Глава 18

Весть о захвате Хоттмара настигла Мальстена в Нельне.

Наставнический голос Сезара Линьи в те дни звучал в мыслях и напоминал: Мы пошли на все, чтобы тебя не раскрыли. Не подведи нас. Не попадись. Мальстен не был уверен, что его жизнь настолько ценна – он слушал своего покойного учителя по привычке и растерянности, а не по искреннему согласию.

На смену боли и злобе, поглотившим Мальстена после вестей из Хоттмара, вскоре пришла бессильная пустота. Он ненавидел людей, учинивших жестокую расправу над его семьей, но признавал, что не в его силах заставить их ответить за содеянное. Прав на Хоттмар у него не было: первая же проверка на цвет крови, которую непременно проведут, отправит его на костер.

Ему трудно было признаться себе в этом, но он боялся Культа.

Он вообще боялся слишком многого. Разочаровать Сезара, подвести мать, подставить приемного отца, совершить ошибку. Даже теперь, когда все его близкие были мертвы, он каждый день ощущал давление этих страхов. Он отчаянно нуждался в чьей-то помощи, которую неоткуда было взять.

Оба сердца горели желанием найти и уничтожить палача, захватившего Хоттмар, но у него не было ни сил, ни влияния в мире людей. Только нити, которые в ту пору были бессильны против Красного Культа.

Нити способны прорваться сквозь красное теперь. Однако Мальстен не позволил себе уничтожить Колера в присутствии Аэлин Дэвери. Она возненавидит его в тот же миг и попытается убить. Чтобы избежать этого, нужно взять под контроль и ее. Лишить воли, а он не хотел этого. И не хотел думать, что рано или поздно придется посмотреть правде в глаза: они неизбежно станут врагами. Охотники не становятся друзьями иных.

Грэг Дэвери был исключением, его вынудили обстоятельства. Останься он на свободе, он ни за что не стал бы водить дружбу с данталли. Аэлин – точно не станет. Мальстен не знал, отчего так отчаянно тянет время, на что надеется и чего ждет.

Нужно было убить Колера, когда был шанс, – досадовал он.

На территории страны, свободной и от Культа, и от Вальсбургской Конвенции, у него была настоящая возможность расправиться с этим человеком раз и навсегда. Но, похоже, боги Арреды решили уберечь Бенедикта Колера от данталли, раз заставили единственное существо, имевшее на Мальстена управу, помешать свершению мести.

Это существо теперь приказывает кхалагари преследовать их с Аэлин.

Проклятье, Бэс, чего ты хочешь? — поднимая глаза к небу, спрашивал Мальстен.

Зверь внутри Солнца был слишком далеко, чтобы ответить.

Часть 3. Зверь внутри солнца

Глава 19

<7 лет назад>

Земля дэ’Вер, Лария.

Двадцать восьмой день Матира, год 1482 с.д.п.

Этот день, как и множество предшествующих, выдался пасмурным и серым. Небо затягивали тяжелые тучи, пугая надвигающимся ливнем, хотя за последние несколько недель на иссушенную землю, бьющую изнутри каменным холодом, не пролилось ни капли.

Генерал Томпс обходил лагерь, время от времени морщась, когда стертые до кровавых мозолей ступни натыкались на мелкие острые камни. Чувствуя каждую неровность на холодной, будто бы вечно мертвой земле, он окидывал каменистую пустошь тоскливым взглядом и думал, что уроженцы дэ’Вера придумали самое что ни на есть правильное название для этого места – Пустогорье.

Выхватив в серости этого обрыдлого пейзажа сотника, за которым он как раз собирался посылать, Томпс остановился, набрал в грудь воздуху и громогласно позвал:

– Ормонт!

Мальстен замер и обернулся – слишком медленно, как показалось Томпсу. Они столкнулись взглядами, и генерал неприязненно передернул плечами. Ему делалось не по себе каждый раз, когда данталли так прямо смотрел на него. Было в этом нечто непозволительно наглое, подрывающее выставленную дистанцию, на которой Томпс согласился воевать бок о бок с иным. В отличие от Рериха Томпс испытывал перед данталли опасение. Он лишь надеялся, что Ормонт этого не замечает.

– Слушаю, генерал, – сказал Мальстен, приблизившись. Он выпрямился и замер на расстоянии примерно в пять шагов. Томпсу хотелось думать, что данталли соблюдает дистанцию оттого, что тоже побаивается его, а не потому что проявляет деликатность к его страху.

– Пришли новые указания от Его Величества. Продвигаемся глубже в Пустогорье. Кровавая Сотня пойдет в авангарде.

