Читать книгу «Можно тебя навсегда» онлайн полностью📖 — Наталии Романовой — MyBook.
image

Глава 10

Богдан был уверен, она бы многое отдала, чтобы удовлетворить интерес, где именно он живёт, почему не зовёт к себе ни сестёр, ни мать. Богдан так и не сказал, что снял комнату, предпочтя соседство чужой беременной комфортным условиям собственной квартиры. Ограничился общими фразами, лишь разжигая интерес родственниц и Лизы. Примерный адрес знали, не скроешь, детали же держал при себе, а почему – сам не понимал.

Как объяснить Вике, Маришке, а тем более матери, что пожалел постороннюю беременную женщину? Помогал с генеральной уборкой в воскресенье после обеда, переставлял тяжёлые предметы, сметал пыль в труднодоступных местах. Трижды в неделю ходил в продуктовый магазин, стараясь купить побольше из-за дурацкой особенности Жени – она действительно не могла есть, если подозревала, что квартирант голоден. Пыталась накормить при любой возможности. Пусть хоть готовит за его счёт, раз такая блажь в голове.

Каждый день покупал или заказывал фрукты. Поначалу Женя мужественно крепилась, не покушалась на соседские яблоки, но после обстоятельной беседы начала трескать витамины со скоростью промышленного пылесоса.

Когда Богдан видел Женю, с хрустом откусывающую красный бок яблока, он вспоминал сшитого Кроша. Мысленно рисовал рыжей соседке голубые шуршащие уши и пытался скрыть смех.

Однажды не выдержал, ляпнул, ставя пакет с яблоками на общий стол:

– Лопай, Крош!

– Крош? – Женя, вместо того чтобы обидеться, засмеялась. – Почему Крош?

– Не знаю, – Богдан пожал плечами. – На Лосяша не похожа, а кто там ещё есть?

– Крош так Крош, – она помыла яблоко и тут же откусила. – Хоть горшком назови, только яблоками угощай. Видишь, какое пузо яблоками наела? – она похлопала себя по круглому, не слишком большому для её срока животу.

– Я думал, ты арбуз проглотила, – Богдан почесал затылок, якобы с удивлением глядя на Женю.

– Не, – она откусила яблоко ещё раз, натянула футболку и прокомментировала: – Максимум дыню-колхозницу.

– Действительно, – согласился Богдан с улыбкой.

Женя нравилась Богдану. Не как женщина, боже упаси чувствовать что-то в отношении чужой беременной! Как человек, соседка, девушка. Он никогда не спрашивал, почему она осталась одна в положении. Где отец ребёнка? Почему не общается с родителями? Никого не обрадует новость, что дочь рожает одна, но, чёрт возьми, дочерью она быть не перестаёт, а тот, кто родится – внуком.

Богдан знал, Женя работает товароведом в маленьком книжном магазине. Неперспективная должность и зарплата, но образованием и опытом похвастаться она не могла, до этого работала продавцом в Подмосковье, в родном городке. Два года назад перебралась в Москву, ухаживать за слёгшей бабушкой, от которой и получила квартиру в наследство. Бабушка долго не протянула, Женя осталась в Москве, устроилась в книжный, доросла аж до товароведа – можно сказать, совершила карьерный скачок.

Сейчас, в преддверии рождения ребёнка, Женя обучилась бухгалтерскому учёту, а пронырливая Ёлка Емельянова подсуетилась и нашла парочку нетрудных клиентов, не тянущих «полноценного бухгалтера».

Ещё у Жени было хобби. Она шила. В общем-то, как понял Богдан, сшить она могла что угодно, иногда делала это на заказ. Штаны для байкеров, комбинезоны для парашютистов, чехлы в автомобили, сарафаны для дам, которые сами решают, где у них талия. Главная страсть Жени – пэчворк – лоскутное шитьё. Название техники Богдан узнал, естественно, от самой мастерицы. До этого он не то что названия не ведал, изделий, сшитых в подобной технике, не видел.

Одним словом, знал то, что на поверхности, не углубляясь в личное. Женя платила ему тем же. Личных, неудобных вопросов не задавала, не в своё дело не лезла. Скорее всего, она знала о гибели Яны и Аришки – с Ёлкой Женя общалась тесно, а о трагедии Усманова не слышал только ленивый из их студенческой компании, – но держала язык за зубами.

Сильно с арендодательницей Богдан не сближался, при этом симпатии в отношении Крош он не скрывал.

