– И вот выяснила я только, что фамилия у него Сычев, а больше и ничего. Кто такой, где раньше жил, отчего в наш дом переехал – тайна, покрытая мраком. Понимаешь, если его из провинции к нам перевезли, чтобы к родственникам ближе был, то где те родственники? Никого я не видела и больше тебе скажу – вот сейчас пошли они на прогулку, я Веру и спрашиваю: как же, мол, вы одна с ним управляетесь, надо и туда и сюда. Она сказала, что продукты на дом привозят, она их по телефону заказывает, а если что по мелочи – в магазин может сбегать. Я тогда прямо спрашиваю: кто ее нанимал, кто вообще за все отвечает? Она так шарахнулась от меня. А вам, говорит, зачем? Подхватила своего инвалида, да и пошла. Подозрительно это, вот что я тебе скажу, Надя.

– Ну… – Надежда подумала, что сиделке просто не понравилась излишняя настырность Антонины Васильевны. В то же время чутье Антонину никогда не подводило, это все в доме знали. – Ладно, пойду я по делам. – Надежда пока не хотела делиться с соседкой информацией о странных совпадениях с цифрами, тем более что Виталий Андреевич явно не хотел, чтобы знали о его способностях. Не зря Вера уверена, что он вообще не может говорить.

Расчет Надежды оказался верен, Вера со своим инвалидом сидели на лавочке. Виталий Андреевич смотрел прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. Вера, слегка отодвинувшись, читала что-то в телефоне.

– Здравствуйте! – жизнерадостно сказала Надежда, остановившись рядом со скамейкой.

Вера подняла глаза и посмотрела не слишком приветливо, однако пробормотала что-то, напоминающее «Добрый день». Виталий Андреевич никак не отреагировал.

– Как он сегодня? – Надежда присела на край скамьи.

– А вам… – Вера хотела ответить резко, но, очевидно, вспомнила, как Надежда тащила вчера ее подопечного буквально на себе аж до девятого этажа, и прикусила язык. – Ничего, – сдержанно сказала она, – спал вроде хорошо, обычно-то он в полшестого просыпается…

Надежда подумала, что Антонина Васильевна своими расспросами сослужила ей плохую службу. А вот интересно, Вере такие указания дали, чтобы язык не распускала, или же она сама болтать не любит?

Скорее всего первое, уверилась Надежда. Вера не производила впечатления женщины суровой, к тому же ей было скучно, а в такой ситуации поболтать каждый рад. Значит – запрет. Ну, это мы позже выясним, а пока просто так посидим.

– Простите меня, – неожиданно сказала сиделка, – я так устала…

– Конечно, – кивнула Надежда, – одной с таким больным тяжело. Вы же без выходных работаете, да? А нужно хоть изредка без него побыть. Знаете что? Если вам в магазин сбегать надо или еще куда – так я с ним посижу. Он спокойный, неконфликтный, я прослежу, чтобы он никуда не делся. Да и куда ему идти-то?

– Да нет… – Вера отвернулась. – Спасибо конечно… только не пойму, вам-то это зачем?

– А мне на том свете доброе дело зачтется! – весело сказала Надежда.

Но Вера подозрительно поджала губы и помотала головой. Надежда несолоно хлебавши поднялась со скамейки, как вдруг у Веры зазвонил мобильник.

– Да? – сказала она. – Слушаю!

Лицо ее изменилось, стало серьезнее и строже, а в глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Или это Надежде показалось?

Сиделка оглянулась на Надежду, и та успокаивающе махнула рукой – иди, мол, я посижу. Вера ушла, прижимая трубку к уху и что-то тихо говоря.

– Ну? – Надежда подсела к Виталию Андреевичу поближе. – Слушаю вас, давайте уж вашу таблицу умножения! Или последовательность Фибоначчи!

Он никак не отреагировал на ее игривый тон. Лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, а глаза ничего не выражали.

– Виталий Андреевич, – Надежда тронула его за рукав, – ну скажите что-нибудь.

