Мирослава ободряюще кивнула, и Мерцалова начала свой рассказ. Рассказывала она долго, с подробностями, то вдруг сбивалась и перескакивала с одного на другое.

Но детектив не прервала ее ни разу, она кивала, менялось выражение ее лица, взгляд девушки то утешал, то сочувствовал, то вопрошал. И, наверное, поэтому Антонина Ивановна все говорила и говорила, пока не почувствовала, что излилась полностью, больше в ней не осталось ни одного слова, ни одной невысказанной мысли.

Мирослава нажала на кнопку на столе, вошел Морис и поставил на стол чай с лимоном, стаканы и минеральную воду. Антонина бросила на него благодарный взгляд и взяла с подноса чашку умеренно горячего чая. Приятная жидкость с кислинкой от лимонного сока утолила ее жажду.

– Налить еще? – спросила Мирослава тихо.

– Нет, спасибо. Возможно, позже.

Детектив кивнула и сделала глоток минеральной воды.

– Вы простите, если я наговорила лишнего, – внезапно опомнилась Мерцалова.

– Ну что вы, – сказала Мирослава, – в нашем деле лишнего не бывает.

Морис снова скрылся за дверью, и они остались наедине в прохладной тишине кабинета.

– Я хотела бы задать вам несколько вопросов и кое-что уточнить, – нарушила тишину детектив.

– Да, конечно, спрашивайте, – вздохнув, согласилась Антонина.

– Мне нужен список друзей вашего сына, их адреса и телефоны.

– Друзей у Толи не так уж много было, – печально вздохнула Мерцалова, – да и имевшихся я бы не назвала друзьями.

– И тем не менее, – проговорила Мирослава.

– Ну что ж, двоих из них можно назвать друзьями, записывайте.

Мирослава записала все, что продиктовала Антонина Ивановна, и, повернувшись к ней лицом, сказала:

– Как я поняла из рассказа, у вашего сына было любвеобильное сердце…

– Если бы сердце, – обронила Мерцалова с нескрываемой горечью.

– Хорошо, не будем уточнять, что именно, но, Антонина Ивановна, продиктуйте мне, пожалуйста, все известные вам фамилии, адреса и телефоны девушек вашего сына.

– Я всех не знаю.

– Тех, что знаете.

– Клара, фамилию не знаю, – начала перечислять Мерцалова, – работает в модельном агентстве «Бим-Бим». Оксана, поет в кафе «Мимоза» под псевдонимом Вечерняя, Маша Цымлянская, известная как Матрена из хора «Кружевной платочек», Лера, журналистка из газеты «Для стильных девушек», актриса из нашего театра Вероника Хованская, Карина Доброшина, львица полусвета. И это все, остальных не знаю.

– Их было больше? – спросила Мирослава.

– Можете не сомневаться.

– А где телефон вашего сына? У следователя?

– Нет, он тоже о нем спрашивал. Мы вначале поисков думали, что по телефону полиция определит местонахождение Толи.

– Понятно, а бумажной записной книжки у вашего сына не было? – не надеясь на положительный ответ, спросила Мирослава.

– Нет, не было, а если и была, то мне о ней ничего не известно.

– Понятно…

– Мирослава! – Женщина схватила детектива за руку и, тут же смутившись своего порыва, отпустила ее. – Простите…

– Вы что-то хотели сказать?

– Я хотела вас попросить, пожалуйста, найдите того, кто убил моего сына, я не пожалею никаких денег!

– Мы постараемся найти преступника. Но, простите, что я спрашиваю вас об этом, вы исключаете, что это был несчастный случай?

Антонина покачала головой.

– Но ведь, насколько мне известно, следы борьбы отсутствуют. А вытолкнуть из машины здорового молодого мужчину не так-то легко. Он просто должен был сопротивляться.

– Я не знаю, что там произошло, – медленно проговорила Антонина Ивановна, – но что-то ужасное! Поверьте мне.

– Вам это подсказывает сердце?

