– Черт, история, – потер подбородок Сергей Геннадьевич, потом всколыхнулся: – Так, давай кофейку, коньячку, а уж потом про дело.

Не успел Федотов оглянуться, а на боковом столике уже стояли чашки, рюмки, тарелочки с закусками.

– Так, сейчас хлебушка нам Тиночка принесет, и можно подкрепиться.

– Тиночка? – почему-то переспросил Олег.

– Господи, у моей помощницы имя Альбертина. Не могу же в самом деле так ее звать!

– Интересное имя, – улыбнулся Федотов, потом решительно сказал: – От коньяка я откажусь, кофе с удовольствием выпью. Спасибо. Но мне еще надо поговорить с вами. Я ищу работу в Москве. Понятно, можно устроиться на невысокооплачиваемую, но если учесть, что мне надо начинать с нуля, то хотелось бы что-то по моим силам. А сил у меня предостаточно, сами знаете. Вдруг в вашей епархии что-то есть, или знакомые ищут специалиста такого плана?

Федотов намеренно выпалил все разом – боялся, что опять посыплются мелкие вопросы.

Беклемишев тем временем задумчиво ломал принесенный Тиной хлеб, потом поднял крошечную рюмочку и произнес:

– Так, за встречу!

– За встречу, – ответил Олег, символически отпивая.

– Ну, а вообще, жизнь в городе поменялась? Все-таки такой комплекс открываете. Я бы сказал, градообразующий!

– Наверное, поменялась, – задумчиво ответил Олег. Он никогда не задумывался о том, какая жизнь была в Озерске. Сколько себя помнил, всегда там жил.

– Это хорошо, – с аппетитом закусывал Сергей Геннадьевич.

– Да, думаю, хорошо, – согласился Олег.

– А жизнь, она должна идти вот так, – Сергей Геннадьевич ткнул указательным пальцем в потолок, – а не вот так… – И показал на землю.

– Я вот тоже так считаю, – с затаенной иронией произнес Олег, – так как, можно рассчитывать на помощь? Поспрашиваете, подумаете?

Беклемишев допил кофе и вздохнул:

– Ну, сразу скажу, у нас нет ничего. Поспрашиваю в смежных компаниях. Но Москва такое место, где все предпочитают своих.

– Да, я не свой и знакомых у меня немного, – усмехнулся Олег, – но я умею работать и я упрямый.

– Да знаю. – Хозяин кабинета озабоченно посмотрел на часы. – Звони, а я буду иметь в виду.

Олег вышел на Каланчевскую площадь. Три вокзала, связка дорог, гремящие электрички, пробегающие по высокому мосту. Эта часть Москвы была пугающей. И дело было не в шуме. Дело в людях, которые встречались Федотову, пока он шел к метро. Привокзальные места – эти скопления бомжующих людей – отпугивали грязью и безысходностью. Только что Олег сидел в кабинете Беклемишева, там было свежо и еле уловимо пахло дорогим мужским парфюмом. Помощница Альбертина была хороша собой и деликатна. Кофе, который она принесла, был отменным, коньяк – дорогим. Там, на десятом этаже огромного здания, была совсем другая жизнь. И Федотов заподозрил, что Беклемишев если и знает что-нибудь про жизнь внизу, не очень-то себя утруждает размышлениями. Федотов же испугался перспектив. Ему показалось, не найди он работы в ближайшее время, то очутится здесь, среди этих несчастных.

Большой город – страшная штука. И внешняя роскошь, и драйв, и заманчивые перспективы – все это ловушки, обманки. Надо быть зрелым, опытным человеком, чтобы не угодить в них. Надо быть таким, как Федотов, – человеком с опытом работы и деловых взаимоотношений, чтобы реально воспринимать возможности города. К тому же поведение людей в условиях относительной анонимности могло отличаться безответственностью. Это в Озерске или в любом другом маленьком городе все знали друг друга, если не лично, то через третьи руки. И поступки людей были на виду, и от репутации многое зависело. В Москве, многомиллионном городе, молва терялась среди людей, и анонимность была на руку людям нечестным и необязательным. Олег Федотов не обольщался насчет Москвы и методично обходил знакомых по своему списку, чтобы выполнить намеченное.