Ага, как же. Он продолжал сидеть как истукан. Похоже, ее слова просто не дошли до него. Отскочили от оболочки, которой он себя окружил. Надежда привстала и заглянула ему в глаза. Лучше бы она этого не делала, потому что глаза Виталия Андреевича ничего не выражали. Буквально ничего, как у покойника (тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить).

– Да… – пробормотала Надежда, – положеньице. Сижу тут, как полная дура, а для чего? Охраняю бессловесного инвалида, как собака-поводырь, так той хоть похлебку дают, а мне что? Тридцать пять минут уже псу под хвост ушло!

Она взглянула на часы, и тут Виталий Андреевич повернулся к ней. В глазах появилось осмысленное выражение, он пошевелил губами, как будто репетируя звуки, и сказал тихим хриплым голосом:

– Тридцать пять…

«Слава тебе, Господи, включился, наконец!» – обрадовалась Надежда.

– Тридцать шесть… – продолжал Виталий Андреевич, – тридцать семь… сорок два пятьдесят шесть…

«О! – Надежда боялась сказать вслух, но возликовала. – Кажется, заработало!»

– Тридцать восемь… тридцать девять… сорок два пятьдесят шесть…

Тут Надежда заметила в конце аллеи приближающуюся Веру и толкнула инвалида локтем:

– Заканчивайте, я все поняла: сорок два пятьдесят шесть.

Когда Вера подошла достаточно близко, Виталий Андреевич сидел истуканом, как прежде. Вот интересно, подумала Надежда, стало быть, он кое-что понимает? Отчего же тогда изъясняется исключительно цифрами?

Так или иначе, теперь следовало подумать, что могут значить эти самые цифры. Кивнув Вере, Надежда побрела по аллее нога за ногу. Сорок два пятьдесят шесть… Это не время, не дата, так что же? Номер автомобиля? Так он вроде трехзначный. Номер телефона тоже не подходит. Нет, не догадаться…

А курточка-то у инвалида дешевенькая, на рынке небось куплена. И это при том, что ботинки хоть и далеко не новые, но хорошей итальянской фирмы и брюки вполне приличного качества. Стало быть, раньше человек был небедный, а теперь вот напяливай что дают и не выделывайся. Ох, не дай Бог в такую беду попасть…

Путь Надежды пролегал мимо зоомагазина, на стене которого висела отпечатанная на принтере листовка. В глаза бросалась фотография очень красивого серого кота чрезвычайной пушистости. Надежда невольно залюбовалась им, после чего прочла помещенный под фотографией текст. Крупные буквы сообщали, что кот пропал и хозяева просят немедленно сообщить, если кто-нибудь его увидит. Ниже был напечатан телефон безутешных котовладельцев.

Надежда искренне посочувствовала им и отправилась дальше по своим делам.

На обратном пути она решила срезать дорогу и пройти через двор. Но едва она туда свернула, как услышала доносящийся из-за кирпичного гаража захлебывающийся истеричный лай. Пройдя еще несколько шагов и обогнув гараж, Надежда увидела следующую душераздирающую картину.

В нескольких шагах от гаража стоял выброшенный кем-то старый холодильник с отломанной дверцей. На этом холодильнике, как капитан Кук, окруженный дикарями, сидел симпатичный серый котик, а вокруг с оглушительным лаем металась мелкая кудлатая собачонка. Нормальный уличный кот с такой собакой справился бы, что называется, одной левой лапой, но тот кот, который сидел на холодильнике, явно не имел боевого опыта и только жалобно мяукал.

Надежда, как котовладелица с большим стажем, не стала разбираться, кто прав, а кто виноват в этом межэтническом конфликте. Она сразу и безоговорочно встала на сторону кота, подобрала какую-то палку и замахнулась на противную шавку:

– А ну, пошла отсюда! Пошла прочь, кому говорю!

Собачонка тут же поджала хвост и убежала за гараж, напоследок пролаяв что-то оскорбительное.

Кот неожиданно спрыгнул с холодильника прямиком на руки Надежде, прижался к ней и благодарно заурчал.

– Это очень мило, – проговорила смущенная и растроганная Надежда, – ты очень симпатичный, но дело в том, что у меня уже есть кот, и я думаю, он будет очень недоволен, если я приведу тебя…

На кота эти аргументы не произвели впечатления. Он ткнулся в подбородок Надежды мокрым носом и громко мурлыкнул.