– Не только. Я никогда не забуду выражение отвращения и ужаса на лице моего сына.

– Вот как? – спросила Мирослава, а про себя подумала, что Шура об этом не обмолвился ни словом.

– Да, я когда увидела его, то почувствовала, как у меня все волосы на голове зашевелились, не знаю, как я не упала в обморок.

– Ваш муж тоже это видел?

– Да, он первый, – кивнула Мерцалова, – поэтому не хотел меня пускать, говорил, что не надо на него смотреть, чтобы в памяти у меня сохранился образ живого сыночка. Но я настояла. – Антонина Ивановна прижала руки к глазам, и Мирослава увидела, как сквозь сомкнутые пальцы женщины слезы все-таки просочились.

Она протянула Мерцаловой бумажный платок и налила в стакан воды.

– Спасибо, я сейчас возьму себя в руки.

И женщина действительно сумела успокоиться через несколько минут. Мирослава оценила силу духа своей клиентки и поймала себя на том, что сочувствует не погибшему сыну, а оплакивающей его матери.

«Кажется, я очерствела на своей работе», – подумала она.

Через некоторое время, решив вопросы с гонораром и получив заполненный бланк договора от Мориса, Антонина Ивановна Мерцалова покинула детективное агентство.

* * *

Морис вошел в кабинет Мирославы, занял кресло, в котором совсем недавно сидела клиентка, и спросил:

– Ну что?

– Ничего, – отозвалась Мирослава, – дело как дело. Будем работать.

– Шуре скажете?

– А как же, мы за тесное сотрудничество с правоохранительными органами, – улыбнулась Мирослава. – Мы поможем следствию…

– А следствие поможет нам, – закончил за нее Миндаугас.

– Очень может быть…

– Я подобрал все, что можно было отыскать об обоих семействах – Духаниных и Мерцаловых, – Морис выложил перед ней распечатку, – посмотрите, может, что-то наведет вас на след.

– Ты незаменимый, – Мирослава бросила ему благодарный взгляд, – я пойду в сад и там приступлю к изучению.

– Если я вам пока не нужен, то пойду займусь ужином. Шура приедет или нет?

– Скорее всего, приедет. Но если и нет, то еда не пропадет, уберем в холодильник и доедим завтра.

Он незаметно улыбнулся, ее неприхотливость в еде умиляла Мориса.

…Шура к ужину не подъехал. Позвонил и сказал, что его завалило… работой.

Вечер прошел тихо. О деле больше не обмолвились ни словом. Долго сидели на крыльце и смотрели на сад. Светлый день, укрывшийся в куще еще не распустившегося жасмина, сменил вечер…

Коралловый отблеск закатного солнца медленно заливал небо. Просвечивающаяся кое-где зелень дрожала прохладными брызгами зеркал и впитывалась более яркими красками, как впитывается живительная влага.

* * *

На следующий день Мирослава приступила к работе с утра пораньше. Первым делом она решила начать с друзей Мерцалова-младшего, оставив девичий список на потом.

Благо в списке друзей значились всего двое – Сергей Лобецкий и Гарик Ивашов.

Лобецкий был заведующим в магазине по продаже шуб «Золотое руно», принадлежащем его дяде.

Несмотря на то что Антонина Ивановна дала ей и адрес, и телефон Лобецкого, Мирослава решила подъехать в магазин, не предупреждая о своем визите.

Едва она вошла в зал, как к ней кинулись со всех ног сразу две молодые продавщицы. А ведь Волгина даже не посмотрела в сторону рядов с шубами, она не любила их с детства, и все равно с двух сторон защебетали девушки:

– Какую шубу вы желаете? Вот здесь у нас норка, есть ваш размер, там лиса, шиншилла, мутон…

– Стоп! – перебила Мирослава. – Мне нужен Сергей Игнатьевич Лобецкий и желательно не в виде шубы, а в натуральном обличье.

Девушки невольно хихикнули и указали на кабинет заведующего, даже не поинтересовавшись, кто она и зачем ей нужен их начальник.