И сейчас эта Крош шла по темнеющему двору, вдоль детской площадки, неся объёмный пакет из продуктового магазина в одной руке, портфель с ноутбуком в другой, а на шее болталась сумка с очередными лоскутками, которые ей носили щедрые товарки.

– Лиза, прости, – Богдан обернулся в сторону Жени, открыл машину и пригласил Лизу в салон. – Подожди меня.

– Хорошо, – Лиза обворожительно улыбнулась, не сводя при этом взгляда с бредущей Жени, при виде которой её кавалер встрепенулся.

Женя, почувствовав пристальный взгляд, посмотрела в их сторону, взмахнула рукой, приветствуя Богдана.

– Я вчера был в магазине, – негромко отчитал он Женю, забирая пакет с эмблемой сетевых супермаркетов. – Чего снова набрала?

– Курица была по акции, – буркнула Женя, переводя ошарашенный взгляд с Богдана на Лизу и обратно. Богдан тоже посмотрел на стоящую в светлом плаще женщину.

Лиза и не подумала садиться в машину, она стояла у открытой двери, целенаправленно обозначая своё присутствие в жизни и автомобиле Богдана. Прищурившись, она оглядывала Крош со смесью интереса и недоумения.

Богдан бегло посмотрел на Женю, за месяц он привык к внешнему виду, не обращал внимания на то, как она выглядит. Беременная и беременная, ничего особенного ни в положении, ни в самой внешности Крош он не видел.

Всё те же рыжие, вьющиеся волосы, невысокий рост, небольшая отёчность на лице, свойственная почти всем беременным. Ладная, с учётом положения, в длинной куртке, уже не способной скрыть живот. Кукольный нос на кругловатом лице с симпатичными ямочками на щеках.

Если поставить рядом Женю и Лизу, Лиза несомненно выиграет. Внешностью, статью, подачей, тем, что не носит чужого ребёнка. Вот только Богдан не мог поставить их рядом. Женя – это Женя. Крош, трескающая яблоки, строчащая в каждую свободную минуту на швейной машинке. А Лиза – это Лиза. Женщина, с которой он собирается заняться сексом, потому что ему необходимо кого-то трахать.

– Давай, донесу, – он забрал пакет с продуктами и ноутбук, оставляя Жене бесценные лоскутки, понимая, что сокровище из цепких, маленьких лапок она не выпустит. Просто на всякий случай, из рачительности.

Они поднялись на четвёртый этаж в гремящем лифте. Женя молчала, время от времени тяжело вздыхала, Богдан не знал, что сказать. Он не обязан отчитываться перед хозяйкой комнаты, не должен извиняться за поведение Лизы, тем паче, та не сделала ничего предосудительного, лишь посмотрела на женщину, к которой подскочил Богдан. Объяснимый интерес.

– Женя, я не приеду сегодня, закройся, хорошо? – сказал он у двери, оставляя пакет в прихожей.

– Хорошо, – просто улыбнулась Женя и начала снимать куртку.

Богдан не стал ждать лифт, спустился пешком, заодно воспользовался случаем, перевёл дыхание. Не покидающее чувство, что он зверски тупит, не давало покоя. Женя? Нет, с ней определённо не связано. Лиза? Может быть… Желание же секса накрыло удушливой волной.

Богдан открыл дверь подъезда, улыбнулся женщине в белом плаще, потом сел, завёл автомобиль, салон которого с явным одобрением оглядела Лиза, и вырулил на проспект.

Проснулся утром, в чужой постели, с чужой женщиной, с пустыми яйцами и головой.

Глава 11

Рабочий день подходил к концу. Алина ускакала, поправив макияж, в восемнадцать ноль-ноль, в этот раз не отпрашиваясь у начальства. Богдан кис над цифрами, перебирая новые договора с поставщиками. И без того не искрящиеся дела отца с приходом к власти Танюшки уверенно шли под откос. Если бы он подождал с откровениями об очередной последней любви, не подал на развод, а его жена впала в отчаяние, вместо того чтобы зубами выгрызать полагающееся ей и детям – дела всей жизни Усманова Павла Петровича уже не существовало.

Богдан несколько раз порывался послать всё к дьяволу, отец – не малолетка, вляпавшийся в нехорошую историю с девочкой, пусть разгребает результаты сластолюбия. Только помимо его нежелания вытаскивать из-за пазухи Танюшки бизнес Усмановых, были интересы матери, Вики и Маришки.