Надежда пригляделась к нему и поняла, что это тот самый потерянный кот с фотографии.

– Жаль, что я не оторвала бумажку с телефоном твоих хозяев… – проговорила она озабоченно.

Внезапно на дорожке показалась Антонина Васильевна.

– Ой, Надя! – проговорила она удивленно. – Ты что, еще одного котика решила завести?

– Да что вы! Меня Бейсик с ним и на порог не пустит! Я этого кота от собаки отбила, а он, видите, ко мне сразу на руки пошел. Но у него хозяева есть…

– Должно быть, есть – вон он какой чистенький!

– Да точно есть. Я возле зоомагазина объявление видела, его хозяева ищут.

– А тогда я знаю, чей это кот! – оживилась Антонина Васильевна. – Это Катин из сорок второго дома.

– Из какого? – машинально переспросила Надежда Николаевна.

– Да из сорок второго, это который по другую сторону улицы.

– Надо же, как он далеко убежал…

– Да что ты, коты иной раз на другой конец города убегают. Я когда сюда из Дачного переехала… впрочем, о чем это я? Надо Кате позвонить, она небось переживает, места себе не находит.

– Ох, жалко, я телефон не оторвала… придется к магазину вернуться…

– Ничего не придется. Я оторвала, на всякий случай.

Антонина Васильевна достала из кошелька бумажную полоску с номером, а из кармана – мобильный телефон, потыкала в него пальцем и, услышав ответ, проговорила:

– Катя, здравствуй. Как кто? Это я, Антонина Васильевна. Ну да, она самая. Не о том речь! У тебя ведь котик потерялся? Ну, так мы его нашли. Ну да, нашли. Мы с приятельницей моей. Да мы сейчас его тебе принесем. У тебя какая квартира? Пятьдесят шестая? Ну, мы через пять минут будем!

Спрятав телефон в карман, Антонина Васильевна повернулась к Надежде:

– Уж так она рада! Пошли, что ли?

– Может, вы сами его отнесете? – протянула Надежда. – У меня еще дел много…

– Сама? Не знаю, пойдет ли он ко мне… смотри, как к тебе прижался!

Действительно, кот вцепился в Надежду и не собирался ни на кого ее менять.

– Ладно, придется уж вместе… – вздохнула Надежда. – Какая, вы говорите, у нее квартира?

– Пятьдесят шестая. Дом сорок два, квартира пятьдесят шесть. Да что с тобой, Надя?

Надежда замерла, как будто увидела привидение.

Сорок два пятьдесят шесть… те самые цифры, которые последний раз повторял Виталий Андреевич… А она-то ломала себе голову, что это за цифры.

Но как странно. Первый раз цифры оказались связаны с ограблением ювелирного магазина, второй раз – с нападением на турфирму, а третий – с пропажей кота… Мелковато. Тем более что и кот нашелся. Нет, что-то здесь не так…

– Ну ладно, пойдемте! – проговорила Надежда, сбросив с себя оцепенение.

Они перешли улицу, подошли к длинному кирпичному дому, нашли нужный подъезд.

Катя, хозяйка кота, уже ждала их на пороге квартиры. Это была приятная, немного полноватая женщина средних лет. Увидев своего любимца, она бросилась навстречу, радостно причитая:

– Вася, Васенька, дорогой, нашелся! Слава богу, я уж не знала, что и делать! Места себе не находила!

Кот, однако, не спешил покидать Надежду. Он сидел у нее на руках и шипел на хозяйку.

– Вася, да что с тобой! Это же я, твоя мама! Ты что, не узнаешь меня?

Вася для порядка еще немного пошипел, но потом все же соизволил перебраться на руки к хозяйке.

– Как ты похудел-то! Как осунулся! – приговаривала Катя, прижимая его к груди. – Ну, мама тебя сейчас накормит! Даст тебе твои любимые консервы из кролика…

Тут она вспомнила о тех, кому обязана воссоединением со своим любимцем.

