Время близилось к девяти вечера, когда Наполеонов позвонил на стационарный телефон Мирославы. Перед этим он безрезультатно минут двадцать звонил на сотовый.
Трубку взяли быстро, и приятный мужской голос проговорил:
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Привет, это ты, Морис? – спросил Шура.
– Да, у телефона Морис Миндаугас.
– Ладно, брось ты, ради бога, свои официальности. Это Шура. Где Мирослава?
– Она в саду.
– А ее сотовый? Я битый час звонил, хоть бы кот отозвался.
– Наверное, где-то на втором этаже, потому что звонка не было слышно.
– Понятно, – вздохнул Шура.
– Мне позвать ее? – спросил Морис.
– Нет, будь другом, скажи ей, что я минут через сорок подъеду.
– Хорошо.
– Эй, подожди, не клади трубку! – поспешно проговорил Наполеонов.
– Да, я слушаю.
– Морис, вы уже поужинали?
– Да, – несколько растерянно проговорил Миндаугас.
– И все съели?
– Ну…
– У вас хоть что-то есть в холодильнике? Я умираю с голоду, – жалобно вздохнул Шура.
– Ах это, – пришел в себя Морис, – не волнуйся, приезжай. Мы накормим тебя.
– Спасибо, добрая душа, – облегченно выдохнул Шура и положил трубку.
А Миндаугас еще несколько секунд слушал короткие гудки, потом растерянно посмотрел на трубку и только после этого осторожно положил ее на место. Мирославу он нашел возле пруда. Она пересаживала какое-то растение.
– Шура звонил, – сказал Морис.
– Угу.
– Он скоро приедет.
– Угу.
– Я пойду приготовлю мясо и нарежу салат.
– Угу.
Только тут он заметил, что в зубах Мирослава держит какую-то тонкую веревочку. Морис подошел и взял ее.
– Спасибо, – проговорила она, – а то у меня руки грязные.
– Пожалуйста. – Он невольно улыбнулся и быстрым шагом направился к дому.
Засунув в духовку куски мяса, пересыпанные пряностями, Миндаугас быстро нарезал салат, достал из шкафа печенье и заварил чай. Раздался звонок, и он увидел, как Мирослава открыла ворота. Белая «Лада Калина» въехала во двор, и из нее выбрался Наполеонов.
– Боже! Какие ароматы! – закричал он через несколько минут, ворвавшись в кухню. И был тотчас отправлен Волгиной в ванную.
– Жестокосердная! – театрально воскликнул Шура, подняв руки к потолку, но спорить с подругой детства не стал и удалился смывать с себя пыль и грязь трудового дня.
Так что за стол они уселись не ранее чем еще через полчаса. К этому времени и мясо было готово.
– Боже, как вкусно! – восклицал Шура, с аппетитом поглощая поздний ужин. – Просто ум можно отъесть!
– Ум-то лучше оставь, – усмехнулась Мирослава, прихлебывая из фарфоровой чашки с изображением чайной розы мятный чай. – Без ума ты нам без надобности.
Шура вздохнул и скосил глаза на подругу детства:
– Хоть бы пожалела меня.
– С чего бы это? – улыбнулась Мирослава.
– Так работа у меня собачья, замучился, замотался.
– Ты сам, Шура, свою работу выбирал, – поддразнила его Мирослава.
– Сам, – согласился он.
– И работу ты свою любишь, – продолжала гнуть свою линию подруга детства.
– Люблю, – кивнул Наполеонов, – только сам не знаю, за что.
– Ты же сказал, что работа собачья, значит, в тебе живет пес, которому всегда хочется идти по следу.
– Какой еще пес? – поморщился Шура.
– Ну, какой именно породы, сказать затрудняюсь, – улыбнулась она.
– Издеваешься? – спросил он, уставив на нее свои желтовато-коричневые, как у лиса, глаза.
– Ни в коем разе! – Она подняла в знак протеста обе руки.
– А сама-то ты кто? – пошел в атаку следователь.
– Я Тигра, сам же говорил…
Мирославу и впрямь друзья дразнили в детстве Тигрой, впрочем, ее и сейчас так называли время от времени.