Томпс говорил сухо, отрывисто чеканя слова. Подбородок невольно приподнимался, а на губах проскальзывала высокомерная неприязнь, с которой он ничего не мог поделать.

– Кровавая Сотня? – переспросил Мальстен.

Выражение лица Томпса сделалось строже.

– Ты будто в пещере живешь, – заметил он. Мальстен ничего не сказал, но от его пристального взгляда по спине Томпса пробежал холодок. Он откашлялся, сурово сдвинул брови и пояснил: – Твоих людей называют так уже около месяца. Разведчики доложили. Сейчас название «Кровавая Сотня» уже закрепилось и разнеслось по нескольким королевствам. Его Величество также был уведомлен об этом и передал через эревальну, что весьма доволен тобой.

Мальстен отвел взгляд.

– Благодарю, – без тени воодушевления отозвался он.

– Ты будто не рад, – прищурился Томпс.

– От моей радости что-то зависит?

– Нет, – сухо бросил Томпс. – Зависит все от твоих умений. Поэтому ты пойдешь в авангарде и сделаешь все, как надо. Ты понял?

– Так точно, генерал.

И все же он был совсем не в восторге, Томпс это видел. Ему самому эта идея нравилась не больше, в этом они с данталли сходились. Генерал пытался вразумить Рериха и заставить его изменить решение, но король был непреклонен. Способности Ормонта настолько впечатлили его, что он потерял всякий страх перед последствиями и теперь хотел хвастать своей опасной игрушкой перед вражескими армиями.

Томпс был уверен, что добром это не кончится.

– Когда моим людям начинать сборы? – спросил Мальстен, прерывая его раздумья.

– Сейчас, – ответил Томпс. – У вас около трех часов.

Мальстен кивнул, отсалютовал и собрался уходить. Он уже развернулся, когда Томпс, скрипнув зубами от раздражения, окликнул его вновь:

– Ормонт, тебя не отпускали! – Он дождался, пока данталли замрет и вновь повернется к нему. – Вас, школяров, в академии совсем обучать перестали? Принято спрашивать разрешения идти, когда с тобой говорит высший по чину.

Мальстен медленно вздохнул и прикрыл глаза. Трудно было угадать в его облике раздражение, но Томпс был уверен, что Ормонт начинает злиться.

– Виноват, генерал. Разрешите идти? – спокойно спросил Мальстен.

– Не разрешаю. – Преодолевая неприязнь, он сделал к нему шаг, внушительно заглянул ему в глаза и заговорил тише: – Надеюсь, ты осознаёшь всю ответственность данного мероприятия? На передовой, если ты себя выдашь…

– Не выдам, генерал, – быстро ответил Мальстен, уловив паузу. – Разрешите идти?

Томпс недовольно поджал губы.

– Свободен.

Мальстен кивнул, вновь отсалютовав, и направился прочь.

Томпс развернулся, поморщившись от боли в мозолях, и двинулся в противоположную сторону, но уже на втором шаге запнулся о камень и едва не упал. Негодующе зарычав, он сумел удержать равновесие и ожег взглядом спину удаляющегося данталли, сочтя свою неуклюжесть его виной.

Мальстен замер и обернулся, уловив на себе враждебный взгляд.

– Генерал? Мне показалось, или вы снова звали меня?

Томпс почувствовал, как лицо обдает жаром. Руки сжались в кулаки. Эта тварь смела насмехаться над ним? По нему плачут плети! Если б только Рерих не запретил применять к Ормонту такие методы наказания, Томпс давно бы высек его на глазах у его солдат.

Фантазии, которым не суждено было сбыться, прервал чей-то силуэт, замаячивший на самом краю поля зрения. Томпс повернул голову и увидел, что к нему спешит молодой сержант. Вид у него был взволнованный.

– Генерал! Разрешите доложить! – скороговоркой выкрикнул он.

Мальстен, не спрашивая разрешения, приблизился, чтобы услышать разговор. Томпс нахмурился, но не возразил против его присутствия. Недоброе предчувствие подсказывало, что лучше сейчас держать эту тварь поблизости.

– Докладывайте, сержант, – кивнул Томпс.

– Вернулись разведчики, генерал, – отсалютовав, заговорил молодой боец. – Они привели пленника. Взяли его по дороге к реке. У этого человека при себе бумага с личной печатью Его Величества.

Томпс недоверчиво приподнял брови. Рерих ни о чем подобном не предупреждал, однако он не имел привычки извещать генерала обо всех своих планах. В его духе было «подогреть обстановку элементом неожиданности» – так он это называл. С точки зрения Томпса, в этом было нечто непозволительно детское.

– Как раз, когда Его Величество в отъезде, – пробормотал он. – Чужака допросили?