Самолет в Буэнос-Айрес летел с промежуточной посадкой в Мадриде. В Испании пассажиров пересаживали на машину аргентинской компании, и обслуживать их должен был аргентинский экипаж. Но в силу того, что подобные рейсы были открыты недавно, ряд российских сотрудников пригласили помочь аргентинским коллегам. Соломатина, как уже опытная бортпроводница, вошла в состав смешанного экипажа.

– Инна, ты сообщи, как только будешь на месте. Сначала из Мадрида, потом из Буэнос-Айреса, – просил ее Олег. Он приехал провожать ее в аэропорт. Они стояли на виду у всех, мимо пробегали коллеги Соломатиной, с интересом оглядывая Федотова.

– Я обязательно тебе позвоню. И напишу, – говорила Инна. Ей было приятно, что Олег не поленился приехать ни свет ни заря. Что он привез маленького медвежонка. Сувенирчик был смешным, Соломатина сразу чмокнула его в нос.

– Классный какой! Спасибо.

Федотов зарделся, – он стеснялся этого своего шага. Соломатина растрогалась еще больше. Она поняла, что Федотов боится выглядеть провинциальным.

– Это отличная идея, у всех наших есть талисманы. Вот теперь и у меня будет. – Инна улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала Федотова.

– Береги себя. Вернешься, а у меня уже все будет в порядке, – сказал Олег.

– Ты, пожалуйста, не переживай. Ты не представляешь, как часто я была без работы! А вот сейчас… – успокоила его Инна.

– Я не переживаю. Просто быстрее хочется все сделать.

– Сделаешь, – Инна улыбнулась, – мне пора. Действительно пора.

Она повернулась на каблуках и скрылась в служебном помещении. Через два часа ее самолет взмыл в небо.

Пока самолет набирал высоту, Инна сидела на своем месте и думала о том, что очень приятно, когда провожают, и особенно, когда встречают. Она сотни раз была свидетелем этих трогательных сцен. Аэропорт – он, она, цветы, объятия и поцелуи. Она сотни раз видела, как соскучившийся муж обнимал жену, дарил букет, усаживал в машину. И жена (а, может, подруга или любовница) радовалась, не сводила с мужчины глаз. Иногда Инна очень завидовала этим людям. А сейчас, прислушиваясь к реву двигателей, она неожиданно подумала об обманах. Почему в голове возникла эта мысль, Соломатина не могла сказать. Но она явственно представила, что эти мужья и жены, примчавшиеся с букетами к трапу самолета, вчера, будучи холостыми, вовсю пользовались своим положением. «Вчера они могли знакомиться в кафе, флиртовать на улице или спать со своими любовниками. Сегодня они – любящие мужья и жены», – думала Инна и представила, что Федотов, оставшись один в Москве, возвращается к привычной жизни в Озерске или знакомится с симпатичной незнакомкой. Откуда и отчего у нее вдруг появились эти мысли, Соломатина не понимала, но впервые она почувствовала ревность и беспокойство. До этих пор она даже не думала об этом. Во-первых, она не была ревнива, во-вторых, у них с Федотовым был самый лучший период отношений. Тот, когда никого в мире больше не существует. И даже то обстоятельство, что между ними когда-то была юношеская влюбленность, не имело никакого значения. Их «взрослые» отношения начинались только сейчас.

Погасло табло «Пристегнуть ремни», пассажиры оживились, стали доставать планшеты, кто-то встал размять ноги. Напряжение первых минут полета сходило на нет – все привыкли к гулу двигателей и к облакам за окном. Для Инны и ее коллег начинался самый напряженный момент. Толкая тележку с баночками и бутылочками, Соломатина не переставала думать о Федотове. Вся эта история их почти детского знакомства, влюбленности, редких встреч потом и теперешнего романа ей показалась надуманной, искусственной, вымученной. Ей захотелось сойти с самолета, чтобы срочно позвонить Федотову и еще раз спросить его: «Как ты ко мне относишься?! А мы не зря все это затеяли?! У нас есть будущее?!» Она понимала, что вопросы дурацкие, что ответ на них даст только время. Страх и отчаяние охватили ее – так высоки были ее ставки и так много надежд было связано с Олегом. Только сейчас, в небе, не имея возможности броситься к нему за поддержкой, она запаниковала.

