Теперь, по прошествии нескольких лет, расставшись с Олегом, она его не забыла и все чаще и чаще мысленно советовалась с ним. Она вспоминала мужа, их споры, задушевные разговоры за чаем, как он возился с сыном, как читал ему книжки и уговаривал съесть кашу. Инна представляла их близость, поцелуи, их долгий путь друг к другу, она не вспоминала только тот день, когда выставила его из дома. Ей казалось, что этот вечер просто стерт из ее памяти. И эта выборочная амнезия имела свою причину. И причина была некрасивая. Инна старалась не думать, как ее муж справился со всеми своими вещами – ведь в одной руке он должен был держать трость. Ее муж был инвалидом. Человеком, получившим сложнейшую травму, но сумевшим справиться с этим обстоятельством. Недаром все, кто знал и благоволил к Федотову, за его спиной качали головой: «Он просто молодец! Герой! С такой ногой и так уметь работать!» Инна это все знала и вместе с тем прекрасно понимала, что невозможно удержать две сумки, портфель и трость. А оставить что-то он не мог. И это Инна понимала – Олег Федотов никогда бы не воспользовался сомнительным поводом для возвращения в дом, из которого его так выставили.

Варя Мезенцева, стюардесса, с которой когда-то работала и подружилась Инна, по этому поводу сказала:

– Сколько бы ты ни мучилась, забыть это не сможешь. Тебе ли, психологу, это рассказывать! Ты не забудешь, пока не позвонишь ему и не объяснишься.

– Я – не могу! – твердила Инна.

Она понимала, что эти воспоминания сродни тем воспоминаниям о постыдных проступках, которые обычно не идут из головы и вызывают приступ жгучего стыда. И как человек, разбирающийся в тонкостях психологии, она понимала, что есть одно лекарство от этих разъедающих воспоминаний – разговор, объяснение. Но в силу своего характера не могла сделать первый шаг.

Варя Мезенцева, из добрых побуждений, желая восстановить семью подруги, нарочно подливала масла в огонь:

– Он сам не позвонит. По двум причинам. Первая – он очень самолюбив, и на это есть веские основания. И второе – он может быть оскорблен…

В этом месте Соломатина взвивалась:

– Он?! Оскорблен?! Он мне изменял, и он еще оскорблен?!

Здесь они подходили к главному – к причине расставания. И разумная Варя Мезенцева мягко укоряла подруг:

– Ну ты же ни в чем не уверена. Ты не поговорила с ним. В глаза ему не посмотрела. У тебя нет доказательств!

– Есть! – упрямилась Инна Соломатина.

Ей не хотелось быть абсолютно виноватой в этой истории. Ей не хотелось верить, что просто так, сгоряча она поступила нехорошо по отношению к мужу. Ей не хотелось думать, что именно она виновата в распаде семьи. К тому же чем больше времени проходило, тем больше сомнений ее одолевало – ведь ее подозрения о неверности мужа основывались, в сущности, на словах одного лишь человека – Ани Кулько. А что такое Аня Кулько, Соломатина очень хорошо знала. Не было, наверное, такой меркантильной, хитрой и предприимчивой дамы, как эта самая Аня.

Они были знакомы со студенческой скамьи и прошли через многое. Они были влюблены в одного человека, они работали бок о бок в одном учреждении, они считались близкими подругами. И не было большего врага у Инны Соломатиной, чем ее подруга Аня Кулько. Тогда почему именно ей поверила Инна? Не выслушала мужа, не попыталась разобраться в ситуации, а поверила на слово и одним действием разорвала отношения с мужем. Варя Мезенцева только вздыхала по этому поводу:

– Ты импульсивна. Ты просто не подумала. Но это можно исправить. Постарайся это сделать. Ты же знаешь, как Олег относится к вам, как о вас заботится.

Соломатина знала. Благодаря решительности и трудоспособности мужа у них была своя квартира, долг по ипотеке был погашен. Благодаря деньгам мужа ни Степан, ни Инна ни в чем не нуждались. На карточку Инны ежемесячно поступала хорошая сумма. Но Инна про себя злилась на все это – ей иногда казалось, что Олег Федотов так откупается, пытается загладить свою вину.