– Спасибо вам! – проговорила она, переводя взгляд с Надежды на Антонину Васильевну. – Прямо не знаю, как вас благодарить. Если бы не вы…

– Да не за что! – отмахнулась Надежда. – У меня у самой кот, я представляю, как вы переживали…

– Заходите, хоть чаю попьем!

Надежда хотела было сказать, что торопится, но тут вспомнила о загадочных цифрах и согласилась:

– Чаю можно. Что-то во рту пересохло.

Она надеялась под предлогом чаепития осмотреться в Катиной квартире и попытаться понять, что в ней произошло и почему эта квартира оказалась в одном ряду с ювелирным магазином и турфирмой «Колумб».

Через пять минут три женщины сидели на уютной Катиной кухне, перед ними стояли чашки с горячим чаем, вазочка с брусничным вареньем и корзинка с домашним печеньем.

Виновник событий тут же, только внизу, расправлялся с двойной порцией кошачьих консервов.

– Надя его у собаки отбила! – сообщила Антонина Васильевна, кладя в рот половинку печенья.

Катя схватилась за сердце, представив своего изнеженного питомца в зубах ирландского волкодава или огромного неаполитанского мастифа.

– Ну, у собаки – это громко сказано! – скромно возразила Надежда. – Это была маленькая собачонка… не больше болонки…

– Все равно, собака – она и есть собака! – не сдавалась Антонина Васильевна. – Хотя некоторые коты от целой стаи бродячих собак могут отбиться!

– Он у меня такой беспомощный, такой домашний! – ворковала Катя, любуясь своим любимцем. – Он не то что собак – мышь один раз увидел, так натурально в обморок упал!

– А если он такой домашний, как же он убежал-то? – спросила Надежда, чтобы перевести разговор в интересующую ее сторону.

До сих пор она не заметила в Катиной квартире ничего особенного – самая обычная двухкомнатная квартирка, небольшая, очень скромно обставленная.

– Так понимаете, Надя… – протянула хозяйка, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Тут пришли какие-то странные люди, и суета началась, он и выскочил…

– Странные люди? – заинтересованно переспросила Надежда. – Что за странные люди?

– Они ко мне в дверь позвонили, сказали, что опрос проводят. Только потом я соседей спрашивала – так они, кроме меня, больше ни к кому не заходили.

– А как они в дом прошли? У вас же, я видела, домофон внизу стоит.

– То-то и оно! Я потому и открыла, что они уже у двери в квартиру стояли. Я подумала, раз в подъезд вошли, значит, свои, может, соседи. А когда уж открыла, их никак не выпроводить было. Вот из-за них-то и Васенька убежал…

– Никаких подозрительных людей в квартиру пускать не надо! – наставительно проговорила Антонина Васильевна.

– Ну, я же не знала… Они бумаги какие-то показали, сказали, опрос по поводу мобильной связи. Опять же, женщины. Велели мне в каком-то списке расписаться. Я и растерялась, стала подписывать. А пока одна со мной разговаривала, вторая в коридор протиснулась – можно, говорит, в туалет? Ну, как не разрешить?

– Наверняка это воровки были! – авторитетно заявила Антонина Васильевна. – Или, может, мошенницы.

– Я уж тоже потом так подумала, – призналась Катя. – Но в самый-то момент растерялась…

– Пропало у вас что-нибудь? – осведомилась Надежда.

– Да нет, вроде ничего не пропало… – протянула Катерина.

– Это тебе повезло, – авторитетно проговорила Антонина Васильевна. – Однозначно это мошенницы были. Видно, их кто-то спугнул раньше времени.

– Да у меня особо и красть-то нечего.

– Не скажи, Катя! В любом доме найдется, что украсть. Иной раз и сама не знаешь.

– Ой, а я же забыла вас чем угостить… – спохватилась Катя. – У меня же кизиловое варенье есть, очень вкусное. Мне двоюродная племянница из Молдавии привезла.

– Да что вы, Катя, не утруждайтесь, и так все хорошо… – попыталась остановить ее Надежда, но Катя уже придвинула к шкафу табуретку, взобралась на нее и сняла со шкафа литровую банку с оранжево-золотистым вареньем.

– Вот оно, какой уж тут труд!

