– Чем?! – саркастически бросил Ник. – Я прекрасно помогаю себе сам.
– Может, денег?..
– Ой, иди ты куда подальше… – простонал стриженый. – Не беси меня. Всё, давай прощаться и вали отсюда. Уходи от греха. Я пока посижу, докурю.
Они замолчали.
– Я совершенно серьёзно, Фил, – подал голос стриженый. – Не бери в голову мои проблемы, я справляюсь. И денег у меня достаточно. Иди, всё, хватит… Как твоя выставка, кстати?
– Какая? – рассеянно уточнил Фил. Неужели я угадала, и он в самом деле художник?
– Что значит, какая? – усмехнулся стриженый. – Эта самая. Я рекламу видел.
– Да нормально… Как всегда.
– Ну, удачи тебе и этого… критики доброжелательной. Счастливо!
– Пока, – грустно отозвался Филипп и тут же прошёл мимо меня на выход.
Спустя пару минут поднялся и его брат. Прошуршав одеждой, он выбрался в проход и, не спеша, вышел из зала, засунув левую руку в карман длиннющего расстёгнутого кожаного плаща, а в правой держа недокуренную сигарету.
Посмотрела я в его кожаную спину и подумала, что вот оно как бывает. Не понимают люди, что у них есть. Вот у этого типа в плаще большая семья… ну, конечно, не очень большая, но в сравнении с моей так просто огромная: родители есть, брат имеется, а ради каких-то там принципов и старых обид чуть ли не в драку лезет.
И вроде бы, какое мне дело до чужих семейных дрязг… А аппетит подпортили. Я посидела ещё немного в ожидании, а вдруг всё-таки случится чудо, и позвонит Макс, и скажет, что получилось освободиться… Но увы.
Я виновато улыбнулась и покачала головой официанту, встала и вышла из кафе.
Улица, на которой располагалось кафе, была мне не нужна. Слишком большой крюк до цивилизации. Обычно мы с Максом сворачивали сразу направо и проходными дворами выходили на Марата, а там и в метро.
И я тоже повернула на привычную дорогу и вошла под низкую арку. Сначала один двор-колодец, потом второй, а дальше и третий…
Из-за тяжёлых низких туч белая ночь выдалась тёмной, и разглядеть что-то можно было только, если в окнах нижних этажей горел свет. Проблема в том, что в питерских старых дворах часто попадаются стены, в которых и окон-то никаких. Но ничего страшного: надо знать дорогу и не зевать по сторонам.
Едва я вышла во второй двор, услышала чуть в стороне возню. Глухие удары, пыхтение, вскрики, стоны. Из того, что с трудом можно было разглядеть, стало ясно: там кого-то били, толпой на одного.
Первым порывом было вернуться. Вот так просто: на сто восемьдесят градусов и дёру. Первый порыв – он самый правильный, потому что вырастает из инстинкта. Жаль, что с инстинктами я не дружу.
Второй мыслью было быстренько-быстренько прошуршать мимо и продолжить свой путь. Мне же всё-таки нужно было именно вперёд, а не назад. Если не привлекать к себе внимания, то они и не заметят.
Но это ж всё варианты для людей нормальных, которые с головой более-менее дружат. Для меня же всегда есть третий вариант.
Я шагнула в их сторону и включила фонарик на телефоне.
Они остановились, бросив пинать свою жертву, и все дружно двинулись ко мне. Подростки вроде. Самое неприятное, что может быть: стая, в которой ни у кого нет царя в голове.
Я много лет живу среди крутых ребят, каждый из которых такую кодлу в одиночку может раскидать. Это создаёт иллюзию, что и мне такое всегда под силу. Но это не так, конечно же. И вот, когда сделаешь такую глупость, прямо сразу начинаешь жалеть, что Бог ума не дал.
Не особо прислушиваясь к тому, что гавкает шпана, подходя всё ближе и ближе, я сняла рацию с пояса. Общая волна у меня всегда настроена.
– Здесь Лада!.. Ребята, есть кто в районе Поварского?
– Группа Баринова на Графском, – отозвался динамик. – Что стряслось, Лада? Проблемы?
– Да встретила тут компанию резвых дебилов… – начала я.
– Окей, сейчас будем, – проговорил покладистый Баринов. Он такой единственный в дружине: никогда не будет отмазываться, сразу же летит на помощь.
Я посмотрела на притихших подростков.
– Дождётесь дружинников? – кивнула я на рацию.
Кто-то глухо выматерился, но выступить вперёд не решился. Молча, напялив капюшоны пониже на глаза, шпана будто нехотя утекла куда-то дальше в подворотню.
– Всё, Дима, отбой! Проблема исчезла, – сказала я в микрофон, выключила рацию и сунула её на место.
Избитый парень всё ворочался в заполненной водой выбоине.
– Эй, ты как? – уточнила я, подойдя поближе.
– Да никак… – раздался снизу замечательный глубокий голос, в котором сейчас, кроме раздражения, слышалась и боль. – Иди себе, куда шла…
Я посветила под ноги.
Ну, точно: тот самый Ник из кафе. Только его длиннополое пальто было измазано грязными подошвами нападавших, а лицо и коротко стриженые волосы потемнели от крови.
