семьсот девяносто четвертого года Робеспьер в знак дружбы подарил серебряную табакерку своему молодому соратнику Огюсту Декланжу. Этот Декланж благополучно пережил якобинский террор, при Наполеоне дослужился до полковника. Его правнук переселился в Россию, служил; выйдя в отставку, стал помещиком Тамбовской губернии. А я несколько лет тому назад познакомился с интеллигентной старушкой, которая рассказала мне, что ее прадед был тамбовским помещиком, из обрусевших французов, фамилия его была Декланов. И в их семье как зеницу ока хранили некую табакерку. Истории этой табакерки старушка в подробностях не знала, но повторяла, что прадед очень ее берег, притом что табакерка с виду не представляла из себя большой ценности…

Витек Перегудов брел по улице, зыркая глазами по сторонам, – мало ли, подвернется что-нибудь стоящее. Подвыпивший работяга с оттопыренным карманом или бестолковая баба – в общем, кто-то, чьи карманы обчистить ничего не стоит.

Правда, сегодня Витек уже провернул хорошее дельце, так что день, как говорится, прожит не зря, не потрачен впустую, но терять квалификацию тоже не годится.

Оглядывая прохожих на предмет кражи, он чуть не прошел мимо длинной черной машины. Уже в самый последний момент заметил, что за рулем сидит мордатый бритоголовый тип – тот самый, который поручил ему раздобыть табакерку.

Бритоголовый мигнул Витьку – мол, садись в машину.

Два раза повторять ему не пришлось.

Витек сел на пассажирское место, удобно развалился, расплылся в улыбке.

Нет, все же хорошо живут эти богатые! Машины у них удобные, с мягкими сиденьями. Даже пахнет в них классно – коньяком, хорошим табаком, дорогой кожей. Витек довольно зажмурился, достал из кармана расческу, расчесал редкие рыжеватые волосы.

Машина сорвалась с места, проехала несколько кварталов, свернула под мост и снова остановилась.

Пока они ехали, настроение у Витька изменилось. Вообще, оно менялось быстро, как погода в Питере. Улыбка сошла с его лица, сменившись раздраженной гримасой. Витек подумал, что вот трудится он в поте лица, минуты свободной не имеет, носится по городу как ошалелый, но никогда в жизни не заработает на такую машину. Это сколько же кошельков нужно стащить, чтобы купить такое?..

– Принес? – вторгся в его мысли холодный, мертвый голос бритоголового.

– А как же! – Витек снова повеселел, полез за пазуху, нашарил там сверток. – Вот она!

Бритоголовый взял у него сверток, зашуршал бумагой.

– Дело сделано! – жизнерадостно проговорил Витек. – Пора расплатиться, согласно договору!

Это был самый приятный момент: сейчас бритый лох отслюнит Вите положенное, и можно будет с бабками в кармане закатиться к Анжелке на Третью Советскую… Анжелка – баба хорошая, с пониманием, но без денег к ней лучше не соваться.

Однако бритоголовый тип подозрительно долго молчал. А потом всем телом повернулся к Витьку и процедил:

– Что ты мне принес?

– То есть как это – что? – переспросил Витек. – Что ты велел, то и принес! Эту… как ее… табакерку!

– Это не та табакерка! Ты что – хочешь меня развести, как дешевого лоха?

Настроение Витька снова начало меняться. Этот бритый фраер, похоже, не хочет платить ему, что положено? Это он хочет обвести Витька вокруг пальца, хочет проехать без билета! Но нет, с ним, Витьком Перегудовым, такой номер не пройдет! Он хоть и не крутой авторитет, а мелкий приблатненный субчик, можно сказать – крестовая шестерка, об которую авторитетные уголовники ноги вытирают, но кинуть себя какому-то фраеру не позволит!

– Э, фраерок, – процедил он высоким неприязненным голосом. – Так дела не делаются. Ты мне велел взять вещь у того мужика, когда он выйдет из лавки, – я и взял. Я свое дело сделал как положено, так что попрошу рассчитаться!

Похоже, угрожающий тон Витька не произвел на бритого фраера никакого впечатления. Он неприязненно взглянул на карманника, презрительно скривил рот и ответил:

– Так вот что я тебе скажу. Принесешь мне ту табакерку, которая мне нужна, – получишь деньги, не принесешь – ни шиша не получишь! Я за просто так платить не собираюсь!

– Я тебе уже принес одну! Ежели она тебе не понравилась, я тут ни при чем! Ишь, чего захотел – чтобы я за одну плату два раза работал? Ищи себе другого дурака! Только сперва со мной рассчитайся! Витя Перегудов за просто так не работает!

– Надо будет – десять раз отработаешь! Смотреть надо было, что берешь! И не строй из себя крутого, я таких в гробу видал!

– Видал он?! – взвизгнул Витек, сам себя накручивая на истерику. – Ты таких, как я, еще не видал! Гони монету, как договаривались, или…

– Или что? – усмехнулся бритоголовый. – Вот что, вали-ка ты отсюда, пока цел! Я поищу другого исполнителя, потолковее!