Что творилось между родителями, доподлинно Богдан не знал, но это была семья, в которой он вырос. Традиционная, в некотором смысле патриархальная. Строгий отец, заботливая мама, уверенность в завтрашнем дне – три кита, сформировавшие мировоззрение Богдана. Мать занималась воспитанием, образованием, здоровьем детей. Какие бы конфликты ни были у родителей, именно для неё благополучие детей всегда стояло на первом месте. Богдан не мог себе позволить махнуть рукой на происходящее, понимая, что мать может попросту остаться без средств к существованию. Пенсия? Сдача квартиры на Бурденко? Слёзы от уровня, к которому привыкла Валентина Эдуардовна.

– Богдан Павлович, можно? – на пороге застыла главный бухгалтер. Дородная женщина пенсионного возраста работала в компании ещё во времена, когда Богдан был студентом, а дело только набирало обороты.

– Конечно, Зоя Борисовна, – Богдан улыбнулся.

Внешний аудит здорово ударил по нервам и репутации Зои Борисовны. Богдану пришлось отдельно разговаривать с женщиной, дать понять, что к ней лично претензий нет. Проверка покажет истину, но пока никаких причин не доверять проверенным кадрам нет.

– Богдан Павлович, – Зоя Борисовна встряхнула жидкими волосами, уложенными в стильную причёску. – Татьяна… Сергеевна велела перевести ей деньги на представительские расходы, а у нас с прошлого полугодия не закрыты долги. Бахус прислал претензионное письмо, Моршанский требует оплаты, Гуревич и компания… – она начала было перечислять обязательства, но была остановлена Богданом:

– Я помню всех поставщиков. Что с Татьяной Сергеевной?

– Представительские расходы. Просто не представляю, как я объясню это в налоговой, и проверка ещё эта…

– Какая сумма?

Зоя Борисовна обернулась, словно боялась, что за спиной стоит Танюша или сам Павел Петрович, и быстро написала число.

– И часто она берёт такие суммы?

– Такую первый раз потребовала, до этого меньше брала, но именно сейчас сильно некстати, Богдан Павлович.

– Переводи Бахусу, Гуревичу и Инко-торгу, с Моршанским я поговорю.

– А Татьяне Сергеевне?

– У Татьяны Сергеевны хорошая зарплата, – растянул губы в подобие улыбки Богдан.

Улыбка Зои Борисовны не была поддельной, она довольно поднялась и гордо прошествовала к двери. Танюша умудрилась насолить всем – от главного бухгалтера до уборщицы, – кому-то истеричными, в духе собственного любовника, криками, кому-то непроходимой тупостью. И только Павел Петрович пускал одинокую слюну по подбородку, глядя на свою ненаглядную.

Ненаглядная заявилась в кабинет, когда Богдан выключил ноутбук, забросил стопку бумаг в стол, пообещав себе завтра точно разобраться с этим клубком, и стоял уже на пороге.

– Что за новости? – игнорируя правила хорошего тона, заявила Танюша, прошагала к столу и упала в кресло для посетителей, давая понять, что планы Богдана её не интересуют.

– Все вопросы завтра, – коротко ответил Богдан, щёлкнув выключателем. В кабинете остался включённым лишь ряд диодных ламп, создавая прямо-таки интимный полумрак.

– Сегодня! – Танюшка уставилась на Богдана, сверля недовольным взглядом. – Ведьма отказалась оплачивать мне представительские расходы, ссылаясь на твоё распоряжение!

– Вы Мерседес представительского класса собрались покупать?

– Даже если так! Имею право!

– Вот как? – Богдан развернулся лицом к нахалке, окинул медленным взглядом, будто сканировал каждую деталь в неудавшемся образце женщины.

Волосы длинные, почти до задницы, распущены, наверняка гордится ламинированными патлами. Близко посаженные, мышиные глазки с нездоровым блеском в обрамлении наращённых ресниц-опахал. Светлое платье якобы делового стиля, подчёркивающее всё и сразу, с вырезом, из которого выскакивают груди, больше похожие на шары для боулинга. Длинные ноги в чёрных колготках, призванных скрыть чудовищно толстые колени.

– Я профессионал! – протянула Танюша, растягивая звук «а», то ли пародируя московский субдиалект, то ли сознательно делая акцент на «профессиа-анал».

– Меня твои професиа-а-а-анальные способности не интересуют, деточка, – Богдан сделал несколько шагов по кабинету, остановился рядом с Танюшей, покачнулся с пятки на носок. Женский взгляд невольно упёрся в мужской пах.

– А? – Танюша приоткрыла рот, не понимая, что происходит.