Жила я в очень элитном доме военных – мой дед был полковником на генеральской должности. Вообще, дед Сеня – мамин папа – занимает особое место в моей истории как главный воспитатель в моей жизни. От него я впервые стала получать постоянные установки на «самая – самая», в результате чего у меня развился и укоренился непроходящий «комплекс отличницы». Еще в ранние школьные годы я усвоила, что должна быть: умной, воспитанной, образованной, всесторонне развитой, эрудированной и т.д. и т.п. Только гораздо позже ко мне пришло озарение, что все время быть хорошей пай – девочкой – это приторно и довольно таки скучно, но до этого прозрения я долгие годы всячески стремилась соответствовать возложенным на меня ожиданиям и во всем быть на должной высоте. Конечно, я об этом ничуть не жалею, хотя в избыточном виде «комплекс отличницы» не приносит ничего хорошего, но дед стал моим стимулом к постоянному самосовершенствованию и движению вперед: именно он меня постоянно заряжал, направлял и подкручивал быть лучше, лучше, лучше….По-видимому, он что-то очень важное для себя не успел реализовать в своей жизни, вот и произошел, говоря языком психологии, перенос его нереализованных потребностей на меня. Говоря простыми словами, он на мне отыгрывался по полной программе! Он тащился оттого, что его внучка поет и музицирует «Лунную сонату» по его велению и его хотению, и знает толк в настоящей литературе, которой он меня регулярно снабжал для общего развития. Помню, вручил он мне, пятикласснице, Жан Жака Руссо «Исповедь» и строго – настрого приказал: «Наташа, прочитай это внимательно и с карандашом – потом обсудим!» Дальше – больше: в девятом классе мне было дано задание изучить Томаса Манна «Иосиф и его братья» с подобным комментарием предстоящего обсуждения этого философского произведения. Этот кошмар помещался в двух томах, но, тем не менее, затея деда сделать из меня философа удалась: хоть я и передумала поступать на философский факультет, хотя искренне этого хотела, у меня сформировался философский склад мышления, что в жизни очень пригодилось. Уникальным человеком был мой дед – о нем вообще отдельную книгу можно писать! Уже с четырнадцати лет он был в армии, с шестнадцати – стал пограничником в Школе НКВД, затем учился в пограничном училище, до войны служил на западных границах, а на фронт пошел уже в звании майора. Раннее взросление, стремительная карьера, насыщенная жизнь и война, забравшая лучшие молодые годы – он физически и фактически не мог участвовать в воспитании своих троих детей, а когда появилось время, и война закончилась – дети уже выросли, и поезд ушел. А нереализованные и непрожитые отцовские чувства и потребности то у него остались! Вот спустя годы и получилось, что я стала, как говорила моя бабушка, «Сениным первым ребенком» – он выплеснул на меня все свои нереализованные родительские инстинкты, отцовскую любовь и заботу. Как только принесли меня из роддома на Печерск и развернули, так тут же с аханиями и оханиями сбежались все мамины подружки и соседи да стали надо мной восторженно кудахтать. А дед, как мне потом рассказывали мои родные, спокойно всех поразгребал, молча меня завернул, взял на руки и унес в свою комнату со словами: «Все свободны – гуляйте!» Так и получилось, что задержалась я у бабушки и дедушки на целых восемнадцать лет: сначала перекочевала со своей кроваткой к ним в спальню на время, а потом, после того как в четыре года заболела астмой и начала сильно болеть, осталась до совершеннолетия. Все получилось совершенно естественно и легко – без каких либо взаимных обид друг на друга и классического дележа ребенка. Из-за проблем со здоровьем я не могла ходить в садик, а мама с папой получили квартиру на Левом берегу, так что я осталась на своем родном Печерске под чутким присмотром бабушки и дедушки, тем более что там был мой привычный дом, двор и школа. Я была ни в чем не нуждающимся, холеным, залюбленным и занеженным ребенком, так что у меня не было никаких комплексов брошенности и, уж тем более, обид на родителей. Они все равно были рядом: приходили среди недели, забирали меня на выходные и окружали должной заботой и вниманием. Но все равно так получилось, что бабушка и дедушка стали моими вторыми родителями, если не сказать, что первыми. Почему?…Нет, я всегда очень любила своих молодых, красивых и веселых маму – папу, и они были моими лучшими друзьями, но уже во взрослые годы я поняла и почувствовала, что они всегда были друг у друга на первом месте. Это сейчас современные психологи говорят, что это правильно, когда родители не страдают безумной любовью к детям и не растворяются в них без остатка, но пока я была маленькой девочкой – мне очень хотелось, чтобы вокруг меня вращался весь мир, вот он и вращался в дедушкином обличии и с бабушкиной помощью.