– Так почему ты не подашь на развод?! – поднимала брови подруга Варя. – Подай на развод, оборви все. Откажись от помощи.

– Я его деньгами не пользуюсь. Ни копейки не взяла. Ты же отлично об этом знаешь! Эти деньги не тронуты. Только если что-то очень срочное, для Степки. И потом, я сама очень неплохо зарабатывала и зарабатываю.

Это было правдой, Варя Мезенцева знала. Она с болью смотрела на подругу. Инна Соломатина и Олег Федотов, дорогие ей люди, совершили ошибку, которая терзает их обоих и делает уязвимым их сына. Как им помочь, она не знала.

Однажды она набралась храбрости, позвонила Олегу Федотову и попросила о встрече.

Варе Мезенцевой было двадцать пять лет, она была моложе Соломатиной, но здравого смысла в ней было предостаточно. Правда, он куда-то пропадал, когда речь заходила о командире воздушного судна, с которым она летала. Все дело в том, что Варя была в него фатально влюблена и уже несколько лет ждала, когда тот уйдет из семьи и женится на ней.

Периодически Варя принимала «окончательные» решения, рвала отношения, но через какое-то время эти отношения опять возобновлялись. Одним словом, как человек душевно измученный и как хороший друг, Варя решилась на поступок. Она за спиной Инны поехала на встречу к Олегу Федотову.

Варя знала о необычайном карьерном взлете Олега, но все же не ожидала увидеть то, что увидела. А увидела она огромную приемную, двух секретарей, охрану, персонального водителя и кабинет, похожий на зал. Олег Федотов встретил ее у дверей, проводил к мягким креслам, усадил, предложил чай и кофе.

– Спасибо, я ничего не хочу, – пробормотала Варя.

Она очень стеснялась своей миссии. Она боялась обидеть Олега и боялась подвести Инну.

– Тогда давай есть конфеты. – Олег рассмеялся и подвинул к ней вазочку с пастилой.

– Да, я вспомнила, ты всегда любил зефир и пастилу, – улыбнулась Варя.

– Да, у нас был всегда дома запас, – ответил Олег.

«Дома – запас! – подумала Варя. – Дом у него только один. С Инной и Степкой».

– Олег, я приехала поговорить о вас, – решительно начала Варя, – понимаешь, Инна очень переживает. Степка растет и очень скоро начнет задавать вопросы об устройстве его семьи. Думаю, тебе тоже не просто. Может, ты сделаешь первый шаг? Может, ты позвонишь Инне?

Федотов слушал Варю и улыбался. Он был рад видеть ее. В Мезенцевой было то, что он так ценил в людях, – прямота и честность. Даже ее история с женатым КВС была какой-то наивно честной. Иначе бы она не рвала с этим человеком отношения каждые полгода, пытаясь жить правильно, никого не обманывая. Федотов любил Варю, как любят хорошего друга или родного человека. Только сейчас Мезенцева не понимала, что на самом деле произошло между ним и Соломатиной.

– Варя, я очень люблю Степана и постараюсь ему все объяснить…

– Очень нужны ему твои объяснения! – в запальчивости воскликнула Варя. – Ему папа нужен. А Инне… Инне нужен ты. Она любит тебя. Поверь мне.

– Я тебе верю. Я тебе верю, как никому не верил раньше. Ты очень хорошая. Но видишь ли… Все намного хуже, чем кажется со стороны…

– У тебя появились отношения? Или были? Инна права? Ах, это не мое дело! И я не должна была приезжать… Но так же нельзя! Вы же даже не разговариваете друг с другом!

– Это плохо, но, видишь ли, иногда не хочется разговаривать…

– А ей хочется. Я точно знаю. Она все время о тебе думает.

Олег вздохнул.

– Варя, я всегда буду о них заботиться. Поверь мне. Ни Инна, ни Степан ни в чем не будут нуждаться. Это касается не только денег. Это касается вещей и нематериальных. Но это все, что я пока могу Инне дать. На большее я не способен. Между нами всегда были сложные отношения. Ты же знаешь…

– Я знаю…

– Варя, и ты тоже… Если нужна помощь, обязательно звони… Я тебя очень прошу… На свете не очень много родных и близких мне людей. А те, которые есть, должны быть счастливы.