– Что-то я не встречал среди сыскарей тигров, – пробормотал Наполеонов, прищурившись.
– Как говорил Шекспир устами Гамлета: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».
– Ну-ну, с Шекспиром спорить не стану, – вздохнул Шура и засунул в рот одновременно два печенья. Запил их чаем, проговорил задумчиво: – Может, ты и права насчет охотничьего азарта, не зря же когда-то полицейских называли легавыми.
Мирослава дотронулась до его руки и осторожно ее погладила.
– Ну, вот мы и достигли с тобой согласия, а теперь рассказывай, а то мы уже преисполнились нетерпения.
– По Морису этого незаметно.
– Так он у нас выдержанный.
– Ладно, – сказал Шура, – у меня новое дело. На собственной свадьбе в ресторане убита очень красивая девушка. И никаких концов.
– Совсем?
– Можно сказать и так…
– Но у тебя есть версии?
– Хочу познакомиться поближе с ее бывшими парнями.
– Она плохо с ними рассталась?
Наполеонов пожал плечами:
– Сложно утверждать это, как, впрочем, и обратное.
– А нельзя подробнее?
– Почему нельзя, можно. С первым парнем она разорвала отношения, когда они уже дошли до загса.
– Причина?
– Я так понял, что он был нудный.
– В чем это проявлялось?
– Он любил во всем порядок, чтобы все было правильно: и мысли, и поступки, и вещи.
– Типа Пуаро, – невольно улыбнулась Мирослава.
– Может, и его типа, – вздохнул Шура.
– Пуаро не был женат, – вставил молчавший до этого Морис.
Наполеонов бросил на него ироничный взгляд:
– Вот и этого парня бросила невеста.
– А как он это воспринял?
– Поначалу, ясное дело, возмутился, даже попытался образумить строптивую невесту, но, как говорят те, кто знал об их отношениях, быстро успокоился, решив, что девушка и впрямь не подходит ему. Типа «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло».
– Резонно. Интересно было бы узнать, что случилось с ним дальше.
– Как раз этим я и собираюсь заняться в ближайшее время.
– А второй претендент на руку убитой?
– Второй, по словам свидетелей, оказался разгильдяем.
– Поясни, пожалуйста.
– Мне бы самому кто пояснил, – пробурчал Шура.
– И все-таки, по какой причине они расстались?
– Как я понял, он летал с места на место, работы постоянной не имел. Подозреваю, что в голове его гулял ветер и белки по ветвям прыгали.
– Не бери в голову, – усмехнулась Мирослава, увидела озадаченное выражение лица Мориса, – это просто наполеоновская метафора.
– В переносном смысле? – успокоенно спросил Морис.
Волгина кивнула.
– А убитая была девушкой целеустремленной. Строила карьеру и, я уверен, хотела этого же от своего парня.
– У того, с кем у нее была свадьба, с карьерой все нормально?
– И даже более того, – усмехнулся следователь.
Мирослава не стала допытываться о месте работы жениха, вместо этого она спросила:
– Значит, она дала парню отставку?
– Дала, – кивнул Наполеонов, – но он не принял ее.
– Стал преследовать погибшую?
– Он угрожал ей, что покончит с собой.
– А она?
– Сначала успокаивала его, убеждала, потом просто исчезла.
– Он не знал ее телефона?
– Телефон она поменяла.
– А место жительства?
– Тоже, она снимала квартиру и просто переехала.
– А место работы?
– Место работы девушка ему не сказала.
– Так, – задумалась Мирослава, – возможно, он с самого начала показался ей приставучим?
– Может быть, и так, но, скорее всего, она просто была скрытным человеком.
– Или работа значила для нее так много, что она в каком-то смысле оберегала ее… – сказал Морис.
Шура улыбнулся, а Мирослава проговорила задумчиво:
– В этом что-то есть.
За окном уже стало совсем темно. Было слышно, как ветер перебирает еще не полностью развернувшиеся листья деревьев. Время от времени с пруда доносились голоса самых нетерпеливых лягушек, но было ясно, что совсем скоро запоют свою брачную песню все обитающие там самцы.
