Цитаты из книг автора «Наталья Александрова»

Проблем моих никакое лекарство не решит, разве что мышьяк или лучше цианистый калий, чтобы уж наверняка и без мучений. А так получится как в старом анекдоте, доктор спрашивает: помогло? Перестали просыпаться по ночам с жутким воем? Больной отвечает: по-прежнему вою, жена ушла, собака сбежала, но мне, доктор, после вашего лекарства все это теперь до лампочки…

пойду, мне жену вызволять надо… – Конечно, конечно. – Станиславыч облегченно вздохнул и побежал по своим делам. Мрачный Никита пошел к выходу. Они совершенно о нем забыли! То рассыпались в любезностях, носились с ним, как с заирским послом, посреди ночи приняли, а теперь – мавр сделал свое дело, мавр может уходить… Могли бы хоть охрану дать – как-никак он с бандитами разговаривать едет… Конечно, у них сейчас дел по горло, но и он не в поле обсевок… Охрана замка спокойно пропустила Никиту. Он сел в свою машину и подумал, что оставить бы эту стерву Ольгу там, у бандитов, навсегда, но нельзя, дойдет до журналистов, будет скандал. Нужно скорее привезти ее домой и лететь в Москву, как бы не пропустить

– Вы протекаете на мою воинскую часть и залили уже четыре танка и два тяжелых бронетранспортера! Моя бронетехника застрахована, но это не избавляет вас от ответственности! Немедленно высушите своего слона, или последствия будут катастрофическими!

«Всю свою жизнь я хранил и оберегал как зеницу ока великую святыню, драгоценный перстень, дарованный святой Еленой, матерью императора Константина Великого, одному из константинопольских храмов. По преданию, в древности этот перстень хранился в вавилонском святилище, в зиккурате, посвященном богине Иштар… Надпись дошла до нижнего края зеркала – и на него снова дохнул кто-то невидимый. И незримая рука начертала на замутившейся поверхности продолжение: …затем этот перстень достался одному из царей-волхвов, явившихся в Вифлеем по зову рождественской звезды, чтобы почтить Святого Младенца. А потом, по тому же преданию, этот перстень принадлежал Госпоже нашей Деве Марии, матери Господа Иисуса Христа. Ее несравненный Сын подарил ей этот перстень после своего Преображения, в память о своем земном воплощении. Именно тогда на нем был начертан знак рыбы – священный символ раннего христианства. Тысячу лет назад мой предок – и ваш предок – граф Фландрии Балдуин отправился в крестовый поход. Он думал, что плывет на Восток, чтобы отбить у неверных Святую землю – но оказалось, что Небо судило иначе. В Константинополе он стал обладателем, точнее – хранителем священного перстня… Надпись снова дошла до края зеркала, и снова кто-то невидимый дохнул на него, и снова по замутившейся поверхности побежали слова, слова из другого мира, слова из иной реальности: …с тех пор прошла тысяча лет – и все эти годы мои – и ваши – предки хранили перстень как зеницу ока, передавали его из поколения в поколение. У меня не было детей, и я должен был передать перстень кому-то другому, кому-то из нашего рода, достойному этой тяжелой, но почетной ноши. Я работал на строительстве секретного объекта под названием Зиккурат, и там, в этой башне, я оставил намеки, отсылки к тайнику, где хранил перстень. Потом, гораздо позднее, я нашел вас – вас двоих, и решил передать вам эту тайну. Теперь вам понятно, что вы держите в руках одну из величайших святынь человечества. Отныне беречь ее – ваша задача, ваш священный долг…»

Садовник не поднял головы на звук открывающихся ворот, он был глухонемой от рождения. Хотя девушка знала, что он понимает по губам. И еще она была уверена, что он знает, что она приехала, даже различает машины по шуму двигателя.

Сев за стол, она пригорюнилась и проговорила:

– Наверняка это наш человек! – прошипел мне в ухо Паук.

приближающуюся человеческую фигуру. Незнакомец подходил с той же стороны, что и Леня, – должно быть, он воспользовался той же лазейкой в решетке сада. Леня застыл, вглядываясь в приближающегося человека. Он был невысокого роста, но плотный и широкоплечий. Одет был в короткое черное пальто с поднятым воротником, обмотанным ярким шерстяным шарфом, на плече висела объемистая матерчатая сумка на длинном ремне. Видимо, именно там находились злополучные дневники Саломеи Леонардовны. Леня внимательно оглядел ту часть сада, которую мог видеть из своего укрытия. На первый взгляд, кроме крадущегося незнакомца, в нем больше никого не было. Хотя… нет, сад не был пуст! На одной из дальних дорожек мелькнула какая-то смутная тень… Леня прижался к круглому окошечку, не сводя глаз с этой тени. Он забыл даже о человеке, с которым должен был встретиться. Впрочем, до назначенного времени оставалось еще минут двадцать. На луну набежало облако, в саду потемнело. Леня тихо выругался: только этого не хватало! Теперь он почти ничего не видел… Он всматривался в ту часть сада, где только что видел тень, но теперь ничего не мог различить там, только какое-то едва уловимое движение… К счастью, облако унеслось прочь, луна снова залила сад холодным голубоватым светом. Маркиз протер глаза и снова уставился в прежнем направлении… и вдруг заметил движение гораздо ближе, на своей стороне пруда. По одной из дорожек неторопливо бежала крупная лохматая собака. Наверное, это ее Маркиз заметил перед тем, как на луну

– При моей работе, – возражал Леня, – на пенсию не уходят. Ни по возрасту, ни по выслуге лет. Так-то.

не ты бы говорил, не я бы слушала!