Глава 9

– Митюша, вот, смотри, что у меня есть! – Марьяна достала конверт.

Митя бросил тревожный взгляд на отца, тот читал газету, не обращая внимания на них с матерью. Вроде как не обращая внимания. Что в конверте? Деньги? Мать иногда дарит ему деньги в конце года и на разные праздники. Он их чаще всего копит и покупает на них подарки родителям. Мите так нравится дарить, так нравится видеть удивленно-недоверчивый взгляд отца: «Что, мой сына так вырос? Он мне дарит подарки…»

Или что там? Паспорт с визой? Так ведь они вроде договорились с матерью, что та сама потихоньку, постепенно уговорит отца, получит его согласие на Митину поездку, им надо вместе идти к нотариусу. Неужели уже уговорила, а отец никак и виду не подает, не комментирует, молчит? И виза так быстро готова? Может, мать обошлась без отца, и он сейчас взорвется?

– Что это? – сдержанно спросил Митя.

– Билеты на концерт. Ты же хотел куда-нибудь с друзьями сходить. Пригласительные, бесплатные. Сядете где-нибудь, там места будут наверняка… Очень хороший концерт, струнный, и виолончель будет. Там же и программка внутри. Это нам на работе давали. Никто не хотел идти, так я семь билетов взяла.

– Семь? Ух ты, так я с ребятишками пойду…

– Ты прямо как отец иногда разговариваешь, – умилилась Марьяна. – Его же интонации, его словечки. Надо же…

Так… Митя стал считать, кого позвать. Деряев, это понятно, лучший друг. Потом Сеня, если пойдет… Самый лучший друг, но он отпал уже от школьной компании, свои интересы, техникум… Наверно, надо Тосю и Посю позвать, им полезно, пусть просвещаются. Тося всегда внимательно слушает его рассказы про музыку и музыкантов… А как быть с Элей? Она учится в другом классе, да и вообще… Смотрит иногда на него так, что Митя начинает крутиться на месте, подпрыгивать от волнения… Деряев точно это уловит и будет смеяться. С ней если идти, то только вдвоем… В общем, без Эли. И отец тоже любит, когда он ходит компаниями, а не вдвоем с кем-то, так ему спокойнее.

– Только это завтра, сынок, надо побыстрее договариваться.

– Агась! – улыбнулся матери Митя. – Спасибо, мам! Я тебя люблю!

– Я тебя тоже люблю, сынок… – Марьяна договорила тише, видя, как дернулся и поднял бровь Филипп. Не любит он, когда Марьяна слишком уж нежна с сыном. Да и не надо, когда есть отец в доме, пусть он и воспитывает, он и приласкает. Не у всех отец есть, а если есть, то редко принимает такое участие в воспитании. Вот поэтому и сын у них такой необычный, такой талантливый…

Мальчик быстро допил несладкий чай – отец как сказал, так и сделал, до получения годовых оценок Митя послушно пил чай без сахара, – схватил сумку и побежал в школу.

Перемена давно закончилась. Но физик – добрый человек, понимает, что у Мити нет денег обедать в столовой. Митя живет рядом и бегает домой перекусить и переодеться. Митя любит, чтобы одежда на нем была свежайшая, и меняет рубашки два раза в день.

– Бубенцов, ну заходи, заходи… Как раз обсуждаем, какую обидную ошибку ты сделал в контрольной… Да, не выходит у тебя пятерка, увы. Как ты ни старался. Но все равно молодец! Вытянул в этом году с тройки на твердую четверку.

– Нет… – Митя невольно произнес это вслух.

Физика! Только не по физике! Отец требовал, чтобы по точным наукам у него были пятерки. До десятого класса он как-то легче к этому относился, а вот с этого года у них дома жесткий контроль. Тройка по математике или физике – наказан. Да Митя и без наказания понял, услышал отца. Надо так надо. Почему, он поймет потом. Отец сам когда-то учился в авиационном институте два года, не сразу пошел в Строгановку, но талант оказался сильнее, перетянул его. И отец хорошо разбирается во всех бытовых приборах, всегда знает, что и почему перегорело, может все объяснить. Когда давно-давно у них была машина, отец вечно ругался с мастерами, чинившими ее, потому что они не понимали, что надо делать, только ломали машину. А он им все хорошо объяснял, маленький Митя просто заслушивался, стоя рядом.