– Шура, может, ты споешь? – неожиданно спросила Мирослава.
– Мне сейчас только петь! – хлопнул себя руками по бедрам Наполеонов.
Но Мирослава, не слушая его возражений, уже поспешила в комнату, которая называлась Шуриной, сняла со стены гитару и быстро вернулась назад.
– Мальчики, – проговорила девушка, протягивая Наполеонову гитару, – может, выйдем на террасу? Там сейчас довольно тепло.
– С ней спорить бесполезно, – пробурчал Наполеонов и добавил, обращаясь к Морису: – Запомни это на будущее, викинг.
Миндаугас подозревал, что с Шурой спорить тоже бесполезно, поэтому не стал снова объяснять ему, что литовцы не викинги.
Вслед за ними на крыльцо вышел Дон – любимый кот Мирославы Волгиной. Когда лучи не падали на шерсть кота, он казался черным. Но стоило только свету дотронуться до пушистой шубки, как она приобретала золотисто-коричневый оттенок, точно ее облили шоколадом.
Морис принес с кухни минеральную воду, вазу с яблоками, овальную тарелку с привозной черешней и чашки с мятным чаем. Все расположились в кружевных креслах из ротанга. Кот в том числе.
Шура коснулся пальцами струн, нежно пробежав по ним умелыми пальцами, и сказал:
– Я тут сочинил песню про нашу полицию, спеть?
– Конечно, – одновременно ответили Мирослава и Морис, а Дон разрешающе взмахнул своим лохматым хвостом.
Пальцы Шуры еще раз пробежали по струнам, подбирая мотив, и приятный баритон зазвучал на открытой террасе:
Мы взвалили тяжкий груз на плечи,
Как былинные богатыри.
И служить стараемся мы честно,
Что бы кто-то там ни говорил…
К пульсу дней прислушиваясь чутко,
Бережем порядок и покой
И придем в любое время суток
Мы на помощь, заслонив собой,
Если надо, от ножа и пули
И от бед нахлынувших спасем.
И утешим, если обманули.
Службу людям мы и родине несем.
Чтобы стало жить в России легче
На посту всегда мы – посмотри.
Никогда мы не опустим плечи,
Потому что мы богатыри.
И иным в полиции нет места.
Мы элита, мы лицо страны.
И служить стараемся мы честно,
Чувству долга и себе верны.
– Шура! Это ж просто гимн российской полиции! – воскликнула Мирослава.
– Это гимн моего сердца, – тихо ответил следователь.
О деле в этот вечер больше не сказали ни слова, а утром Шура уехал еще до того, как Мирослава спустилась к завтраку.
Нельзя сказать, что Наполеонов надеялся на то, что Мирослава заинтересуется делом убитой невесты и станет безвозмездно ему помогать: все-таки она частный детектив и работает за гонорар. Но уже не раз случалось одно из двух: либо Шура, рассказывая подруге обстоятельства дела, сам неожиданно находил в клубке ниточку, до этого невидимую, хватался за нее и распутывал весь клубок, либо подруга подкидывала идею, которая, несмотря на ее на первый взгляд явную абсурдность, помогала установить истину. Не зря же говорят: «Одна голова хорошо, а две лучше», тем более если обе головы наделены способностью решать криминальные загадки, пусть и разными способами.
С утра пораньше оперативник Ринат Ахметов подъехал к дому, где проживал бывший жених Аллы Полетовой Михаил Павлович Круглов. В уютном дворике о чем-то тихо шептались пирамидальные тополя. Утренняя прохлада не мешала парочке воробьев, весело чирикая, купаться в луже, оставленной шлангом дворника после полива газона.
Заметив краем глаза на газоне ярко пестреющие красным и желтым тюльпаны, Ринат подумал о том, что надо бы не забыть купить вечером букет Гузели. Его молодая жена, преподающая студентам романо-германские языки и литературу, была женщиной собранной, деловой, что не мешало ей оставаться романтичной и обожающей все красивое. Особенно цветы и детей. Отбросив сладкие воспоминания, Ринат выбрался из салона автомобиля и нажал на домофоне кнопку первой квартиры.