Волгина двинулась в указанном направлении, миновала небольшой коридорчик и попала в закуток, в котором имелись две двери. На одной было написано «Бухгалтерия», а на второй – «Заведующий».

«Видимо, дядя Лобецкого был человеком старой закалки и шикарно обустроил только парадный вход, то есть сам демонстрационный зал с меховым товаром», – подумала Мирослава.

Она постучала в дверь и вошла. За компьютером сидел довольно симпатичный блондин и не сводил глаз с экрана. Он даже не обратил внимания на появившуюся в его кабинете посетительницу. Мирослава обошла стол и увидела, чем занят хозяин кабинета – в данный момент он преследовал какого-то монстра.

– Играем? – поинтересовалась Мирослава прямо над ухом парня.

– А?! – очнулся он и подпрыгнул на стуле.

Мирослава выключила компьютер.

– Что вы себе позволяете?! – возмутился он, скорчив обиженную физиономию.

– Вас дядя сюда назначил работать, за бизнесом приглядывать, прибыль увеличивать или в игры играть? – спросила она насмешливо хозяина кабинета.

– Вы кто вообще?! – вытаращил он на нее водянисто-серые глаза. – Как вы сюда попали?

– Отвечаю на ваши вопросы в порядке очередности: я детектив, – она сунула ему под нос удостоверение и тут же его захлопнула, – а вошла я сюда ножками вон через ту дверь.

– Так вы из полиции? – выдохнул он судорожно.

Мирослава не стала его разубеждать.

– И чего вам от меня надо? – нахмурился он.

– Вы в курсе, что погиб ваш друг Анатолий Мерцалов?

– В курсе. Но он же из машины вывалился?

– Возможно.

– И чего тут расследовать – либо пьяный был, либо с молодухой своей поцапался.

– Мерцалов часто злоупотреблял спиртным?

– Не знаю, что вы считаете злоупотреблением, пил, как и все.

– И за руль пьяный садился?

– А с кем такого не бывало?

– Но на этот раз за рулем сидел не он.

– Вот как, не знал. А кто, Тонька?

Мирослава пожала плечами.

– Я как чувствовал! – хлопнул ладонью по столу Лобецкий.

– Что чувствовали?

– Что женитьба Тольку до хорошего не доведет!

– Вот как?

– А то! Жил человек в свое удовольствие, так нет, стреножили.

– Кто же это его стреножил?

– Да старик его, кто же еще. Хотел, чтобы Толик остепенился, и грозил лишением наследства.

– Тяжелый случай.

– А я что говорю?! – вдохновился Лобецкий. – Не каждый человек создан для семейной жизни.

– Значит, Анатолий не был создан для нее?

– А я вам о чем уже битый час толкую?!

– Положим, мы беседуем всего несколько минут.

Лобецкий нетерпеливо отмахнулся:

– Я же в переносном смысле! Понимать надо!

– Понимаю. Значит, Мерцалов-младший жениться на Антонине Духаниной не хотел?

– Не могу сказать, чтобы он особо упирался. Тонька ему нравилась. А главное – подходила.

– В каком смысле подходила? – уточнила Мирослава.

– Если вы намекаете на физиологию, – хихикнул Лобецкий, – то разочарую вас, не знаю, как у них дело происходило в постели. Подходила она ему по капиталам. Вы знаете, кто ее папаша?

– В общем, да.

– То-то же.

– Значит, женился ваш друг все-таки по доброй воле, а не под дулом пистолета.

– Можно сказать и так, – вздохнул Лобецкий. – Толик все обдумал и решил, что дело это выгодное, в смысле его женитьба. А в удовольствии себе отказывать он не собирался.

– Сохранил прежние сердечные привязанности?

– Ой, ради бога, я вас умоляю, какие такие сердечные привязанности? – рассмеялся парень.

– То есть он перед свадьбой расстался со всеми своими прежними пассиями?

– Расстался, – легко подтвердил Сергей. – Толику неприятности не нужны были.

