Глава 2

За окном шёл холодный дождь. Тёплое бабье лето сменилось неожиданным похолоданием.

Хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит, говорят в народе. Вот и следователю Александру Романовичу Наполеонову, который для друзей был Шурой, не хотелось покидать тёплую дежурную часть отделения. Впрочем, не ему одному, всем дежурившим в эту ночь сотрудникам.

Эксперт Афанасий Гаврилович Незовибатько кемарил, и виделась ему его жена Оксана. Вот она вплыла в гостиную и поставила на стол большую тарелку с варениками и сметану.

Оксана у него удивительная, и умная и красивая, и хозяйственная. И не пилит никогда ни из-за денег, ни из-за того, что на работе муж пропадает и днём и ночью. Многие коллеги ему откровенно завидовали, говоря по поводу и без повода, везёт же некоторым. Незовибатько и сам был уверен, что ему повезло с женой. Да и с тёщей тоже. Не мог он пожаловаться и на тестя. А дети это вообще святое.

Афанасий Гаврилович сладко вздохнул и открыл глаза.

Судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов, который почти всегда читал специальную литературу, закрыл книгу и обвёл взглядом окружающих.

А старший лейтенант Любава Залеская читала очередной детектив.

«Мало ей в жизни криминала», – думал Наполеонов, глядя на строгое девичье лицо с милыми ямочками на щеках.

У Любавы было два любимых героя – Пуаро и начальник отдела убийств Василиса Никитична Воеводина, которая была не так уж намного старше Любавы, но успела побывать в двух горячих точках.

Фотограф Валерьян Легкоступов смотрел вроде бы на дверь, но Наполеонов точно знал, что Валерьян был погружён в свои мысли и думал он, скорее всего, о фотографиях, которые были для него и работой, и хобби.

В этом высоком красивом парне было что-то от сказочного витязя. Его глаза сейчас напоминали серые прибрежные камни, омытые речной волной.

Глядя на Легкоступова, Шуре порой хотелось воскликнуть: «Да ладно, таких в реальности не бывает!»

Однако он был. Шура вздохнул и перевёл глаза на следующего сотрудника.

Оперативник Аветик Григорян, самый молодой из группы, старательно разгадывал очередной кроссворд.

А судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов не уставал над ним по-доброму подшучивать, вот и сейчас он обратился к Григоряну:

– Аветик, не иначе как ты собрался «Поле чудес» покорять.

Григорян молча отмахивался – не мешай, мол.

– Ну ты хоть привет от меня Якубовичу передашь? – не отставал Зуфар.

– Передам, передам, лучше скажи слово: русская народная обувь – шесть букв.

– Лапоть, – вклинился в их разговор Славин.

– Сам ты лапоть! Ой! Спасибо! Подходит!

Аветик только собрался загрузить Илинханова очередным вопросом, как раздался звонок на пульт оперативного дежурного.

Следователь Наполеонов снял трубку.

– Полиция?! Пожалуйста, скорее приезжайте, – прокричал молодой срывающийся мужской голос. – Убита женщина, – он всхлипнул и назвал адрес.

– Убийство, – произнёс Наполеонов, – едем.

Все молча поднялись, и через несколько минут полицейский автомобиль с включённой мигалкой нёсся по залитым дождём улицам.

Серый особняк монолитной глыбой выплыл из темноты. Ворота были открыты. В нескольких окнах горел свет. Едва автомобиль остановился, как с крыльца сбежал человек. Свет от фонаря упал на его лицо, и первое, что бросилось в глаза следователю, были огромные, в пол-лица, перепуганные голубые глаза парня, они буквально сияли на белом, как лист бумаги, лице. Чувствовалось, что он изо всех сил старается не заплакать.

Полицейские выбрались из машины.

– Наполеонов Александр Романович, следователь, – представился Наполеонов.

– Миша, простите, Муромцев Михаил Иванович.

– Где погибшая?

– Там, – парень махнул рукой в сторону дома, – в ванной.

