Читать книгу «Мариус Петипа: В плену у Терпсихоры» онлайн полностью📖 — Наталии Чернышовой-Мельника — MyBook.

Глава IV
ИСПАНСКИЕ ПОЦЕЛУИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ

Молодой танцовщик получил, по его признанию, приглашение работать в Королевском театре Мадрида (Teatro del Circo)74, состоявшем «в ведении г-на Саламанка, министра двора». Но вряд ли высокопоставленный чиновник знал в то время о сценических успехах Мариуса Петипа. Логичнее предположить, что протекцию ему составили Люсьен и очаровательная Карлотта Гризи, переживавшие в начале 1840-х годов роман не только на сцене, но и в жизни. Карлотта совершенствовала мастерство в классе балетмейстера парижской Оперы Жана Барре, которому было предложено возглавить испанский балет. Он-то, по-видимому, и помог Мариусу получить ангажемент. Вместе с ними отправился покорять мадридскую сцену и знаменитый тенор Тамберлик75, с которым, как вспоминал Петипа, «мы сейчас же стали закадычными друзьями». И дружба эта продлилась много лет.

Новый танцовщик по праву мог гордиться контрактом: ему были положены «двенадцать тысяч франков жалованья, бенефис и двухмесячный отпуск». К тому же ему предстояло стать партнером известной балерины Мари Ги-Стефан76, выступавшей ранее в парижской Опере. Видимо, молодой Петипа произвел на нее хорошее впечатление: Мари пригласила его в турне по большим городам Андалузии77. Там они, как свидетельствуют мемуары нашего героя, «имели бешеный успех. Танцевал я и владел кастаньетами не хуже настоящего андалузца».

Артистам посчастливилось попасть на большой праздник в Сан-Лукаре78. Здесь в течение трех дней проходил бой быков. Поэтому в городе можно было увидеть знаменитых всадников, тореро79, пикадоров80 и бандерильеро81, приехавших сюда вместе с богачами и аристократами полюбоваться излюбленным в этой стране зрелищем.

Вечером после корриды разгоряченные испанцы толпились на балконах домов и гостиниц, гуляли вместе с семьями, бурно обсуждая представление. На улицах под аккомпанемент гитаристов танцевали знаменитое фанданго82. Мог ли остаться в стороне от этого действа Мариус? На нем был испанский национальный костюм, в котором он выглядел как настоящий «majo»83. Окинув взглядом толпу, молодой человек увидел «прелестную испаночку» и тут же пригласил ее на танец. Вместе с еще тремя парами они закружились в вихре фанданго. Их друзья держали в руках зажженные факелы, чтобы осветить импровизированную сцену. За это зрители бросали им мелкие монеты. Все это выглядело довольно живописно84.

Надо сказать, что музыкальным и танцевальным искусством Испании Мариус Петипа увлекся сразу же по приезде в Мадрид. Праздник в Сан-Лукаре – лишь маленький штрих, хотя и красноречивый. Артист восторгался местными мелодиями, полными страсти и неги, многообразными танцевальными ритмами. Впитывая впечатления, он делал для себя пометки, чтобы не забыть наиболее интересные мизансцены, детали и использовать их в своих дальнейших постановках.

И случай вскоре представился, да еще какой! По всей стране было объявлено о предстоящем бракосочетании королевы Изабеллы. К этому знаменательному событию в театре готовили парадный спектакль, к которому М. Петипа сочинил одноактный балет «Кармен и ее тореадор». Впоследствии, за три года своего пребывания в Испании, он поставил еще несколько балетов: «Жемчужину Севильи», «Приключения дочери Мадрида», «Цвет Гренады» и «Отъезд на бой быков». Там же молодым хореографом была создана полька, ставшая настоящим хитом и обошедшая, по его словам, «весь мир».

Самая ранняя из известных нам публикаций о деятельности Мариуса Петипа в Мадриде относится к 3 августа 1844 года. В этот день корреспондент газеты «Эльрабо» сообщил читателям об успешной премьере балета Альбера85 «Гентская красавица» на музыку А. Адана86 в постановке Жана Барре. Главную роль исполняла прима театра – Ги-Стефан, – а ее партнером был М. Петипа.