– Какие неприятности?

– После того как он начал ухаживать за Тонькой, ее отец взял под контроль личную, так сказать, жизнь Толика и предупредил его, чтобы он на стороне ни-ни. Чтобы Тонькины нервные клетки, не дай бог, не пострадали.

– Но вы сказали, что Анатолий не собирался лишать себя удовольствия.

– Конечно, не собирался, – согласился Лобецкий, – но не сразу после свадьбы. Прошло бы какое-то время, Духанин успокоился и оттащил бы своих ищеек от зятя.

– Вы уверены, что Духанин вел слежку за зятем?

– Ну, слежка – это, пожалуй, громко сказано. Просто отслеживал Толины контакты, контролировал, так сказать.

– Вы не знаете, Антонина Духанина – ревнивая девушка?

Сергей задумался, потом покачал головой:

– Нет, ничего такого я за ней не замечал.

– Но вы намекнули, что причиной гибели Анатолия могла стать супружеская ссора.

– Да ничего я не намекал! – возмутился Лобецкий. – Просто в газетных заметках фигурировала какая-то сковорода, вот у меня с языка и сорвалось.

– Язык, как говорится, без костей, – констатировала Мирослава.

– Вот-вот! Люблю понимающих детективов, – усмехнулся Лобецкий и добавил: – Особенно женского пола.

Но взгляд, которым его одарила Мирослава, мгновенно сбил с него показное ухарство.

– Ладно, ладно, чего там, – пробурчал он себе под нос.

– Давайте уточним, господин Лобецкий, вы допускаете, что молодые могли поссориться и Анатолий, хлопнув дверью, отправился на ночь глядя искать более отзывчивую женскую душу?

– Нет, – помотал головой Лобецкий, – не допускаю. Толик не дурак сразу после свадьбы портить отношения с тестем. Ведь он надеялся со временем прибрать к рукам и его бизнес.

– А это было возможно?

– Вполне, иначе зачем Толику жениться на Тоньке?!

– Мало ли…

– Мало ли, – передразнил Лобецкий сердито, – он и женился потому, что у Духаниных одна дочь. Родит Тонька детей, и все им отойдет. Это в перспективе. А пока они маленькие, рулить будет Толик.

– Рулил бы, – тут же поправился Сергей и тут же закручинился: – Жалко парня, и все эта чертова женитьба.

– Может быть, женитьба все-таки ни при чем? – наугад спросила Мирослава.

– Может, и ни при чем, – легко согласился Лобецкий.

– А могли Мерцалову-старшему таким образом отомстить конкуренты?

– Могли, конечно. Ему, кстати, грозили смертоубийством.

– Кто?

– Ой, не помню, как его зовут, кавказец какой-то. Он бизнес свой маленький наладил, а Мерцалов, акула ненасытная, проглотил его и не подавился.

– А не было ли среди девушек Мерцалова-младшего тех, с кем он расстался со скандалом?

– Ой. Да сколько угодно, – засмеялся Сергей, – он менял их как перчатки, они ж пачками на него висли.

– На вас, наверное, тоже девушки виснут гроздями? – спросила Мирослава.

– Увы, увы, – ответил Лобецкий.

– Отчего же?

– Во-первых, я не так хорош, как был Толик внешне, и куража у меня нет. А главное, таких денег, как у него были.

– Разве ваш отец не обеспечивает вас?

– Скажете тоже, отец, – усмехнулся Лобецкий и спросил: – Видали напротив моего кабинета бухгалтерию?

– Да.

– Так вот, там сидит мой отец. «Бухгалтер, милый мой бухгалтер», – дурашливо напел он. И добавил уже серьезно: – Деньги только у дяди. А он ими не раскидывается. И здесь я сижу только благодаря тому, что у дяди нет наследников. Так что мне можно надеяться, что когда-нибудь… – проговорил он многозначительно.

– В таком случае, – улыбнулась Мирослава, – вам нужно на работе не в игры играть, а работать. Иначе может найтись у вашего дяди и более трудолюбивый родственник.