Группа поднялась в дом. В ванной, в воде, слегка окрашенной кровью, лежала женщина средних лет. Её лицо было удивительно спокойным. Казалось, она не жалела о случившемся и уже была не здесь, а там, куда большинство хотело бы попасть как можно позднее.

Следователь отвёл глаза, несмотря на свою молодость, он успел повидать много ушедших из этого мира не по своей воле, но так и не смог смириться с убийствами.

Картина увиденного показалась ему странной. Про себя он назвал её нарочитой. Но что именно было не так, он пока не понял. Предоставив экспертам и фотографу заниматься своим делом, Наполеонов увёл парня в комнату, это оказалась гостиная, заставленная тяжёлой мебелью.

– Антиквариат, – подумал следователь.

Угадав его мысли, Михаил произнёс:

– Тётя Ира любила старинную мебель.

– Погибшая доводится вам тёткой? – спросил Наполеонов, усаживаясь за стол и начиная писать шапку протокола.

– Не совсем, – тихо ответил парень.

– Что значит не совсем? – удивился следователь, пристально вглядываясь в лицо Муромцева.

– Тётя Ира была подругой моей матери. Они дружили со школы, и я знал её всегда, ну то есть с тех пор, как меня принесли из роддома.

– Понятно. Документы у погибшей имеются?

– Да, конечно, – Михаил встал, открыл один из ящиков и положил перед следователем паспорт.

– Вы здесь так хорошо ориентируетесь? – спросил Наполеонов как бы мимоходом.

– Да. Тётя Ира долго болела, лежала, я ухаживал за ней.

– А что с ней было?

– Её сбил пьяный водитель и уехал.

– Его нашли?

– Не думаю, чтобы хорошо искали, – обронил Михаил.

– Понятно. – Наполеонов раскрыл паспорт и прочитал вслух: – Селиванова Ирина Максимовна. 19… года рождения.

Следователь быстро посчитал, что погибшей было всего 49 лет.

– А почему ухаживали вы? – спросил он Муромцева.

– Так получилось…

– У Ирины Максимовны есть родственники?

– Только сын, вернее пасынок.

– Почему не он?

– Они… не знаю, как сказать… – замялся Муромцев.

– Скажите как есть.

– Ну, они не ладили, и тётя Ира не хотела, чтобы он был рядом.

– Его имя, фамилия, телефон, адрес.

– Аркадий Павлович Селиванов, адрес и телефон сейчас посмотрю в тёти-Ириной записной книжке.

Он снова открыл ящик, пошарил и достал оттуда не книжку, а целую тетрадь, весьма потрёпанную.

Михаил открыл её на нужной странице и протянул следователю:

– Вот.

– Ирина Максимовна была вдовой?

– Нет, с мужем, отцом Аркадия, они давно развелись. Больше тётя Ира замуж не выходила.

– А Аркадий рос не с отцом?

– Нет, он его тёте Ире оставил.

«Хорош подарок», – подумал Наполеонов. А вслух спросил:

– А ваша мама часто навещала подругу?

Михаил быстро замотал головой.

– Почему?

– Мамы нет уже 5 лет.

– Простите…

– Ничего.

В дверь заглянул судмедэксперт.

– Ну, – спросил Наполеонов.

– Она умерла примерно час назад, остальное после вскрытия, – сказал Зуфар Раисович.

– Это не могло быть самоубийством? – спросил следователь.

Судмедэксперт пожал плечами.

– После вскрытия, – и нехотя добавил: – На руках вскрыты вены.

Наполеонов кивнул.

– Тётя Ира не могла сама, – уверенно сказал Михаил, – она как раз начала выздоравливать.

– Миша, а где вы работаете? – неожиданно спросил следователь.

– Я учусь.

– Где?

– На пятом курсе медицинского.

– Понятно…

– До того как с тётей Ирой случилось несчастье, я подрабатывал, дежурил санитаром в больнице. А потом уволился и всё время был с ней.

– А сегодня?

– Тётя Ира стала ходить и вообще со многим справлялась сама, поэтому вот уже две недели как я стал жить дома, а её навещать.

– Почему же сегодня вы так поздно оказались в этом доме?