Катя хотела было слезть с табурета, но отчего-то задержалась.

Любопытная Надежда задрала голову. На шкафу стояли, должно быть, не самые нужные вещи, точнее, вещи, которыми хозяйка редко пользовалась, – медная ступка с пестиком, старинная сечка с ручкой из темного дерева, кофейная мельница с фарфоровыми накладками по бокам и турка для кофе с чеканными узорами.

– Да где же она?.. – протянула Катя, разглядывая эти предметы.

– Что-то пропало? – насторожилась Надежда.

– Да так, ерунда… – Катя, наморщив лоб, слезла с табурета и снова пробормотала себе под нос: – Куда же она могла запропаститься?.. Я же ее точно никуда не перекладывала.

– Что у вас пропало? – не сдавалась Надежда.

– Да так, ерунда… – отмахнулась Катя. – Вы вот варенье попробуйте, очень оно вкусное.

Она открыла банку, выложила ее содержимое в фарфоровую вазочку. Кухня сразу наполнилась душистым ягодным ароматом.

– Угощайтесь!

– Так все-таки, что у вас пропало? – повторила Надежда, зачерпнув ложечку варенья.

– Да капустница…

– Что? – переспросила Надежда. – Какая еще капустница?

Ей представилась порхающая над огородной грядкой бледно-желтая бабочка. Хотя вряд ли Катя говорила о ней.

– Да это бабушка моя так ее называла. От нее она мне и досталась. Бабушка моя в деревне жила, а когда померла, соседи сказали забрать все, что нужно. Я тогда и сечку взяла, и мельницу кофейную, и эту… капустницу. Очень удобная штуковина в качестве гнета, если капусту квасить или, там, грибы солить. Тяжелая и как раз по размеру бачка. У меня и бачок такой есть, эмалированный, тоже от бабушки остался, так вот эта штуковина как раз по его размеру. Железная вроде… Только я теперь капусту редко квашу… Куда она подевалась? Я ведь ее точно видела…

– Капусту накрывать деревянная доска нужна, – со знанием дела вступила в разговор Антонина Васильевна. – А уже на деревянную доску можно железяку класть для тяжести или булыжник. А если прямо на капусту железяку положить, так она заржавеет, и капуста закиснет, ее есть нельзя будет.

– То-то и оно, что эта капустница не ржавела и не зеленела, как медь. Поэтому удобно было.

– Наверное, сплав какой-нибудь, не подверженный коррозии! – прокомментировала образованная Надежда. – Так вы говорите, Катя, что эта штука там лежала, на шкафу? Так, может быть, это те мошенницы ее украли, которые к вам приходили, когда Вася пропал? Вы туда после них не заглядывали?

– Да зачем же она им понадобилась? – Катя пожала плечами. – Никакого от нее толку, если только капусту квасить… да только капусту сейчас мало кто квасит…

– Так они, может, на металл ее сдали? – предположила Антонина Васильевна. – Вон, у сватьи моей на даче бомжи все провода срезали и на металл сдали. Они месяц без света жили, пока новые провода не протянули.

– Так то бомжи, – недоверчиво протянула Катя. – Они чего только не крадут… А тут в квартиру пролезть из-за какой-то железной блямбы… непонятно как-то.

– А как эта капустница выглядела? – спросила Надежда.

– Да как? Круглая такая штуковина вроде большой железной тарелки или крышки от кастрюли, только тяжелее и толще и без ручки. Где у крышки ручка, там у капустницы углубление было. И еще несколько углублений, в других местах. И буквы какие-то по краю…

– Буквы? – переспросила Надежда. – Какие буквы?

– А я знаю? – Катя снова пожала плечами. – Незнакомые какие-то буквы, непонятные. Иностранные вроде… Куда же все-таки она подевалась? Ума не приложу.

Кот Василий доел корм, запрыгнул к хозяйке на колени и громко замурлыкал.

– Ну вот, хорошо, признал меня наконец! – умилилась Катерина.

– Ну, нам, наверное, пора уже идти… – спохватилась Надежда, поднимаясь из-за стола. – Мы вас, Катя, и так отвлекли. У вас наверняка дел много…