«Счастлив тот, кто счастлив у себя дома»

Моя собирательная картинка детства – это красивая мозаичная фреска, собранная из самых ярких образов – воспоминаний – ассоциаций: Новый Год, Дед Мороз, билеты на Елку, праздничный запах мандарин и хвои, любимый балет «Золушка», «Голубой огонек», вкуснейший аромат домашней бабушкиной выпечки и вкус орехов с шоколадом. Я никогда не любила в изобилии сладкое, но бабушкин фирменный торт Баядера – это семейная фишка нашей семьи: его пекла она, потом моя мама, тетя, моя двоюродная сестра, а теперь пеку я и моя невестка. Этот удивительный рецепт бабушка привезла еще до войны, когда дед служил на польской границе, и с тех пор Баядера вошла в нашу жизнь и неизменно украшает все наши праздники. Еще одна яркая часть картинки моего детства – это наши старые, добрые семейные традиции, которые были нерушимыми и непоколебимыми не смотря ни на что. Обед и ужин в нашей семье были священнодействиями, когда вся семья неизменно должна была собираться за столом – это было наше святое! Пока все собираются, бабушка все расставляет и красиво сервирует, а дедушка обязательно выпивает свою традиционную рюмочку коньяку со словами: «Ну разве же я пью?..Я лечусь!» Прекрасно у нас все было – тепло, светло и всегда празднично….

А еще в собирательный образ входят Оперный театр и мои красивые, всегда нарядные и счастливые, молодые родители….Мама – это вообще для меня эталон Истинной Женщины еще с раннего детства: такая вся тоненькая, хрупкая, элегантная и чудесная …Я аж задыхалась от любви и восторга при виде ее – такой прекрасной, вкусно пахнущей и постоянно улыбающейся своей чарующей улыбкой!

Мои любимые праздники родом из детства – Новый год и День рождения. На Новый год непременно покупалась большая живая сосна, которая ставилась из года в год на мощную деревянную крестовину – в нашем старом доме были почти четырехметровые метровые потолки, которые позволяли нам устанавливать чуть ли не Кремлевскую елку! Наряжали мы ее немецкими дефицитными игрушками ручной работы, купленными в Военторге, причем, украшали ее только мама с бабушкой, баллансируя на высоких стульях, а я тем временем делала из ваточки волшебный снежочек. Это было какое то необыкновенное ожидание Нового года из года в год! Родители еще были очень молодые, поэтому на новогоднюю ночь всегда кутили с друзьями в самых модных столичных ресторанах, а мы с бабушкой и дедушкой втроем кайфовали за обильным праздничным столом, смотрели любимый «Огенек», упивались вкуснейшим яблочным лимонадом и поглощали многочисленные вкусняшки. Но главным для меня все – таки было предвкушение утра, когда я знала, что щедрый Дед Мороз наверняка мне принесет чудесный подарок! Мама накануне всегда меня выпытывала: «Наташуня, что ты хочешь, чтобы тебе Мороз принес?» И вот один раз я пожелала его собственной персоной к себе в гости, да с подарком в виде куклы Юли, и его визит действительно стал очень ярким воспоминанием из моего детства и началом краха моих сказочных иллюзий). А было мне тогда пять лет. И вот ждем мы его, ждем – а его все нет и нет. Уже поздно, меня с разными уговорами положили спать – и тут подрываемся мы все от шума в парадном, хотя жили мы на пятом последнем этаже. Оказывается, это идет ко мне в гости в ж….пу пьяный от обилия предыдущих заказов Дед Мороз и кричит дурным, сиплым голосом: «И где здесь живет хорошая девочка Наташа?!», извращенно перекручивая при этом мою и так очень сложную девичью фамилию. Бабушка меня быстро поднимает с постели и наскоро втряхивает в праздничное платьице – а мне так страшно, что сил нет! Я то накануне его ждала, подготовила полный сборник всех своих талантов и была готова продемонстрировать все, что я умею, а умела я по тем временам немало: играть на пианино, танцевать «Маленьких лебедей» и бойко декламировать стихи. Но, поскольку он меня предательски обломал своим затянувшимся визитом, то мой энтузиазм просто испарился! И вот вваливается к нам в дом этот пьянючий Дед Мороз: борода на боку, шапка на противоположном ухе, морда красная и, разя драконьим перегаром, еще громче кричит: «Наташенькааааааа, где ты?!!!»…Ну, тут я окончательно испугалась и забилась под стол, откуда меня уже не смогли достать. В результате ему пришлось оставить куклу Юлю и отправиться восвояси. Тем не менее, от этого моя вера в Чудеса и в Деда Мороза продержалась до двенадцати лет – я исправно бегала под елку искать подарок и неуклонно верила в сказку. Иллюзии развеяла моя всезнающая четырнадцатилетняя двоюродная сестра: «Ну какая же ты дура! Это мама покупает подарки и кладет под елку». Я долго плакала и не хотела расставаться с волшебством, тем более что я с детства была очень романтичной и мечтательной девочкой – сказочницей. Читать я научилась в пять лет, а до этого мне читали сказки мои родные в неограниченном количестве: я от корки до корки знала наизусть Чуковского, Барто, Маршака и в конечном итоге настолько пропиталась этим сказочным духом, что стала сочинять свои собственные шедевры. Во дворе мы, ребята постарше, частенько возились с малышней – они то и стали моими первыми слушателями. Я собирала вокруг себя целую толпу благодарных почитателей моего таланта, создавая некий микс из лучших сказочных шедевров и придумывая свой вариант. Вскоре за мной надежно закрепилось прозвище «Сказочница», чему я была только рада.