Спустя несколько месяцев главный балетмейстер покинул театр. Следствием этого стало значительное обновление состава артистов балета. Но, как сообщала 7 марта 1845 года «Эльрабо», увольнение не коснулось «незаменимых м-м Ги-Стефан и г. Петипа». При этом репортер сообщал читателям, что «отец последнего – тот самый балетмейстер, который прибыл из Парижа на смену г. Барре». Этому назначению Ж.-А. Петипа, вернувшегося в конце сезона из Брюсселя в Париж, вполне могли способствовать сыновья: Люсьен имел вес в Париже, а Мариус мог замолвить словечко за отца перед дирекцией театра в Мадриде.

Сам же Мариус Петипа, судя по сообщениям местной прессы, пользовался наибольшим успехом в тирольском танце и польке. Причем секрет успеха заключался в вызове, который танцовщик бросал общепринятым в испанском театре правилам. Он пишет в мемуарах: «В Испании, как и везде, впрочем, имеются свои обычаи и нравы, отступать от которых местный житель никоим образом себе не позволит, но давно уже известно, что нет слаще запретного плода». Будучи иностранцем, Мариус порой позволял себе отступления, вызывая нарекания со стороны властей. Причем делал он это сознательно, заранее зная результат: «такие выходки ставили меня на пьедестал героя и создавали сугубый успех у публики, награждавшей меня шумными овациями».

Первый пример такого «геройства» связан с… поцелуями. В Испании издавна существует культ любви и поклонения женщине. Но даже там есть «обычаи, резко противоречащие свободному, откровенному проявлению страсти, каким отличаются, например, все национальные танцы испанцев». Следствием этого стал строжайший запрет артистам-мужчинам целовать женщин на сцене. Даже если это требуется по ходу действия! И вот в одном из тирольских характерных па танцор по ходу действия просит у своей партнерши разрешения ее поцеловать, но получает отказ. Он делает новую, более настойчивую попытку, но результат тот же. Третья попытка влюбленного, роль которого исполнял М. Петипа, смягчает даму (Мари Ги-Стефан), и она соглашается. Артист, войдя в образ, воспользовался полученным разрешением так натурально, что даже «поклонники школы г. Станиславского могли быть вполне удовлетворены». Но не успел он закончить выступление, как тут же перед ним выросла фигура начальника мадридской полиции, который, покинув свою ложу, поспешил на сцену, чтобы напомнить танцовщику о строжайшем запрете целовать даму на сцене!

И тут произошло невероятное. Оказалось, что мнение публики идет вразрез с требованием полицейского начальства. Пока Петипа «смиренно выслушивал реприманд87 его превосходительства, в зрительном зале просто стон стоял. Публика кричала: „Бис! Бис!». Что было делать в такой ситуации артисту? Он обратился к директору театра г-ну Саламанке: повторять или нет крамольный поцелуй?

– Валяйте, – ответил тот, словно и не было рядом рассерженного шефа столичной полиции.

Артисты встали в позу, чтобы повторить па. Им показалось, что потолок зрительного зала рухнет от рукоплесканий, накрыв всех находящихся в нем своей тяжестью. Так продолжалась минуту, две, а потом вдруг, словно по команде, наступила полная тишина. Зрители напряженно ждали сцены поцелуя. И вот первая, а затем и вторая просьбы героя отринуты. После третьей – пауза. Затем героиня улыбнулась и кивнула в знак согласия. Артист же, воодушевленный наэлектризованной атмосферой зала, поцеловал ее не один раз, а два. Публика тут же разразилась несмолкаемыми аплодисментами – «явно в пику сидящему в ложе полицейскому комиссару».

Надо было видеть в эти минуты его лицо! Разгневанный столь явным демонстративным неповиновением, страж порядка вновь поспешил на сцену и сердито бросил артисту:

– Господин Петипа, извольте переодеться. Вы арестованы.