Глаза Витька заволокла багровая пелена.

– Поищешь? – переспросил он и полез в карман, где у него лежал нож. – Это тебя в Обводном канале поищут, да только не найдут!

Однако вытащить нож он не успел.

Бритоголовый фраер оказался проворнее. Или он уже был готов к такому повороту событий, и нож у него был наготове. Во всяком случае, узкое лезвие вдруг сверкнуло у него в руке и мягко, словно в подтаявшее масло, погрузилось под ребра Витьку.

Витек охнул, в глазах у него потемнело, от чудовищной боли перехватило дыхание.

– Ты… что… – пролепетал он слабым, едва слышным голосом.

Это были его последние слова. Глаза Витька Перегудова погасли, и он провалился в глухую бездонную тьму.

– Пожалуй, так оно и лучше, – проговорил бритоголовый, убедившись, что Перегудов мертв. – Лишний свидетель мне ни к чему.

С этими словами он открыл дверцу машины, вытолкнул Витькино тело на мостовую, огляделся по сторонам.

Поблизости никого не было, и он поехал прочь.

Дверной колокольчик звякнул, как всегда, в самый неподходящий момент – главная героиня как раз собралась выпить отравленное вино. То есть она, конечно, не знала, что вино отравлено, а Леша уже обо всем догадался…

Он с неудовольствием отложил книгу, убрал ее в ящик стола и взглянул на посетителя.

Это был крупный широкоплечий мужчина с выбритой наголо головой. От него исходило ощущение уверенности и силы. Причем силы опасной, недоброй, коварной.

Леша подумал, что чтение детективов негативно сказывается на его нервной системе. Старик опять оставил его в магазине одного, уехал по каким-то своим делам и обещал вернуться к обеду.

– Я вам чем-то могу помочь? – произнес он свою коронную фразу.

– Помочь? – переспросил бритоголовый и уставился на Лешу тяжелым неприязненным взглядом. – Еще как можешь!

– Вы ищете что-то конкретное?

– Да, очень конкретное. Мне нужна табакерка.

– Табакерка? – Леша вновь почувствовал смутное беспокойство, но вымученно улыбнулся и указал на левую витрину: – Вот здесь, вы видите, есть несколько очень хороших табакерок. Какой суммой вы располагаете?

– Ты меня не понял, – процедил посетитель. – Мне не нужно это твое залежалое барахло. Где та табакерка, которую ты должен был отдать Загряжскому?

– А, так вы от Леонида Романовича?.. – пробормотал Леша, опустив глаза. – Ему не понравилась табакерка, которую он приобрел?

– Ты мне лапшу на уши не вешай! – бритоголовый придвинулся ближе, навис над прилавком. – Ты отдал Загряжскому не ту табакерку! Я тебя ясно спросил: где та?

Леша облизал пересохшие губы и часто, растерянно заморгал. Странный посетитель его здорово напугал, и он не знал, как выкрутиться из дурацкого положения.

– Ты меня не понял? – бритоголовый протянул руку, схватил с полки ту самую мейсенскую пастушку, из-за которой Старик недавно отчитывал Лешу, швырнул ее на пол. Статуэтка разлетелась на сотню розовых осколков.

– Что вы делаете?! – вскрикнул Леша и потянулся к тревожной кнопке. Старик говорил, что группа быстрого реагирования приедет через пять минут…

– Даже не думай! – рявкнул бритоголовый.

В его руке появился нож, глаза вспыхнули мрачным огнем, и Леша отдернул руку от кнопки.

– Ты меня так и не понял, – проговорил страшный посетитель, приставив нож к Лешиной груди. – Я с тобой не шутки шутить пришел. Мне нужна табакерка, та самая табакерка! Где она? Отвечай быстрее, у меня мало времени!

– Но… но ее здесь нет… – залепетал Леша.

– Ответ неправильный, – посетитель схватил свободной рукой чудную, синюю с золотом, немецкую вазочку для конфет и бросил на пол. Следом за вазочкой полетела чайная чашка с пухлым розовым ангелом. Севр, восемнадцатый век…

– Что вы делаете?! – вновь вскрикнул Леша.

– Освежаю твою память! Итак, в последний раз спрашиваю – где табакерка?

Бритый схватил старинную немецкую сахарницу в виде слона с погонщиком на спине. Леша вспомнил цену этой сахарницы и жалобно проговорил:

– Не надо… поставьте на место, пожалуйста… Ее… ту табакерку… купила девушка…

– Девушка? – Сахарница зависла над полом, Леша следил за ней как зачарованный. – Какая еще девушка? Что ты несешь? Девушки не покупают антиквариат!

– Она купила не для себя, – поспешно заговорил Леша. – Ей нужен был оригинальный подарок для шефа… для начальника… у него был день рождения…

– Начальник? – переспросил бритоголовый, покачивая на весу сахарницу. – Какой начальник? Не пытайся меня обмануть!