– Что с тобой? – тихо спросила ее напарница. – Заболела?

– Нет, все хорошо, – покачала головой Инна. Ей очень хотелось быстрей оказаться в Мадриде, чтобы позвонить Федотову.

А Федотов в это время поднимался по широкой и помпезной лестнице офиса еще одного строительного управления. Адрес и телефон одного из руководителей дали ему еще в Озерске. Пару лет назад один из проверяющих стройку на берегу озера обратил внимания на то, как Олег объясняет причину небольшой аварии. Не пытаясь выдать происшедшее за случайность, Федотов тогда спокойно пояснил приехавшей комиссии:

– Если бы мы не экономили, этого бы не случилось.

– А что же вы так экономили? – ехидно спросили проверяющие.

– У нас не было выхода – стройка в самом разгаре. И какие коррективы необходимо будет внести – сложно сказать.

– А как же план строительства?

– А в планах и сметах предусмотрены подобные происшествия.

Городское начальство, которое напряглось при первых словах Федотова, вздохнуло с облегчением. Получалось, что в их хозяйстве учтено все, даже катаклизмы.

– Вы молодец, – сказали потом ему проверяющие, – не подкопаться. И проблему не скрыли, и денег попросили, и начальство свое не сдали.

– Нам бы такого кризис-менеджера, – посмеялся один из гостей.

Уже потом, в день отъезда, когда было согласовано финансирование остального строительства, ему вручили визитную карточку:

– Вот, если что – обращайтесь. Вдруг надумаете несколько поменять профиль работы, – сказал ему один из проверяющих.

– Спасибо, Евгений Николаевич, я пока здесь нужен, – поблагодарил Олег. Ему и в голову не приходило, что через два года он будет стучаться в кабинет этого человека с просьбой о работе.

Евгений Николаевич узнал Федотова, обрадовался ему, зазвал на обед, а когда выслушал, вздохнул. В этом вздохе Олег услышал отказ.

– Ты извини, хотел бы помочь, но…

– Не стоит извиняться, я же все понимаю, – сказал Олег. Они еще немного поговорили, потом Федотов попрощался.

– Еще раз извини, но, видишь ли, у нас сейчас такая политика непотизма…

Выйдя из пафосного здания, Федотов заглянул в телефон: «Непотизм, оно же кумовство. Фаворитизм, предоставление привилегий родственникам или друзьям». «Все логично, я же не друг и родственник!» – подумал про себя Олег.

В этот день у него была назначена еще одна встреча. Человека, к которому он сейчас направлялся, он почти не знал. Так, одна встреча в Озерске при трагикомических обстоятельствах. Шпаликов Семен Александрович умудрился утопить в озере свою машину – весенний лед дрогнул под тяжелым внедорожником. Федотов машину не спас, новой не предложил и вообще с этим человеком почти не был знаком. Но Федотов слышал, как этот человек сказал: «Что машина! Машина – ерунда! Куплю новую. А вот хорошего инженера у меня увели – это вот беда!» Кто-то вслух подивился такой выдержке и хладнокровию – человек машины лишился, а он про кадровый вопрос! Кто-то переглянулся, а Федотов просто запомнил, что столичный гость знает цену хорошему инженеру. И сейчас Олег направлялся к Семену Александровичу, не имея никакого представления, есть ли вакансии в его ведомстве.

Шпаликов встретил Олега несколько удивленно – он его узнал, но вроде бы они ничем не были связаны между собой.

Федотова это устраивало – он понимал, что хуже нет быть должным кому-то. Люди частенько раздражаются при виде тех, кто им когда-то помог. В этом психологическом казусе Федотов пытался разобраться, но ответа пока не нашел. Со Шпаликовым, мужиком простым и прямолинейным, Олег говорил коротко:

– Семен Александрович, простите, я без звонка и без предупреждения. Я буквально на пять минут.