Дело принимало серьезный оборот. Возможно, артисту-иностранцу пришлось бы познакомиться с условиями содержания в мадридской тюрьме, но, к счастью для него, на помощь пришел директор театра – господин Саламанка. Используя свой авторитет, он взял танцовщика под свою защиту, и вскоре инцидент был исчерпан88.

После этого «геройского» поступка имя Мариуса Петипа стало пользоваться в Мадриде необыкновенной популярностью. Стоило ему появиться на афише – и сбор был обеспечен. Многие жительницы Мадрида приходили в театр, чтобы посмотреть на своего любимца, как на некую достопримечательность. А он без устали танцевал, стараясь дарить радость своим почитателям. Видимо, поэтому именно здесь, в Мадриде, ему, как танцовщику, была дана объективная оценка. 18 июня 1845 года газета «Семинарио» писала: «В героическом жанре89 г. Петипа не более чем посредственность, но в характерном жанре он превосходен; этого достаточно, чтобы закрепить за ним репутацию самого выдающегося представителя мужского состава труппы. Сценическая игра его естественна и правдива».

Партнерша Петипа Мари Ги-Стефан, известная в Европе танцовщица, вполне соответствовала ему по своим природным качествам. Она была хороша в сапатеадо, мадрилене, качуче и других танцах, но не имела достаточной классической подготовки. С. Н. Худеков90, характеризуя ее в своем четырехтомном труде «История танца всех времен и народов», писал: «Ги-Стефан была бойкой исполнительницей испанских танцев. Корректности, требуемой от прима-балерины, у нее и в зародыше не было! Это была красивая и с темпераментом солистка, пригодная для вставных в балет характерных танцев… и только».

И все же мадридские балетоманы очень любили эту пару. Поэтому они были опечалены, узнав из сообщения газеты «Эльрабо» от 6 марта 1846 года, что их любимцы ангажированы театром в Севилье на половину зимнего сезона. Прощальным подарком артистов своим почитателям стала премьера балета Ж.-А. Петипа «Фарфарелла, или Дочь преисподней».

После возвращения М. Ги-Стефан и М. Петипа в Мадрид этот балет шел на сцене театра многократно. Работа постановщика и артистов была высоко оценена критикой и публикой. 11 сентября 1846 года газета «Эльрабо» писала: «Кордебалет и сценическое оформление создают для м-м Ги-Стефан и г. Петипа благоприятный фон и сулят успех хореографическим представлениям, исполняемым этим театром в зимнем сезоне». А 4 октября Петипа-отец возобновил балет «Влюбленный бес»91, впервые поставленный 23 сентября 1840 года в Гранд-Опера балетмейстером Жозефом Мазилье92. Газета «Семинарио пинтореско эспаньоль» сообщала, что «публика бешено аплодировала» Ги-Стефан и Петипа.

Положение отца и сына Петипа упрочилось в Королевском театре Мадрида настолько, что Мариус стал в труппе премьером. Возможно, они остались бы в Испании на долгие годы, если бы не второй случай «геройства» молодого танцовщика, ставший для него роковым. В мемуарах речь идет о том, что храбрость на этот раз ему пришлось «проявлять не в смелых поцелуях, а перед дулом пистолета противника, искренне желавшего если не убить меня, то, во всяком случае, серьезно искалечить».

История эта началась, конечно же, в театре. Одна знатная испанская дама имела абонемент в ложу и часто посещала спектакли со своей юной красивой дочерью. Той очень понравился молодой талантливый танцовщик, и между ними вскоре завязался роман «по всем правилам испанских любовных интриг». После окончания спектакля Мариус, разгримировавшись и переодевшись, отправлялся к балкону своей возлюбленной. Если на нем не был вывешен белый платок, означавший опасность, молодой человек «с ловкостью испанского идальго взбирался на балкон, а оттуда попадал в объятия очаровательной Джульетты». Но – вот незадача! – мать девушки далеко не всегда мирно почивала ночью. У нее тоже был воздыхатель, к тому же соотечественник Мариуса! Не кто иной, как первый секретарь французского посольства в Мадриде маркиз де Шабриане! Узнав о ночных похождениях популярного артиста, он заподозрил в нем соперника. Решив отомстить, он темной ночью подкараулил Мариуса вместе со слугой и при свете факела накинулся на юношу прежде, чем тот успел вскарабкаться на балкон! Петипа, обернувшись, узнал нападавшего и успел увернуться. Крепко сжав в руке стилет, он стал выговаривать маркизу, что для настоящего француза недостойно нападать сзади, противника всегда нужно встречать лицом к лицу.