– Алексей Ефимович… Я перепишу…

– Все, все, Бубенцов! Проехали, закрыли тему. У тебя тройка по годовой контрольной, так что электронная система пятерку в году тебе не выставит. Ничем не могу помочь. Переписывать некогда. Три дня до конца учебного года, ты смеешься?

– Алексей Ефимович…

– Сядь, не отсвечивай.

Митя поймал взгляд Тоси. Что-то в нем было такое… Не жалость, не сочувствие, не понимание… Вообще что-то не относящееся к физике… Он отвернулся. Вот черт! Как теперь быть с концертом? Отец никуда его не пустит. Пойдет в школу разбираться с физиком, настоит на переписывании, потом посадит Митю дома, будет объяснять ему, зачем мужику точные науки, заставлять учить формулы, решать задачи, будет пороть… Ну, в общем…

После урока Митя подошел к физику, дождался, пока все уйдут. Он видел за дверью черно-зеленые волосы Тоси, она маячила под дверью, но не заходила. Митя слышал и низкий хохоток Деряева. Ждут его друзья, поддерживают его, приятно. Там же крутился и Артюхин, он слышал и его смех, визгливый, как у девчонки. Даром, что усы у первого выросли.

– Алексей Ефимович…

– Все, все, Бубенцов! В следующем году отыграешься. Сейчас – фол. Все, пока.

Почему физик его не любит? Вообще, кажется, его недолюбливают мужчины-учителя. Что физкультурник, хотя Митя отжимается больше всех, бегает быстро, не пропускает физкультуру, не курит в раздевалке в маленькое зарешеченное окошко, что информатики, оба, иронизируют над его аккуратностью и исполнительностью. Может, ему это только кажется, просто симпатия мужчин выражается по-другому? Вот и физик сейчас. Ведь смотрит на него с явной симпатией, а прогоняет. Ждет, наверно, чтобы Митя проявил настойчивость.

– Алексей Ефимович, я хочу исправить тройку. Я… мне… В общем, мне нужна пятерка в году.

– Слушай, Бубенцов… – Физик взглянул на дверь, в которую просовывалась голова Тоси. – Торчкова, дверь закрой и подальше от нее отойди!

– Надо-олго, Алексей Ефи-имович? – засмеялась Тося.

– Месяца на три, Торчкова! А лучше вообще больше не приходи! А ты, Бубенцов, попробуй себя в чем-нибудь другом. Мить, скажи мне, – физик понизил голос, потому что закрытая было дверь снова стала потихоньку приоткрываться, – тебя что, дома бьют? Ну что тебе так дались эти оценки? Никто в десятом классе уже так не кипишует, ну что ты, а? Унижаешься…

– Я – не унижаюсь, – твердо ответил Митя. – Просто мне нужна физика.

– Ясно. Хорошо, в следующем году старайся тогда. Ты куда думаешь поступать?

– В консерваторию, – не задумываясь, ответил Митя. – Или, если не получится, в Мерзляковку.

– А это что за зверь? – усмехнулся физик. Да, не напрасно он думал, что мальчик немного не от мира сего. Идет в консерваторию, а так переживает о физике.

– Это училище при консерватории. Но я думаю, что меня сразу в консерваторию примут. У меня… способности, – скромно добавил Митя. – Батя так говорит.

– Батя… Да, я, кажется, помню твоего отца. Представительный такой мужчина. Он художник, кажется, да, у тебя?

– Скульптор, – с гордостью ответил Митя.

– Хорошо. Ладно, Бубенцов. Если уж так ты рвешься… Даю тебе последний шанс. Переписывай, но прямо сегодня, после восьмого урока приходи.

– Спасибо, Алексей Ефимович, – сердечно поблагодарил Митя.

Вот, значит, он умеет с людьми договариваться. Забыл улыбнуться! Он вернулся, улыбнулся, поймал в ответ удивленный взгляд физика. Вышел в коридор, там по-прежнему стояла вся его компания.

