Пришла пора женить старшего сына-наследника. Как мы знаем, чувства в браке самой Софии не играли никакой роли, и ее супруг всю жизнь находил отдохновение в объятиях графини Клары-Элизабет фон Платен, урожденной Майсенбург, бывшей фрейлины своей супруги. Эта связь длилась вплоть до смерти курфюрста Ганноверского, оба отпрыска графини – и сын Эрнст-Август, и дочь София-Шарлотта, на самом деле были его детьми, а не графа фон Платена. Клара-Элизабет приобрела большую силу, употребляя ее для осыпания благодеяниями своей семьи. По мере того, как курфюрст старел, а сексуальный аппетит графини все возрастал, она совершенно беззастенчиво предавалась любви с понравившимися ей придворными. Опасаясь потерять свое влияние в случае кончины основного покровителя, она решила прибрать к рукам и наследника, подсунув Георгу-Людвигу свою младшую сестру Катарину-Марию. По-видимому, девица не вполне соответствовала вкусам молодого человека, поскольку тотчас же после своей свадьбы он отправил ее в отставку. Спасла влиятельная сестра, подыскавшая брошенной любовнице состоятельного мужа.
С женитьбой кронпринца дело обстояло весьма непросто. Первоначально желанием обеих семей, которое всячески культивировал служивший при английском дворе брат курфюрстины Софии, было заключить брак Георга-Людвига с его троюродной сестрой, английской принцессой Анной. Принц даже совершил поездку в Лондон и был представлен будущей невесте, на которую произвел весьма благоприятное впечатление. Но курфюрстине, очень кичившейся своим высокородным происхождением, очень не нравилось, что матерью Анны была простолюдинка Анна Хайд5.
Тем временем бывший жених курфюрстины Софии, Георг-Вильгельм, герцог Цельский, столь цинично некогда уступивший ее своему брату, предложил в жены первенцу курфюрстины свою единственную дочь Софию-Доротею. Он давал за ней богатое приданое, а в будущем, после смерти родителей девушки, герцогство Цельское подлежало объединению с княжеством Ганноверским. Курфюрстина София не испытывала особого восторга от перспективы этого брака, ибо считала мать невесты, очень красивую, но худородную француженку-гугенотку Элеонору д’Ольбрёз, недостаточно родовитой. Ее презрение заходило столь далеко, что она за глаза без малейшего стеснения называла и мать, и дочь «ошметками грязи». Как всегда, все решили деньги. София была вынуждена признать, что Георг-Людвиг «женился бы на калеке, ежели сие было бы в интересах династии». Она писала своему брату, курфюрсту Пфальцскому, по поводу этой малодостойной женитьбы сына:
«…хотя сие есть горькая пилюля, но, ежели она позолочена 150 000 талеров, приходится закрыть глаза и проглотить оную».
Поскольку параллельно велись переговоры о вступлении в брак кронпринца с принцессой Анной и дело, как говорится, было уже на мази, свадьбу Георга-Людвига с Софией-Доротеей Цельской 21 ноября 1682 года в Лондоне расценили как прямое оскорбление. Вполне возможно, что именно этим объяснялось впоследствии весьма прохладное отношение королевы Анны к ганноверской родне. Сам Георг-Людвиг также был не в восторге от навязанной ему родителями жены, которая не скрывала своего отвращения к нему. Красивая, но капризная, взбалмошная, воспитанная во дворце родителей в истинно французском духе светской барышни, София-Доротея никак не могла примириться с вульгарностью и грубостью мужа. Тот вскоре после рождения в 1683 году сына Георга-Августа отбыл на войну с турками в составе армии императора Священной Римской империи и вернулся лишь в 1686.
По-видимому, супруги попытались вновь сойтись, ибо в 1887 году у них родилась дочь София-Доротея. Похоже, что после этого интимные отношения между ними прекратились, ибо детей более не появилось, а слухи об отвратительных скандалах в семье кронпринца в открытую курсировали по княжеству Ганноверскому, выходя даже за его границы. Супруг не стеснялся прибегать к самому жестокому рукоприкладству, доставлявшему жене еще и глубокие нравственные страдания. Но Георг-Людвиг все-таки нуждался в родственной душе, которая понимала бы его и принимала таким, каков он есть, и в 1690 году обзавелся любовницей из числа фрейлин своей матери, Эренгардой-Мелюзиной фон дер Шуленбург.