– Ого, – присвистнула я. – Здорово они тебя. Помочь?
– Иди, я сказал, куда шла, – угрюмо повторил он, оперся о стену и с трудом поднялся на ноги. – Без соплюх разберусь.
– Да, ты разберёшься. Сейчас ты опять вырубишься и нырнёшь в эту лужу.
Парень не ответил – просто стоял, держась за стену, и приходил в себя.
– Может, позвонить кому? Чтобы приехали за тобой?
– Ты сама уйдёшь?.. – процедил он. – Или направление назвать?..
Я пожала плечами, повернулась и пошла своей дорогой. Если этот извозюканный в грязи и крови тип способен хамить, то он точно во всём разберётся сам.
Я прошла под арку и уже была практически в следующем дворе, когда услышала позади себя громкий такой, качественный «плюх». Поколебавшись, я вернулась.
Всё случилось, как я и предсказывала. Парень в плаще, судя по всему, потерял сознание и упал вниз лицом обратно в выбоину, заполненную доверху водой.
– Утонешь же, дурак, – проворчала я.
Ну и тяжёлый же он, зараза, оказался, словно весил не восемьдесят кило, а все сто восемьдесят. Всё, на что меня хватило – вцепиться ему в кожаный воротник и перевернуть навзничь. Посветила ему в лицо на всякий случай. Вроде живой…
Парень вздохнул, закашлялся, зашарил вокруг себя и медленно, с усилием сел.
– Ты ещё здесь? – хрипло уточнил он.
– Это ты ещё здесь. А мог бы уже и на том свете проставляться… Я же предупреждала тебя, здесь лужи – не то, чем кажутся.
Парень поёжился, встряхнул головой и махнул рукой:
– Убери свет!
Я выключила фонарик.
– У тебя телефон жив? А то, может, разбился или гопники унесли?
– Тебе-то он зачем? – фыркнул парень.
– Как ты помощь вызывать будешь? Силой мысли?
Он тяжело вздохнул, потом бросил сквозь зубы:
– Вот совсем не твоя забота.
Пошарив по карманам, он вынул телефон, покрутил, понажимал что-то, потом со злостью швырнул его в стену. Судя по звуку – на мелкие кусочки.
– Давай, я наберу. Диктуй номер, – решилась я на последнюю попытку сделать этот мир лучше.
Парень задрал голову в мою сторону, помолчал.
– Ну, если ты после этого будешь крепче спать, то чёрт с тобой, – согласился он уже не так желчно, как раньше. – Мне бы такси. Вызови… пожалуйста.
Я уже нажала на вызов, как раздался сигнал рации – на этот раз уже по выделенному каналу. Я сунула телефон парню, до сих пор сидящему в луже:
– Говори… Адреса, то-сё… Давай сам…
А я взялась за рацию.
– Лада, это Баринов! Как там у тебя?
– Дима, ну, я же сказала: отбой! Разбежались говнюки.
– Так ведь и вернуться могли, мало ли что.
Заботливый Баринов. Нет, правда, хороший парень.
– Какое там вернуться! Они от одного слова «дружинники» скуксились. Всё хорошо, Дима, не волнуйся.
– Тогда ладно, – вздохнул Баринов. – Слушай, а правда?..
– Что?
– Что группа Лехи Марецкого на тебя бочку накатила?
– Ну… – сама я бы ни за что не стала сор из избы выносить, но раз уж и так всё известно… – Накатила, получается.
– А что главный тебя из дружины выгнал, тоже правда?
Быстро же в нашем коллективе новости разносятся. Особенно плохие.
Я покосилась на вставшего на ноги потерпевшего и, сделав несколько шагов в сторону под арку, отвернулась. Ни к чему постороннему слушать то, что я говорю.
– Во-первых, я ж официально и не была никогда… – начала я, но Баринов меня решительно перебил:
– А кого это интересует, как оно было официально?
– Вот – заинтересовало, наконец. А во-вторых, да. Выгнал. Так что, Дима, больше я с вами на дело не пойду. Никого не хочу подставлять.
– Бред какой! – возмутился Баринов. – Какие подставы? От тебя в рейдах ничего, кроме пользы, не было. И зачем всё это? Кому теперь легче?
– Кому-то легче, значит. Премии у кого-то выше будут.
– Я попробую поговорить с главным…
– Даже не думай! – испугалась я. – Если Карпенко кого и послушает, то только Эрика. А если уж и Эрика не послушает, то тебя и подавно. Не лезь! Хуже только сделаешь – и себе, и мне.
– Эх… – сокрушённо вздохнул Баринов. – Что ж творится-то… Ты там не грусти, Ладка. Ты всё равно нам всем как сестра.
– Ну уж, скажешь. Не всем… Но спасибо, Дима!
Я повернулась к тому месту, где оставила побитого парня, и от всей души выругалась.
– Что у тебя там?! – удивился Баринов.
– Димка, прикинь: у меня только что самым извращённым способом спёрли мобильник.
Ни в луже, ни рядом с ней, ни в обозримом пространстве двора парня в длиннополом плаще видно не было.
О проекте
О подписке