– Тётя Ира позвонила мне и попросила приехать, а я…

– А вы?

Муромцев закусил губу, ругая себя на чём свет стоит.

– Я, я был с девушкой… В общем, пока проводил её, приехал и вот, – Михаил махнул рукой и отвернулся. Его плечи судорожно вздрогнули.

«Если бы я не встречался сегодня с Вероникой, а, как и хотел вчера, сразу поехал к тёте Ире, то ничего бы этого не было. Это я во всём виноват», – думал Муромцев.

Словно издалека к нему пробился голос следователя:

– На чём вы добирались сюда?

– Я остановил частника, – машинально ответил Михаил.

– Вы помните, во сколько это было?

– Точно не помню, я не смотрел на часы. Помню только, что торопился.

– Номера машины, вы, конечно, не помните?

– Не помню, – грустно подтвердил предположения следователя Михаил.

– А марку машины?

– Тёмная «девятка».

– Водителя описать можете?

– Могу, но зачем?

– Опишите.

– Лысоватый мужчина, лет 55 или немного старше. Очень весёлый и всю дорогу рта не закрывал.

– О чём вы говорили?

– Я молчал, так как нервничал, а он анекдоты про тёщу рассказывал и пытался подражать голосу Винокура.

– Какие-то особые приметы?

– Нет, особых примет не запомнил…

– Жаль.

– Хотя! У него на правой руке было кольцо, такое здоровое, и на нём морда козла.

– Кого?!

– Козла.

– Интересно…

– А ещё он сказал, что нам по пути.

– То есть?

Михаил пожал плечами.

– Не знаю, что это значит, я тогда не придал этому значения и вспомнил только сейчас, потому что вы спросили…

– А с сыном Ирины Максимовны вы часто встречались?

– С Аркашей?

– У неё ещё был один сын?

– Нет, простите. С Аркашей мы как бы вместе росли, учились в одной школе, он на два класса старше, наши мамы постоянно вместе отдыхали, ну и мы при них. А потом лет в 16 уже как-то каждому из нас хотелось быть со своими друзьями, ну вы понимаете?

– Вполне.

– В 17 лет Аркаша связался с какой-то дурной компанией, тётя Ира сильно переживала. Потом она надеялась, что он поступит в институт, но ему не хотелось учиться.

– И чем же он занялся?

– Тётя Ира всё-таки уговорила его, и деньги за учёбу заплатила. Он проучился пару лет в университете, а потом его отчислили. Работать он тоже не захотел…

– На что же он живёт?

– Тётя Ира давала ему деньги. Ругалась, плакала, но давала.

– Сколько лет было Аркадию, когда отец ушёл из семьи?

– Не помню, маленький он был ещё.

– Ирина Максимовна не пыталась вернуть его отцу?

– Нет, ей жалко было Аркашу. Она считала, что с отцом он пропадёт, покатится по наклонной плоскости.

– Насколько я понимаю, он и с ней покатился?

– Ну не совсем. Просто Аркаша ленивый, привык к лёгкой жизни.

– А Ирина Максимовна не говорила вам, что ей надоело содержать пасынка и она больше не даст ему денег?

– Нет, мне она ничего такого не говорила.

– Они ссорились когда-нибудь?

– Постоянно.

– В вашем присутствии?

– Нет, тётя Ира жаловалась, сначала маме, когда она была жива, потом мне. При мне ругались только по телефону, но я сразу же выходил из комнаты.

– Вы не знаете, кому достанется этот дом и всё остальное?

Миша пожал плечами.

– Аркадию, наверное, кому же ещё.

– Ирина Максимовна составляла завещание?

– Понятия не имею, мы никогда не говорили на эту тему.

– А откуда вообще такой дом и всё остальное? – Наполеонов обвёл глазами дорогую мебель.

– Отец тёти Иры основал свой бизнес. Начинал с кооперативов, потом открыл свой обувной магазин, постепенно появился ещё один и ещё. Когда Максима Егоровича не стало, тётя Ира сама занялась магазинами, но потом часть бизнеса продала, оставив один магазин себе.

– А кому именно она продала остальные магазины?