Эренгарда-Мелюзина родилась в родовитой, но небогатой семье в княжестве Бранденбург, где ее отец сделал неплохую карьеру, дослужившись до тайного советника. Обычно девушку впоследствии называли вторым именем, которое менее всего соответствовало ее внешности. В немецком фольклоре Мелюзина – прекрасная речная русалка, в сказках соблазнявшая своими чарами героев и королей. Ей было всего 7 лет, когда в родах скончалась мать, и с тех пор она в любых обстоятельствах привыкла полагаться на свою крепкую, сплоченную жизненными испытаниями семью. У Мелюзины было пять братьев и сестер, к которым впоследствии присоединились дети от второго брака отца. Как родственники оказывали ей помощь в ее непростом положении, так и она всячески старалась облагодетельствовать их, когда стала располагать большими возможностями.
Надо полагать, что при таком количестве детей в семье Мелюзине не приходилось рассчитывать на приданое, а внешность у нее была незавидная: высокая, плохо сложенная, тощая как щепка. Сестры и братья девушки постепенно обретали свое место в жизни, юноши пошли по военной линии, девушки вышли замуж, непристроенной оставалась одна Мелюзина. Когда она достигла критического возраста 22 лет – по тем временам настоящая вековуха, – отец решил определить ее во фрейлины к какому-нибудь значительному немецкому двору. Таким образом он надеялся избавиться от лишнего рта в семье и лелеять надежду, что дочь сможет обрести себе там достойного мужа.
Такая возможность ему представилась, ибо курфюрст Бранденбургский Фридрих III был женат на единственной дочери Эрнста-Августа Ганноверского, принцессе Софии-Шарлотте6, так что связи между двумя княжествами были весьма тесными. Курфюрстина София милостиво согласилась принять Мелюзину в штат своих фрейлин. Подробности о том, чем привлекла эта нескладная девица сына курфюрстины и почему их роман развивался столь быстро, так и остались покрыты завесой тайны. Предполагается, что примерно через полгода они вступили в любовную связь, хотя рядом невысокий кронпринц и тощая долговязая девица выглядели весьма потешно. Зато хорошо известно, как отреагировала на этот роман мать кронпринца. На одном из балов она указала на Мелюзину своей фрейлине Генриэтте Хауэрд, о которой речь пойдет ниже, и со смехом сказала:
– Видите сие чучело? Представьте, что оно есть страстное увлечение моего сына! – Надо сказать, что курфюрстина до самой смерти относилась к Мелюзине весьма холодно, для нее она так и осталась жалкой фрейлиной, которой можно помыкать как угодно.
При ганноверском дворе за Мелюзиной навсегда закрепились неблагозвучные клички «Пугало» и «Гусыня». Впрочем, у Георга-Людвига прозвище было не лучше – «Свиное рыло». Кронпринцу, видимо, полюбился безмятежный нрав Мелюзины, ее кротость, немногословность и покорность, а также непритязательность – она ничего не требовала от него в отличие от жены, обожавшей светские развлечения и чуждое ему искусство. Бедной девушке, безусловно, было необходимо обеспечить своей будущее, тем более что в 1691 году скончался ее отец и рассчитывать на его финансовую помощь она более не могла. Привязанность кронпринца означала надежную обеспеченность. Георг-Людвиг предпочитал общество Мелюзины всякому другому.
Мелюзина родила трех дочерей, Анну Луизу Софию (1692-1773), Петрониллу-Мелюзину (1693-1778) и Маргарету-Гертруду (1701-1728). Официально они не были бастардами, родня фрейлины без каких бы то ни было пререканий узаконила их следующим образом: две старшие девочки числились детьми старшей сестры Мелюзины, Маргариты-Гертруды. Та была замужем за своим дальним родственником, так что также носила фамилию фон дер Шуленбург, под каковой младенцы были внесены в церковные книги. Младшую дочку приняли в семью другой сестры фаворитки, Софии-Юлианы, и она получила фамилию фон Ойнхаузен. На образование этих будто бы племянниц Мелюзины тратились такие же суммы, как и на законных детей Георга-Людвига.