Варя Мезенцева смотрела на Олега и чуть не плакала. Что-то такое правильное и такое доброе было в этом человеке. И был он так красив, и никакая сломанная нога его не портила, и трость его не делала ущербным или неловким. Он был сильным, внимательным и каким-то совершенно из другого времени. Когда мужчины были рыцарями, способными на все ради любви и друзей. Варя Мезенцева о таких читала в книжках. Но не видела в жизни. Олег Федотов был первым.

– Извини, я не должна была приезжать сюда. – Варя поднялась. – Вы сами как-нибудь разберетесь.

– Хорошо, что приехала. Я рад был тебя видеть. – Олег не стал ее удерживать. По его глазам было заметно, что он хочет еще о чем-то спросить. Варя догадалась.

– Все по-прежнему. Она тебя ждет, – пробормотала Мезенцева и вышла из кабинета.

Варя чувствовала себя предательницей. «Если Инна узнает, она меня убьет! И Олегу было сегодня неприятно видеть меня», – думала она, входя в метро. Еще она думала о том, что компромисс – это не самая плохая штука. Вот она, например, любит человека несвободного, и он ее любит, но есть третий человек между ними. И все они в мучительном компромиссе. Варя усмехнулась и ужаснулась своим мыслям. Но, вспоминая лицо Олега Федотова и тоску в его глазах, подумала, что разлуку с любимым бы не вынесла. Мезенцева понимала, что должна уговорить Инну сделать первый шаг – в конце концов, именно она сделала первый шаг на пути к расставанию.

Олег из окна кабинета видел, как Варя идет по улице. Он хотел, чтобы она задержалась у него, ему хотелось поговорить с ней подольше – Варя была связующим звеном между им и Инной. Да, забирая почти каждую неделю сына от бабушки, он мог бы сколько угодно расспрашивать о том, как живет его бывшая жена. Но по обоюдному молчаливому уговору ни он, ни мать Инны ничего не обсуждали. Только Степана, его здоровье, его успехи, его проделки. Олег Федотов провожал взглядом Варю Мезенцеву и со страхом думал, что время неумолимо разводит его и его бывшую семью все дальше и дальше. Еще он понимал, что бы Инна о нем ни думала, в чем бы его ни подозревала, он не имеет права оправдываться. Он не виноват. И убежденность в своей невиновности, обида на поступок жены не позволяли ему предпринять попытку помириться. Федотов еще немного постоял у окна. Потом позвонил секретарю – через три часа он вылетал в Кедровку. Там он пробудет всего пару дней и вылетит в Питер, а после опять в Москву. С некоторых пор география его перелетов стала обширнее – к его обязанностям прибавились представительские функции и обязательное участие в международных встречах. Нельзя сказать, что это разнообразие его радовало. Но суета перелетов, многообразие лиц и огромное количество обязанностей не позволяли замыкаться на собственных переживаниях. Вот и теперь Олег смотрел вслед Варе и думал о том, что ему совершенно не хочется лететь на следующей неделе в Прибалтику – там и без него бы все решили, но высокопоставленный представитель управления придал бы вес всей делегации. А потому руководство проекта посылает Федотова. А еще Шпаликов напомнил ему, что его работа заключается не только в полетах в Кедровку. Он должен быть везде, где есть интересы компании и куда ездят сотрудники управления.

– Понимаю, романтично – тайга, месторождения, первые метры трубопровода… Вся эта телевизионно-киношная трескотня имеет место быть, но дел по горло и в Питере, и в Москве, и в Калининграде, – по обыкновению резко говорил Семен Александрович. И Федотов молча соглашался.

Теперь Олег смотрел в окно и уже не помнил, о чем они говорили с Варей, только привычное тянущее душу чувство сейчас усилилось. «Да, надо захватить копии проектов, почему их до сих пор не принесли?» – подумал Олег и набрал номер секретаря. Тот вбежал в кабинет с ворохом папок, стал раскладывать на столе стопки листов. Федотов внимательно читал заполненные убористым шрифтом страницы. Так повседневные служебные дела на какое-то время заслонили горечь обиды и тоску по семье.