– Никак нет, генерал. Он сказал, что говорить будет только с вами. И сказал, что только вам передаст бумагу Его Величества. Разведчики решили сначала доложить вам.

Томпс помрачнел.

– Хорошо, сержант. Возвращайся и скажи, чтобы пленника вели к моему шатру. Я сейчас буду.

– Так точно! – отсалютовал молодой человек и поспешил обратно вглубь лагеря. Томпс серьезно посмотрел на Мальстена, все это время тенью стоявшего за его плечом.

– Пойдешь со мной, Ормонт, – приказал он, всем своим видом показывая, что это необходимость, а не его желание. – Мало ли, что это за человек, лучше подстраховаться. Сам знаешь, что от тебя требуется.

Мальстен молча кивнул и последовал за генералом к его шатру. В то же время к назначенному месту подвели пленника, одетого в ярко-красную рубаху. Мальстен был привычен к враждебному цвету в лагере анкордцев, поэтому без труда сосредоточил на нем взгляд.

Это, без сомнения, был чужеземец. Он разглядывал Пустогорье с заразительным интересом ребенка и, похоже, каменистая земля дэ’Вер приводила его в восторг.

Он был высок и строен. Судя по мышцам на связанных руках, старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Волосы, брови и аккуратная бородка, обрамляющая рот, были черны, как уголь. Темные глаза, хищные острые черты лица, но при этом довольно светлая кожа – все это безошибочно выдавало в чужаке жителя независимого царства Малагория, сохранившего нейтралитет в Войне Королевств.

Малагорца вели под конвоем, однако это нимало его не беспокоило. На людей вокруг он глядел со снисходительностью королевской особы. Каждое движение излучало уверенность.

Мальстен обратил внимание на два меча в руках одного из конвоиров. Эти мечи явно изъяли у пленника – ни у кого из анкордских солдат таких не было. Оружие покоилось в украшенных золотыми вставками ножнах. Далеко не каждый воин может позволить себе такие декоративные элементы. Пленник, безусловно, был благородных кровей.

Восторженный, но одновременно цепкий, внимательный взгляд малагорца подмечал каждую деталь вокруг, и Мальстен решил, что столь сосредоточенный человек имеет хороший воинский потенциал, хотя о его боевых навыках судить было рано.

Увидев Томпса, малагорец смерил его бесстрастным взглядом, каким аристократы зачастую смеряют просителей. Заговорил он при этом почтительным тоном, но в дружественной улыбке угадывалась легкая насмешка, которую он не собирался скрывать.

– Генерал Томпс, я полагаю? Очень рад нашему знакомству.

Малагорец решил, что этого вполне достаточно, и замолчал, дожидаясь, пока Томпсу поднесут бумагу с королевской печатью.

Мальстен обратил внимание на руки незнакомца: анкордские разведчики расстарались, стягивая пленнику запястья так туго, что веревки уже содрали кожу и оставили на ней болезненные следы. Как ни странно, малагорец не обращал на это никакого внимания – это даже не портило его приподнятого настроения.

Томпс нахмурился, принимая бумагу, и вопрошающе кивнул чужаку.

– Кто ты такой? – пророкотал он. – И как сюда проник?

Мальстен неловко поджал губы и отвел взгляд. За глуповатый вопрос Томпса и фамильярный тон ему стало стыдно. Он предчувствовал, что пленник не упустит шанса поддеть генерала, и не ошибся. Ничего хорошего это не сулило, и Мальстен не был уверен в том, чьих действий он опасается больше.

– Как видите, генерал, я проник сюда под конвоем ваших дозорных, – осклабился малагорец. – Уверяю вас, это было нетрудно.

Лицо Томпса быстро сменило целую гамму оттенков от серого до пунцового. Между бровей появилась напряженная скобка.

Малагорец понимающе прикрыл глаза и добавил:

– Впрочем, я весьма невежливо забыл сообщить свое имя. Мое упущение. – Он нарочито манерно поклонился. – Бэстифар шим Мала. Цель моего прибытия подробно указана Его Величеством Рерихом VII в бумаге, предназначенной исключительно для ваших глаз. Вы ее сейчас как раз держите.

Насмешливый взгляд малагорца смерил генерала с ног до головы. Томпс хмуро опустил глаза на документ, который держал в руках и, чуть помедлив, взломал королевскую печать. Вид у него с каждым ударом сердца становился все более напряженным. Он, разумеется, обратил внимание на имя, которым назвался малагорец. Это «Мала», произнесенное с легким придыханием на конце, будто последнее ударное «а» поглотило напрашивающуюся «х», много значило для каждого жителя независимого царства за Большим морем. Если разведчики и впрямь грубо связали и притащили в лагерь члена священной малагорской семьи, это могло спровоцировать скандал.