Разумеется, слухи о связи мужа с фрейлиной быстро достигли ушей кронпринцессы Софии-Доротеи. Ходили слухи, что она, как-то гуляя в парке, забрела в дальний угол, увидела там небольшой домик, из любопытства зашла в него и увидела мужа и Мелюзину, склонившихся над младенцем в колыбельке. Это крайне оскорбило и унизило молодую женщину – своими законными детьми Георг-Людвиг совершенно не интересовался. Принцесса попыталась пожаловаться родителям и свекрови, но те советовали ей терпеть, ибо подобные вещи в высокородных семьях считались совершенно в порядке вещей. Муж же отправился в очередной поход, на Войну за пфальцское наследство против Франции.
После таких мытарств в семейной жизни совершенно естественным последствием стало то, что, когда на службу к свекру Софии-Доротеи в 1689 году поступил полковник Филипп-Кристоф, граф фон Кёнигсмарк (1665-1694), красавец и прославленный воин, София-Доротея, окончательно отчаявшись обрести любовь в этой жизни, вступила с ним в прелюбодейную связь7. Любовники собирались бежать из Ганновера за границу, но 1 июля 1694 года граф фон Кёнигсмарк вечером вышел из дома, в котором проживал вместе со своей сестрой Авророй, и бесследно пропал. Тайна его исчезновения осталась неразгаданной по сию пору, хотя некоторые европейские монархи требовали от курфюрстов Ганноверских проведения тщательного расследования. Поговаривали, что в исчезновении была замешана графиня фон Платен, у которой фон Кёнигсмарк сначала состоял любовником, а потом переметнулся к Софии-Доротее. Коварная интриганка приложила все силы к тому, чтобы отомстить изменившему красавцу. Ходили слухи, что на Кёнигсмарка напали четверо наемных убийц, сумевших ловко замести следы, поскольку труп жертвы так никогда и не был найден. Кто-то обвинял в организации исчезновения старого курфюрста, кто-то – Георга-Людвига, который в то время гостил у сестры, королевы Пруссии; во всяком случае, концы были надежно спрятаны в воду.
Для Софии-Доротеи этот роман обернулся 33-летним заточением в замке Альден, мрачном строении посреди унылой бесконечной болотистой равнины, кое-где усеянной чахлыми деревцами. Георг-Людвиг в декабре 1694 года срочно развелся с женой, причем причиной было указано не прелюбодеяние, что покрыло бы семью позором, а «самовольное оставление мужа и детей». Родители Софии-Доротеи и Георга-Людвига поделили пополам расходы на ее содержание в этом узилище под строжайшей охраной. Она так больше никогда и не увидела своих детей. Ей дозволялось по воскресеньям посещать под неусыпной охраной церковную службу в соседней деревне и полчаса гулять в саду. Позднее ей было разрешено ежедневно выезжать в экипаже на прогулку по одному и тому же маршруту длиной около двух километров. Весь окружавший ее штат состоял из шпионов, исправно доносивших обо всех подробностях жизни узницы в княжеский дворец в Ганновере. Единственным отвлечением для Софии-Доротеи была забота о бедных в деревне и тамошней школе. Ее детям было запрещено произносить имя матери, для них она как будто не существовала.
После смерти отца в 1698 году Георг-Людвиг стал курфюрстом Ганноверским, что совершенно не изменило положения томившейся в заключении Софии-Доротеи. Зато он многое сделал для приращения территории своего княжества, а также создания армии, доведенной до 22 тысяч штыков, чуть ли не самой большой среди немецких княжеств. Курфюрст был чрезмерно прижимист, если не сказать – скуп: например, в целях сокращения расходов закрыл детище родителей, оперный театр, и ограничился придворной капеллой. Любой расход казны свыше 50 талеров подлежал его утверждению, все назначения на офицерские должности осуществлялись исключительно с его ведома.
Он активно участвовал в Войне за испанское наследство, где сражался бок о бок с непобедимым английским герцогом Мальборо и завязал с ним вполне дружеские отношения. Мелюзина заняла прочное место подле курфюрста, их сожительство превратилось в нечто вроде прочного, испытанного временем брака. Оно особенно укрепилось после 1705 года, когда внезапно скончалась любимая сестра Георга-Людвига, прусская королева София-Шарлотта. Несмотря на скупость курфюрста, Мелюзине, надо полагать, кое-что перепадало от его щедрот, ибо со временем она смогла купить себе поместье в Голштинии. Прочности их связи не повредило даже то, что фаворитка переболела оспой, оставившей неизгладимые следы на ее и без того некрасивом лице.
О проекте
О подписке