– Братьям Артамоновым.

– Они не пытались уговорить Ирину Максимовну продать и оставшийся магазин?

– Насколько мне известно, не пытались.

– Скажите, Михаил, а вам Ирина Максимовна, – следователь сделал паузу, подбирая слова, – скажем так, не помогала материально?

Парень покраснел до корней волос и замотал головой.

– Нет, вернее, она предлагала, но я отказался.

– Почему?

– Я же не инвалид, руки, ноги, голова целы.

– Но студенту жить нелегко.

– Многим нелегко. Так что теперь, паразитом становиться? – Глаза парня сердито засверкали.

– Почему сразу паразитом. Разве это плохо, когда кто-то близкий помогает встать на ноги?

– Не знаю. Но я сам о себе позабочусь. Впрочем, пока я жил с тётей Ирой, питался её продуктами.

– Она платила вам за уход?

– Да вы за кого меня принимаете?! Она мне как родная тётя! Какие деньги! – возмутился парень.

– Но она говорила вам об оплате.

– Один раз заикнулась, – нехотя признал Муромцев.

– А вы?

– Что я?! – выпустил он иголки. – Я спросил, если бы моя мама заболела, она стала бы брать с неё деньги. Тётя Ира всё поняла, и больше у нас об этом разговора не было.

– Когда вы сегодня сюда приехали, то не вызвали «Скорую». Почему?

– Вы забываете, я учусь в медицинском и сразу понял, что нужна только полиция.

– И всё же?

– Вы что, подозреваете меня? – искренне удивился Михаил.

– У меня работа такая, положено всех подозревать.

– Да, наверное…

– А вы сами кого-то подозреваете?

– Я?! Нет…

– Аркадий мог убить мачеху?

– Не думаю. И она ему не совсем мачеха…

– То есть? Вы же сами только что говорили.

– Наверное, вы меня не совсем правильно поняли или я неточно выразился.

– Так выразитесь точно.

– Тётя Ира усыновила Аркадия.

– То есть стала его приёмной матерью.

– Выходит, так.

– А как у неё было с личной жизнью?

– У кого? – вытаращил глаза Муромцев.

– У покойной.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – промямлил парень.

– У Ирины Максимовны был близкий друг?

– Я её друг.

– Я имею в виду…

– Ах, любовник, что ли? – дошло до Муромцева. – Нет, не было. Она говорила, что после развода с Аркашкиным отцом видеть никого из мужчин не может.

– А друзья, подруги?

– Какие-то знакомые у неё были, но близких я не знаю. Если только тётя Света.

– Кто это?

– По-моему тётя Ира с ней на курорте в Турции познакомилась лет пять назад, и они иногда встречались, перезванивались.

– Как зовут эту подругу полностью?

– Не знаю. Тётя Ира её Светой звала.

– Угу.

– Но её телефон наверняка есть в тёти-Ириной книге и, скорее всего, именно под именем «Света».

– Посмотрим, – Наполеонову не хотелось думать о том, что Свет там может быть не один десяток.

Он придвинул к Муромцеву протокол допроса, попросил прочитать и расписаться.

Михаил молча выполнил его просьбу. На фразу следователя о том, что им, скорее всего, придётся встретиться ещё не один раз, парень ответил, что готов ходить в отделение полиции хоть два раза в день, лишь бы был толк и убийца был пойман. Наполеонов не стал говорить, что, возможно, Селиванова сама свела счёты с жизнью.

Незовибатько сообщил, что отпечатки пальцев имеются практически повсюду, но, скорее всего, большая часть их принадлежит хозяйке и Муромцеву. Более исчерпывающий ответ будет позже.

После того как приехали санитары и увезли тело, группа опечатала дверь и уехала. А Михаил Муромцев ещё долго стоял на пронизывающем ветру в оцепенении и очнулся только тогда, когда снова полил дождь. Он тяжело вздохнул и пошёл на остановку сначала медленно, потом быстрее и наконец почти бегом. Несмотря на это, он всё равно промок почти насквозь, хорошо, что автобус пришёл сразу и ему не пришлось мёрзнуть на остановке.