– Ребятки… – начал Митя.

Артюхин заржал.

– Митюха, ну ты запарил разговаривать, как дебил! Ч хотел?

– Ну как там, Мить, а? – Тося подошла к нему близко-близко, прижалась всем тельцем к его боку. Прижалась, провела, не видно для других, ручкой ему по спине, и ниже, погладила ягодицы, бедро, как-то незаметно рука ее соскользнула куда-то совсем в неожиданное, незащищенное, слишком тайное место… Митя вздрогнул, хотел отойти от Тоси, но не смог. Это было и тревожно-приятно, и немного непривычно, так, что даже нога стала сразу дрожать, и Митя почувствовал, что весь взмок. Он неожиданности новых ощущений он икнул.

Артюхин с Деряевым переглянулись и тоже икнули, громко-громко, передразнив его.

– Ребятки… – снова начал Митя внезапно осипшим голосом. Ведь никто не видел, что делала сейчас Тося? Она, маленькая, стояла, спрятавшись за ним, прислонившись к стене, и словно задумчиво слушала всех. А на самом деле гладила его, да так, что Митя застыл от переполнивших его ощущений. Новых и странных.

– Ну, лошок, ч ты хотел? – Деряев прищурился, пытаясь понять, почему Тося так замерла за спиной у Мити. – Говори, не томи. Торчкова, иди ко мне, я тебя потерял.

– Я зде-есь… – жеманно протянула Тося и все же пошла к Деряеву, напоследок крепко-крепко сжав Митину ногу.

Приятная девочка, немного странная, конечно, никто еще из женщин так не льнул к Мите… Но это же, черт возьми, хорошо! Значит, он ей точно нравится? Батя всегда говорит – надо, чтобы было, из кого выбирать. Одну пнешь, другую пнешь, посмотришь, кто из них поползет за тобой. Митя расправил плечи. Вот, в общем, уже две точно есть. Эля и Тося. Еще Марина Тимофеевна, эта тоже точно в него влюблена, а еще школьная учительница по музыке, которая у них не ведет, – в старших классах нет музыки, – но всегда ему улыбается, когда он приходит в столовую пить воду, старается чем-то его угостить… Но будут ли они так же смелы и откровенны, как Тося…

Митя увидел, как Деряев неожиданно обнял Тосю, та не отстранилась. Наверно, они друзья. Между друзьями это нормально. Вообще – ведь все они друзья! Все – его ребятки! Его компания! У Мити резко улучшилось настроение после разговора с физиком и после того, как Тося так явно показала ему, что он ей очень нравится.

– Ч хотел? – повторил Деряев. – Уболтал Ефимыча? Исправит тебе тройку?

– Я переписывать буду, – улыбнулся Митя, видя, как Тося, зажатая высоким Деряевым, смотрит-то из-под его подмышки на него, на Митю! И тихонько ему подмигивает и облизывает губы, как-то так, что Мите стало все ясно. Он, правда, с другом ссориться из-за девчонки не будет, если надо, уступит Деряеву. Но только, судя по всему, Тося уже выбрала его, Митю. Или они просто с Деряевым друзья… Тогда что выбирать… Митя потер голову. Нет, ничего не понятно. Очень сложно во всем этом разобраться! Билеты! Надо же договориться о концерте, ведь идти завтра уже! – Ребятки, пойдемте на концерт, – сказал Митя.

– Ребя-я-ятки… – Маленький Артюхин смешно проблеял, передразнивая Митю, и неожиданно очень сильно толкнул его.

Тот покачнулся, но тут же в ответ так пихнул Артюхина, что подросток отлетел назад, стукнувшись об колонну, задев по пути Марину Тимофеевну, которая уже некоторое время шла за группой десятиклассников.

– Ну, Артюхин, ты вообще… – покачала она головой. – Ты как себя ведешь? Привет, Митя! – поздоровалась одна с одним Митей. – Как успехи? Что-то не заходишь… Вот зайди, кстати, я там твоей маме кое-какие материалы хотела передать, она просила.

– Маме? – удивился Митя. – А, ну хорошо, сейчас зайду. Вот, с ребятками только договорюсь. Мы на концерт идем. Хотите с нами?