На справедливый упрек тот ответил:

– Хорошо. Я буду ждать вас утром со своими секундантами.

И назвал место встречи.

Дуэлянты расстались во втором часу ночи. Мариус задумался: кого же просить стать секундантом? Первым делом он бросился к товарищу по сцене. Однако тот хотя и вежливо, но категорически отказался. Тогда Петипа вспомнил о недавнем своем знакомце – ремесленнике из Бордо, поселившемся в Мадриде. Тот приехал в Испанию без гроша в кармане и, увидев на афише фамилию знакомого артиста, явился прямиком к нему. И с порога заявил, что он «мастер бильярдных шаров, желает заняться этим делом в Мадриде, но не имеет ни гроша на обзаведение». В это время у танцовщика было несколько сот свободных франков, и он, недолго думая, протянул их соотечественнику. Дело у того пошло, и он «приобрел в нем вполне преданного, на все для меня готового человека». Несмотря на поздний час, тот явился к другу по первому же зову.

Петипа рассказал ему о предстоящей дуэли и попросил стать секундантом. Получив согласие собеседника, дал ему подробные инструкции, как себя вести. А на рассвете, с трудом найдя экипаж, они отправились к условленному месту. Подъехав, услышали звук выстрела. Как объяснил им секундант противника, герцог д’Альба, это маркиз де Шабриане «пробовал свои пистолеты».

И тут вдруг подал голос секундант Петипа:

– Позвольте и нам исполнить то же.

Когда же Мариус выстрелил, он проявил находчивость, спокойно сказав:

– Я с удовольствием вижу, что вы по-прежнему бьете без промаха.

Видимо, эти слова напугали противника, лишили его хладнокровия. Появились шансы на благополучный исход поединка. Доказательством стали слова герцога д’Альбы:

– Прежде чем начать дуэль, я уполномочен предложить вам десять тысяч франков, если вы согласитесь немедленно покинуть Мадрид.

Гордость потомка воинственных галлов не позволила Петипа пойти на эту сделку. Он заносчиво заявил, что примет эти деньги лишь в том случае, если за каждый франк даст противнику по пощечине. Тот же от этих слов пришел в бешенство и закричал:

– Так на места! Я проучу вас как следует!

– Посмотрим, кто кого проучит, – последовал ответ.

Противники тут же заняли свои позиции. Первый выстрел, по дуэльным правилам, следовало сделать маркизу де Шабриане. Он прицелился, но пистолет дал осечку. Петипа предложил ему начать все сначала. Тот выстрелил снова, но промахнулся. Пуля же Мариуса разбила графу нижнюю челюсть.

Вслед за этим последовало объяснение. Молодой человек уверил своего противника, что не знает ту «знатную испанку», к которой воспылал страстью маркиз де Шабриане. Он посещал другую особу, имя которой назвать, конечно, не может. На том дуэлянты и расстались.

Но, несмотря на все предосторожности, сохранить в тайне историю этого поединка им не удалось. Новость стремительно облетела весь город, и задолго до начала очередного представления в театре в кассе уже не было ни одного билета. Зрители жаждали увидеть «героя» и еще до начала спектакля устроили ему небывалую овацию. Так продолжалось довольно долго: появление имени Мариуса Петипа на афише обеспечивало театру полный сбор.