– Кто там? – довольно быстро отозвался скрипучий старческий голос.
– Почта, – не моргнув глазом, ответил Ринат.
– Пенсия, милок? – обрадовался голос.
– Нет, газеты.
– А пенсия? – огорчилась неведомая старушка.
– Пенсия позже, ведь рано еще, бабушка.
– Ну да, ну да, – ответили ему, и дверь подъезда открылась.
– Спасибо, – поблагодарил Ринат и быстро поднялся по лестнице на нужный ему этаж. Он нажал на кнопку звонка, а когда никто не поспешил отозваться, придавил ее сильнее и подержал с полминуты.
И тут дверь распахнулась, стоящий на пороге мужчина в халате с восточным орнаментом сердито спросил:
– Вы чего трезвоните спозаранку?!
– Какой же это спозаранок? – улыбнулся Ринат. – Время полвосьмого, люди добрые уже на работу уходят в это время.
– А недобрые еще спят, – парировал мужчина и добавил: – Мы ничего не покупаем.
– А мы ничего и не продаем, – Ринат развернул перед глазами хозяина квартиры свое удостоверение.
– Полиция? – искренне удивился тот. – Но мы не вызывали, – проговорил он растерянно.
– Да без вызова я, – согласился Ахметов. – Михаил Павлович Круглов?
Мужчина кивнул.
– Где мы можем поговорить? – спросил оперативник.
– О чем? – по-прежнему стоя на пороге, вопросом на вопрос ответил Круглов.
– О вашей невесте Алле Станиславовне Полетовой.
– Вы с ума сошли! – неожиданно яростно напустился на него Круглов. – Какая она мне невеста?!
– Насколько я понимаю, бывшая…
– Вот именно, бывшая! – затопал ногами хозяин квартиры.
– Не топочите так, гражданин, вы же не слон. Чего вы, собственно, так разнервничались?
– Меня уже два года не интересует моя бывшая невеста! Я знать о ней ничего не хочу! – Круглов попытался захлопнуть дверь.
– Так, понятно, – сказал Ринат, неожиданно для собеседника запихнув его в прихожую. – Видно, сильно девушка вам насолила, но поговорить все-таки придется.
– Я буду жаловаться.
– Всенепременно.
– В прокуратуру!
– Лучше сразу в приемную президента.
– Издеваетесь?!
– Нет, даю полезный совет. Алла Полетова убита.
– Что?! – споткнулся на ровном месте Круглов. – Как это убита?
– Очень просто.
– Кто? Кто ее убил?
– Ищем.
– Вы подозреваете меня? – все тем же недоуменным голосом проговорил он.
– Я этого не говорил.
– Но…
– Мы беседуем со всеми, кто знал Аллу.
– Я же объяснил вам, что не виделся с ней два года.
– Тем не менее нам придется поговорить.
– Хорошо, идемте на кухню, – смирился Круглов и неожиданно повысил голос: – И не шумите! Вы разбудите мою жену.
– Шумите вроде бы вы, – заметил оперативник и тотчас спросил: – Вы женаты?
– Да. Мы с женой ждем ребенка.
– Поздравляю. Когда вы поженились?
– Вчера был год со дня нашей свадьбы, – гордо произнес Круглов.
– И вы были вдвоем с женой? – осторожно спросил оперативник, усаживаясь на уютный угловой диван на кухне с окнами во двор.
– Почему вдвоем? – пожал плечами Круглов. – К нам приходили родственники. Сначала мы посидели дома, потом поехали к теще на дачу, это совсем рядом.
– А когда вернулись домой?
– Вчера около двенадцати ночи.
– Кто может это подтвердить?
– Теща, тесть и мы с женой. За рулем был брат тещи. Он трезвенник, вот и развозил родственников.
– Вы можете дать мне телефон своей тещи?
– Могу. Но зачем? Вы не верите мне?!
– Конечно, верю, но протокол требует точности.
– Записывайте. – Круглов без особого энтузиазма продиктовал номер сотового тещи. – Полина Игоревна Крушинина.
– Номера телефона брата тещи вы, конечно, не знаете?
– Почему же не знаю?
– Так?