– На концерт? – Марина Тимофеевна подняла тоненькие сероватые брови. – Когда?

– Завтра.

– А что за концерт?

– Струнный. В Доме музыки. Бесплатно!

– А знаешь… – Марина усмехнулась, глядя, как Тося быстро-быстро захлопала ресницами, слушая Митю, при этом даже не пытаясь освободиться от цепких объятий Деряева. – Слушай, Деряев, ты свою девушку, может, на улице будешь обнимать, ну не так же откровенно!

Марина ничего не понимает в их отношениях, усмехнулся про себя Митя. Они все – друзья!

– Это еще не откровенно, Марина Тимофеевна! – засмеялся Деряев, обнажив длинные желтоватые зубы. – Показать, как откровенно?

– Нет, нет, не сейчас, Деряев. Какие же вы, а! Наглые, беспардонные… Митя, в общем, заходи, я материалы маме передам, и про концерт все расскажешь. Я завтра могу пойти, у меня муж как раз в командировку на два дня уезжает.

– Так вот и надо… – Деряев подмигнул, – немножко оторваться, да, Марина Тимофеевна?

– Ох, Деряев, жаль, ты у меня больше не учишься…

– Не нужна мне биология, Марина Тимофеевна, у меня экономический профиль! В будущем вообще наук не будет, только одна экономика. Кто лучше деньги сосчитает, тот и в шоколаде!

– В шоколаде будет тот, кто их заработает, Деряев!

– Или украдет! – встрял Артюхин.

– Или украдет, – согласилась Марина Тимофеевна. – Мить, я тебя жду.

Митя в растерянности остановился, не зная, идти ли ему с друзьями, так хорошо компания складывалась, он всегда мечтал, чтобы ходить с друзьями по школе, вот так, как сейчас – все вместе, дружно, весело, ну что, вот так взять и уйти к Марине?

– Подождете меня? – попросил он. – Вместе погуляем потом. Мне к Алексею Ефимовичу только после восьмого. Еще целый час.

Тося подмигнула ему. Подождет, она и подождет. И Деряев с ней, он же все время рядом с ней. Это вообще все очень приятно. Все – вместе! Вот так, дружно, весело, в компании – много ребят, все друг друга любят, все хорошо относятся… Это ведь его заветная мечта – быть в центре большой дружной компании.

Митя увидел, что по лестнице спускается Эля в окружении своих одноклассников. Вот, у нее же есть компания. Они всегда так по школе ходят. Рядом с ней, как обычно, долговязый мальчишка с огромными голубыми глазами, как у девочки, наверно, ее друг, потому что никогда от нее не отходит. Где-то поблизости прыгает и белобрысый Дуда, хорошо известный на всю школу, после того как неделю назад на спор курил электронную сигарету, пройдя три этажа школы медленными шагами. И никто не смог его остановить. Не драться же с подростком! Все училки прыгали рядом, уговаривали… А главное, ничего и потом ему не сделали. Ругались, кричали, угрожали, а Дуда только посмеивался. Родители его уезжают в длительные командировки, Дуду оставляют одного, он самостоятельный и смелый, Мите только мечтать о такой смелости.

Но, кстати, он бы не хотел быть таким самостоятельным. Ему нравится то, как у него есть сейчас. Он знает, что дома его ждет человек, который понимает все, все может объяснить, все непонятное расставить по своим местам. Ну, конечно, то, о чем Митя решится отцу рассказать. Вот о Тосе он, наверно, не расскажет. И о том, как несколько дней назад он шел из музыкалки с Элей и неожиданно потерял ощущение времени, растворившись в ее взгляде… О том, как каждую ночь после этого ждал, когда затихнут все звуки в родительской комнате, и только тогда писал Эле, уверенный, что неожиданно не откроется дверь, не войдет отец и не отберет телефон… И не прочитает его взволнованные, без начала и конца сообщения…

– Привет, Мить! – помахала ему рукой Эля, спустившись на этаж с одноклассниками. И улыбнулась, широко, светло, как обычно.

Ее подружка, которая шла с ней под ручку, тоже помахала Мите.