Цитаты из книги «Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города: 1917-1991»

Кокаин, в частности, там продавался в кулечках-фунтиках. В народе эти чайные быстро окрестили «чумовыми».

И морфий, и в особенности кокаин немецкого производства ввозились контрабандным путем из оккупированных немцами Пскова, Риги, Орши.

Кокаин был значительно доступнее водки: многие частные аптеки закрылись, и их владельцы старались сбыть с рук имевшиеся медикаменты, в том числе наркотические вещества. Это подтверждает и булгаковская проза:

России и подпольные опиумокурильни. Но все же особой популярностью после революции пользовался кокаин. Буквально через три месяца после прихода к власти большевиков Народный комиссариат внутренних дел вынужден был констатировать: «Появились целые шайки спекулянтов, распространяющих кокаин, и сейчас редкая проститутка не отравляет себя им. Кокаин распространился в последнее время и среди слоев городского пролетариата

После Октябрьского переворота наркомания заметно демократизировалас

Было бы очень хорошо, если б врач имел возможность на себе проверить многие лекарства. Совсем иное у него было бы понимание их действия. После укола впервые за последние месяцы спал глубоко и хорошо – без мыслей о моей, обманувшей меня»540

ные 1919–1922 годов свидетельствуют, что в Петрограде почти 60% морфинистов были врачами, медсестрами, санитарам

Серьезным фактором наркотизации и в первую очередь морфинизации российского населения стала Первая мировая война.

накануне событий 1917 года, носил очень любопытный перстень. Он был украшен черепом и перекрещенными костями и имел крышечку, которая открывалась нажатием небольшой потайной кнопк

Наркотики – морфий в смеси с алкоголем – сыграли роковую роль в жизни Нины Петровской, судьба которой связана с именами известных поэтов: Константина Бальмонта, Валерия Брюсова и Андрея Белого. Последний писал о ней: «Раздвоенная во всем, больная, истерзанная несчастной жизнью, с отчетливым психопатизмом, она была – грустная, нежная, добрая, способная отдаваться словам, которые вокруг ее раздавались, почти до безумия; она переживала все, что ни напевали ей в уши, с такой яркой силой, что жила исключительно словами других, превратив жизнь в бред и абракадабру»538.