– Пишите, – махнул рукой Круглов и продиктовал цифры: – Сергей Игоревич Котов.
– Замечательно, – сказал Ринат.
– Чего же тут замечательного? – кисло спросил Круглов.
– Что у вас есть алиби.
– Жалко Аллу, – неожиданно вздохнул он.
– Вы любили ее?
Круглов кивнул.
На кухне воцарилось молчание, а потом бывший жених проговорил:
– Я сначала очень переживал, что Алла бросила меня, но потом понял, что она поступила правильно.
– Почему?
– Мы совершенно не подходили друг другу, и из нашего брака не вышло бы ничего хорошего. Я успокоился и вскоре встретил Тамару.
– И вы подходите друг другу?
– Еще бы, – улыбнулся Круглов, – мы с Томой два сапога пара в хорошем смысле. Тома не такая яркая, как Алла, но она, именно она моя вторая половинка, и я благодарен судьбе за то, что она нас соединила.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Ринат, поднимаясь с дивана. – Желаю вам сохранить свое счастье.
– Мы постараемся, – снова задумчиво улыбнулся Круглов.
Ринат вышел из подъезда, потер лоб и набрал номер телефона следователя.
– Ты где? – спросил Наполеонов.
– Только что от Круглова.
– И что?
– Повезло парню.
– В смысле?
– Алиби у него.
– Ну…
– Стопроцентное. Вчера был год со дня его свадьбы, отмечал в кругу родни. Запиши телефон тещи и ее брата.
– Диктуй.
– Теперь куда?
– К Калинкину.
– Ладно, давай, потом позвонишь.
Ринат легко отыскал дом, который описала свидетельница Анастасия Светлова, поднялся на первый этаж и позвонил в квартиру рядом с лестницей.
– Кто? – спросил звонкий девичий голос.
– Полиция. – Ринат прижал удостоверение к глазку, но дверь уже открылась.
Рыжее веснушчатое существо радостно спросило:
– И зачем я вам понадобилась?
– Мне нужны не вы, милая девушка, а Юрий Сергеевич Калинкин.
– Юрка, что ли?
Ринат на всякий случай кивнул.
– Он тут сейчас не живет.
– Вы имеете в виду, в вашей квартире? – уточнил оперативник.
– Еще чего! – хмыкнула рыжая барышня. – Нужно мне это недоразумение господне! Он жил в девятой квартире, но сейчас там только его маман. Может, она знает, где сейчас обитает Юрка, позвоните.
– А вы не знаете, как зовут эту даму?
– Скажите тоже – даму, – снова хмыкнула рыжеволосая. – Кларой Макаровной ее зовут.
– Благодарю.
– Не за что, – барышня захлопнула дверь.
И Ринат позвонил в указанную квартиру.
Через некоторое время за дверью послышался топот, и она распахнулась.
На пороге стояла, мягко говоря, тучная дама лет шестидесяти с хвостиком в прямом и переносном смысле. Шестьдесят лет ей было несомненно, а на голове у нее топорщился хвостик из волос цвета спелого баклажана.
– Могу я видеть Клару Макаровну Калинкину?
– Вы ее уже видите, – проговорила дама разочарованно.
«Интересно, кого она ждала?» – подумал Ринат и показал удостоверение.
– Вы наш новый участковый? – спросила Калинкина, мельком глянув на документ.
– Нет, я из отдела по расследованию убийств.
– Юра! – завопила женщина. – Юрочка! – и бросилась к оперативнику, который вовремя отпрыгнул в сторону. Калинкина обрушилась на перила и чуть не сломала их.
– Где, где мой сын? – задыхаясь, проговорила она.
– Именно это я и хотел у вас узнать, – пролепетал потрясенный оперативник.
– Значит, убили не Юру? – спросила она.
– Нет, конечно.
– Почему же вы мне об этом сразу не сказали? – напустилась на Ахметова Клара Макаровна.
– Потому что вы мне слово вставить не дали, – оправдывался тот, с опаской следя за телодвижениями Калинкиной.
– Понятно, заходите. – Калинкина направилась в квартиру, и Ринат проскользнул вслед за ней.
О проекте
О подписке