– Это хорошо, я страшно занят, – откровенно ответил Шпаликов.

– Я переехал в Москву. Ищу работу. Хотелось бы найти по своим способностям, умению и опыту. Может, у вас что-то есть подходящее. Скажу откровенно, деньги меня интересуют, но я понимаю, что начинать надо с малого.

– Правильно понимаете. А вот, что в Москву перебрались – это глупость сделали. В Озерске вы были величиной. Фигурой. На вас строительство города держалось. Никто это вслух не говорил, но все понимали. Там бы вы еще большего добились бы. Что вас сюда привело?

Федотов растерялся. Он не захотел говорить Шпаликову об Инне.

– Обстоятельства.

– Обстоятельства, – повторил Шпаликов, – ну, это только предлог. А привело вас сюда желание жить в столице. Ну как же, Москва, возможности. Финансовые потоки. Только я вам скажу, что поздно вы сюда приехали. Раньше надо было. Или вообще не стоило.

– Вы думаете? – растерялся Федотов.

– Уверен. Что вас тянет в эту призрачную столичную жизнь? Думаете, что добьетесь здесь признания? Умоляю вас. Здесь уже столько таких, что несть им числа. Вы, приезжающие сюда, – как те щепки. Да-да, именно щепки, – Шпаликов порадовался точному слову, – для растопки. Знаете, не дрова, не поленья, толстые, сильные, крепкие. Они тепло дают, они греют. Вы все – щепа! Сгорите – сами не заметите и другие не заметят. А поверх вас дрова лягут, солидно, тяжело, и гореть будут медленно. И свет дадут, и тепло, и вообще жизнь.

Шпаликов поставил локти на стол, положил подбородок на сцепленные замком ладони, в упор посмотрел на Федотова:

– Возвращайся в Озерск. Там надо жить. И там работать. А здесь нечего делать.

Федотов молчал. Семен Александрович прищурился:

– А коль приехал – иди работать на наших условиях.

– И куда вы посоветуете? – пытаясь быть ироничным, поинтересовался Федотов. Он был в бешенстве от такого приема. Скулы его покрылись красными пятнами, больная нога дрожала, рука, сжавшая трость, побелела.

– Да хоть куда. В школу иди. Вот тут есть одна, за углом. Там у них педагоги так и бегут. Вот иди туда. И вообще, в бюджетники иди. Найди себе дело, которое нужно, но за которое почти не платят! Понимаешь, ты сюда приехал не бабло грести, ты сюда работать приехал.

– Я вас понял. Спасибо за совет. – Олег поднялся и пошел к выходу.

– Да, кстати, знаешь, почему ты сбежал из Озерска? – вдогонку почти прокричал Шпаликов. – Я тебе скажу. Ты просто устал работать. Понимаешь, вкалывать устал. А в маленьком городе ты на виду. И дел там полно. И чтобы до Москвы дорасти, вам там надо и день и ночь трудиться. Что, слабо? Жизни с трюфелями охота. А потому ищешь место, где сядешь ровно. И штаны твои дорогие серые залоснятся через полгода…

Федотов вышел в приемную, секретарша тут же уткнулась в бумаги. «Она все слышала!» – подумал Олег. Он пересек комнату и вежливо попрощался.

На улице Федотова оглушил шум машин. «Псих! – подумал он о Шпаликове. – Идиот, неврастеник и псих!» В это время зазвонил телефон.

– Олег, скажи, ты же меня любишь? Ну, вернее, ты же… мы же… Господи, я что-то так распсиховалась, – тараторила Соломатина, которая только что приземлилась в Мадриде, – я так волновалась, я боялась, что ты передумаешь. И сбежишь в Озерск!

– Глупая, – ответил ей Федотов, – я никуда не сбегу. Я жду тебя в Москве. И я нашел себе работу.

Через неделю Олег Федотов были принят в одну из московских школ преподавателем математики.