Мальстен тоже понимал это. Он заметил волнение генерала и решил прийти ему на выручку:

– Ваше Высочество, – обратился он к пленнику, – мы вынуждены взывать к вашему пониманию. В условиях войны мы обязаны принимать множество мер предосторожности. Если вы действительно тот, за кого себя выдаете, вас немедленно освободят. Мы сделаем все возможное, чтобы загладить это недоразумение.

Малагорец склонил голову и хитро прищурился, рассматривая Мальстена.

– С кем имею честь? – усмехнулся он.

– Мальстен Ормонт, Ваше Высочество. Командир, – он едва не запнулся на этом названии, но все же произнес это, – Кровавой Сотни.

Улыбка Бэстифара шима Мала сделалась шире и хищнее.

– Вот оно, значит, как, – протянул он. – Все становится еще интереснее. Судя по всему, вы не очень верите, что я именно тот, за кого себя выдаю, командир. Может плоховато разглядели?

Мальстен на миг задержал дыхание. Бэстифар сделал на последнем слове особый акцент, или ему это показалось? Разговор с ним нервировал.

– Трудно представить, что принц может путешествовать без сопровождающих, Ваше Высочество, – тихо ответил Мальстен.

– Стало быть, вы встречали только очень скучных принцев, командир.

Генерал Томпс прочистил горло и убрал руки, держащие документ, за спину. Он делал так, когда хотел скрыть легкую дрожь волнения. Только Мальстен не понимал, что так взволновало генерала сейчас. Неужто он боится принцев не меньше, чем данталли?

– Немедленно развяжите его! – рявкнул Томпс. – Приношу свои извинения, Ваше Высочество. Военное время требует быть подозрительными, надеюсь, вы понимаете. Мы ждали вас.

Мальстен недоверчиво сдвинул брови. Ждали? Малагорского принца? Он одарил Томпса настойчиво вопрошающим взглядом, но тот проигнорировал его.

Солдаты исполнили приказ и сняли веревки с запястий малагорца, последний небрежно уронил руки вдоль тела, даже не тронув ссадины, боль в которых должна была донимать его.

Томпс многозначительно посмотрел на Мальстена.

– Помоги принцу шим Мала освоиться. С этого момента Его Высочество под твоим командованием.

Мальстен не успел устыдиться невежественности генерала: стыд сменился удивлением.

– Под моим? – переспросил он. Томпс ожег его взглядом, и Мальстен, не желая лишний раз нарываться на раздражение генерала, решил не задавать больше никаких вопросов. – Так точно. – Следующие слова Мальстена были обращены к принцу: – Прошу за мной, Ваше Высочество. Наш отряд отправляют в авангард.

Мальстен думал, что подобная новость смутит и хоть немного напугает прибывшего малагорца, однако Бэстифар невозмутимо кивнул.

– Превосходно! – сказал он. Улыбка вышла воодушевленной и искренней, а в голосе не промелькнуло и нотки сарказма. Похоже, принц действительно был не прочь оказаться на передовой.

Томпс скрылся в своем шатре, и Мальстен жестом пригласил Бэстифара в нужную часть лагеря. Удалившись от генеральского шатра, он улучил момент, чтобы оправдаться за невежество Томпса.

– При случае я обязательно попрошу генерала впредь произносить ваше имя правильно, – извиняющимся тоном сказал он.

– А вы заметили ошибку? – заинтересованно спросил Бэстифар.

– Да, Ваше Высочество. Генерал использовал в качестве обращения неверную часть вашего имени. Если я ничего не путаю, обращаться к вам следует либо «принц Мала», либо «Бэстифар шим», но никак не «принц шим Мала». Я неправ?

Бэстифар дружественно улыбнулся, однако под его цепким взглядом Мальстен почувствовал себя неуютно.

– Ошибка генерала не обидела меня, – отмахнулся он. – Малагорцы – довольно оседлый народ, они редко выбираются за пределы своего царства, чтобы все знали особенности наших имен. Культурологических книг о Малагории почти нет. По крайней мере, за ее пределами. Я удивлен вашими познаниями, вы ведь подметили все абсолютно верно.

– Вы напрасно считаете меня столь сведущим, Ваше Высочество. Просто одно время я имел честь общаться с человеком, побывавшим в Малагории. Это было в глубоком детстве и, боюсь, произнесением имен мои познания ограничиваются.

– Не скромничайте, вы меня все равно впечатлили, – небрежно сказал Бэстифар. – К слову, я предпочитаю просто обращение «Бэстифар», можно не добавлять к нему «шим», это звучит глупо. И уж вам точно не следует звать меня «Ваше Высочество». Это обращение ломает субординацию, командир.