Но в посольстве Франции, как вскоре выяснилось, историю с поединком на пистолетах артисту не простили. Танцовщика вызвали в полицию для допроса. Ему вменялось в вину участие в дуэли, каковые в Испании были запрещены. К счастью, нашелся расположенный к артисту агент, давший ему добрый совет на все вопросы отвечать одинаково: «нет». М. Петипа благоразумно последовал ему, и это избавило его от судебного разбирательства93. Однако карьере его в Испании, несмотря на успех у зрителей, пришел конец. Пришлось возвращаться во Францию.

Такова версия испанской одиссеи Мариуса Петипа, описанная им в «Мемуарах». Опираясь на текст, изданный в 1906 году, можно прийти к выводу, что скандальная история произошла в конце 1846 – начале 1847 года. На самом же деле события разворачивались по иному сценарию. Как пишет С. А. Конаев, «дуэль произошла почти сразу после приезда Петипа в Мадрид, не позднее середины сентября 1844 года, когда сведения о ней попали в немецкую прессу. Одно из самых ранних… сообщений встречаем в газете Augsburger Tagblatt от 23 сентября 1844 г.»94. Исследователь объясняет этот инцидент увлечением Мариуса юной Кармен Мендозой-и-Кастро, дочерью маркиза Вильягарсия, приведшим к неладам с законом. С. Конаев цитирует мюнхенскую газету Der Bayerische Eilbote от 4 октября 1844 года, где конфликт изложен в подробностях: «Двадцатилетняя дочь маркизы [В.] брала уроки танцев у господина Петипа; и тот воспользовался возможностью завести роман. Когда об этом узнала маркиза, она отказала Петипа от дома и даже хотела дать ему значительную сумму, чтобы он покинул Мадрид. Петипа, однако, становился все более навязчивым, так что граф Габриак угрожал побить его палкой. В ответ на это танцмейстер предложил пистолеты. Оба дуэлянта должны были отойти на двадцать шагов, а затем стреляться. Первым стрелял граф; но его пистолет дал осечку. Танцор предложил ему второй выстрел, и, пока граф заряжал пистолет, Петипа неторопливо прицелился, выстрелил и раздробил подбородок противника. Пуля проникла в шею, но ее вытащил искусный хирург. Спустя несколько дней танцор появился в балете»95.

В январе 1847 года Петипа бежал из Мадрида со своей возлюбленной – той самой девушкой, из-за которой осенью 1844 года ему было отказано от дома и после этого он дрался на дуэли. О серьезности сердечной привязанности Мариуса свидетельствует письмо испанского посла во Франции маркиза Беналуа французскому министру внутренних дел Ш.-М.-Т. Дюшателю, обнаруженное С. А. Конаевым в Национальном архиве Испании:

«Париж 27 [января 1847 г.]

Господин министр,

Мадемуазель Кармен Мендоза-и-Кастро, дочь маркиза Вильягарсия, покинула Мадрид 10 сего месяца без согласия родителей, чтобы следовать во Францию с сеньором Петипа, танцором. Пользуясь любезностью Вашего Превосходительства, прошу не отказать в отдаче всех необходимых распоряжений о тщательном розыске девицы Мендоза-и-Кастро и помещении ее в надлежащее место до тех пор, как родители смогут забрать ее.

Мне передают, что сеньор Петипа путешествует под вымышленным именем и что он 14 сего месяца должен был выехать из Байонны в Париж, где его видели 23 числа на платформе железной дороги из Руана»96.

Из французской столицы Мариус и Кармен «перебрались в Гавр, откуда уплыли в Англию, где, по отчетам полиции, находились до конца февраля. По возвращении во Францию пара скрывалась в „сельской местности“ возле Руана, где была обнаружена полицией, арестовавшей Кармен, согласно депеше от 13 марта 1847 г.»97.

Из приведенных выше документов следует, что положение М. Петипа после его побега из Испании с возлюбленной было нелегким. Возникли осложнения с законом уже во Франции. Именно поэтому, по всей видимости, он и изменил дату своего рождения в паспорте. Так было легче остаться безнаказанным. Дальнейшие события доказали его правоту.

1
...
...
11