– Я не обманываю! – пробормотал Леша. – Честное слово! Да вот же ее визитка…

Он потянулся к ящику, куда сунул визитку той долговязой девчонки, но бритоголовый тип рявкнул:

– Я сказал – держи руки на виду! Или я их тебе укорочу!

– Но визитка…

– Я сам ее найду! – Бандюга поставил злополучную сахарницу, обошел прилавок, выдвинул ящик, увидел там раскрытую книгу, хмыкнул, перетасовал стопку визиток.

– Вот эта! – пискнул Леша, показывая глазами на серебристый картонный прямоугольник.

Бритоголовый осторожно взял визитку двумя пальцами за края, прочел:

– «Золотой глаз». Все виды художественной фотографии. Съемка на свадьбах, юбилеях, корпоративах. Мы запечатлеем счастливые моменты вашей жизни!» Ты ничего не перепутал? – процедил он угрожающе. – Это точно ее визитка?

– Я клянусь! – Леша выпучил глаза, прижал руки к груди.

– Ну смотри! – бритоголовый сунул визитку в карман, обошел прилавок, повернулся: – Если ты меня обманул – пеняй на себя!

Затем он небрежным жестом смахнул с прилавка сахарницу и покинул магазин, напоследок звякнув колокольчиком.

Леша еще долго не мог пошевелиться. Он смотрел то на дверь, закрывшуюся за страшным посетителем, то на разноцветные осколки фарфора, усеявшие пол магазина.

Решили праздновать в обед, для этой цели шеф разрешил даже закрыть ателье.

– Извините! – Вероника повесила на дверь табличку: «Закрыто по техническим причинам».

– Ничего, подождут, – уверенно сказала Светка, – не каждый день у нашего шефа день рождения. И все с ней согласились.

Нинель Васильевна нареза́ла торт, Вероника расставляла бокалы, фотограф Виталик открывал шампанское.

– Дорогой Михаил Юрьевич! – начала Светка, постучав ложечкой по стеклу и добившись относительной тишины. – В этот торжественный день позвольте поздравить вас…

– И с днем ваших именин! – гаркнул Виталик басом.

Светка покосилась на него злобно, но продолжала, стараясь перекричать смех и звон бокалов:

– Поздравить вас с вашим замечательным праздником и пожелать вам всего…

Сегодня стихи у Светки не получились. Вероника не знала, как для всех, а для нее это было приятным сюрпризом.

– Всего самого-самого, чего вы для себя хотите! – орала Светка. – И чтобы для вас всегда светило солнце в объектив…

– В объектив не надо, – ввернул неугомонный Виталик, – снимки не получатся…

Светка посмеялась вместе со всеми, но на Виталика бросила такой выразительный взгляд, что едва не прожгла дыру в его фирменной джинсовой рубашке.

– И в этот торжественный день мы решили преподнести вам памятный и очень оригинальный подарок! – Чтобы перекрыть шум, Светка завизжала, как циркулярная пила.

И уже вышла из кабинета Анна Валерьевна, держа в руках сверток с табакеркой, и улыбнулась, и протянула руки. Она настояла на том, чтобы лично вручить шефу подарок. Вероника подозревала – чтобы не допустить Светку до поцелуев. Наверняка Михаил Юрьевич сам об этом бухгалтера попросил, в прошлый раз он едва уловимо поморщился во время такого же действа. Светка еще, ко всему прочему, неумеренно обливалась отвратительно пахнущими духами.

Бухгалтер сделала шаг в сторону шефа, и тут у него зазвонил мобильный телефон. Он взглянул на дисплей, и мгновенно улыбка сбежала с его лица.

Анна Валерьевна махнула рукой Светке, чтобы та не вздумала кричать. Все знали, что это такое. Было у Михаила Юрьевича еще одно занятие. Иногда ему звонили и вызывали на съемку. Звонили не часто, но являться нужно было немедленно. Никто не знал, откуда звонят, известно было только, что снимать шефу приходится ну очень высоких лиц. И сейчас, надо думать, случилось именно то самое событие.

– Понял, – коротко сказал шеф в трубку, потом послушал еще и закончил: – Буду. Ну вот, – сказал он, убирая мобильник, – простите, ребята, но труба зовет. Вы уж тут празднуйте без меня.

– А подарок… – заикнулась было Светка, но шеф сделал большие глаза и показал пальцем наверх. И после этого исчез.

– А что? – сказал Виталик. – Так даже лучше. Раскрепостимся без начальства-то! Анна Валерьевна, давайте на брудершафт выпьем!

– Ну тебя, балабон! – отмахнулась бухгалтерша.

– Тогда с тобой, Вероничка! И поцелуемся непременно!

Он был ниже ее на голову, но выглядел ужасно смешным, когда закрыл глаза и вытянул губы трубочкой. Она глотнула шампанского и поцеловала Виталика в лоб.

…Михаил проехал под железнодорожным мостом и выехал за пределы города. Где-то здесь его должны встречать…