– Да уж, – вздохнул Лобецкий, – но если бы вы знали, как я ненавижу эти шубы!

– Найдите себе другое занятие.

– А наследство?! – изумился Сергей.

Мирослава пожала плечами.

– Вам легко говорить, – обиделся он.

– Сергей, а вы знали всех девушек своего друга?

– Всех не всех, но многих. Мне одна из них даже нравилась.

– Кто же, если не секрет?

– Светка Трегубова.

Мирослава быстро сообразила, что этой девушки нет в ее списке.

– Почему же вы не отбили ее у своего друга? – невинно поинтересовалась она.

– Как же, отобьешь у него. К тому же эта дурочка влюбилась в него по-настоящему. Просто места себе не находила.

– А он оставил ее так же, как и других?

– Гораздо быстрее. Светка была совсем не в его вкусе.

– Почему?

– Потому, что она не певица, не актриса, не модель, не стриптизерша. Толику нравились такие вот творческие личности. – Сергей горько усмехнулся.

– А чем занимается Света?

– Музыку в школе преподает, с малышней возится.

– Как же они познакомились?

– Она стояла на остановке, он ехал мимо и нечаянно окатил ее водой из лужи. Не знаю, что заставило его затормозить, но он остановился, подвез ее домой. Так у них все завертелось, а через месяц и завершилось.

– Вроде бы преподавание музыки – это творческий процесс.

– Может, и творческий, но она для него слишком проста…

– А для вас?

– А для меня в самый раз, – ответил он вызывающе.

– Так теперь ее сердце свободно. Дерзайте.

– Может, и дерзну, но позже. Надо дать девушке время успокоиться, чтобы все это устаканилось.

– Мне нужен адрес Светланы Трегубовой.

– А если я его вам не дам? – спросил он с вызовом.

– То я его все равно узнаю. А у вас могут возникнуть неприятности с полицией.

– Черт! Хорошо. – Он назвал адрес девушки и добавил: – Только учтите, она ни в чем не виновата.

Следующим Мирослава навестила Гарика Ивашова. Временно безработного… Гарик считал себя гениальным и, естественно, непризнанным художником.

Родители давно махнули на него рукой и возложили все надежды на младшую сестру Гарика Капитолину Ивашову, которая и занималась бизнесом вместе с родителями.

А Гарик находился то в депрессии, то в загуле, то в творческом поиске. В настоящее время он только что вышел из загула и приподнял ногу, чтобы поставить ее на первую ступень творческого поиска. Он даже начал натягивать холст на подрамник, как звонок в дверь прервал его занятие.

– Ну кто там еще, – ворчал он, открывая дверь.

Увидев на пороге высокую русоволосую девушку, он почесал пятерней в затылке и сказал:

– Привет.

– Привет, – отозвалась Мирослава.

– А вы кто?

– Детектив Мирослава Волгина. – Она развернула перед ним удостоверение.

Но Гарик не стал вникать в тонкости написанного там, вместо этого он проворчал:

– И чего полиции от меня понадобилось?

– Ну…

– Если я чего-то разбил в ресторане, я оплачу, – быстро сказал он, – а если вы будете утверждать, что я кого-то покалечил, то не поверю.

– Почему? – Мирославе удалось скрыть улыбку.

– Потому что я не буйный. Я вообще интеллигент, даже не знаю в каком поколении. Мой дед был врачом, прадед учителем, прапрадед священником…

– Но ваш отец, – прервала его Мирослава.

– Отец торговец, – вздохнул Гарик, – но сейчас вся страна торгует.

– Предположим, не вся. Впрочем, это неважно. Можно мне войти или будем разговаривать на пороге?

– Ой, блин, вы меня заговорили, и я забыл о приличиях, проходите, конечно.

Мирослава прошла вслед за хозяином в квартиру, длинный коридор привел их в студию, которая служила Гарику и кухней, и спальней, и гостиной, и мастерской.

– Нравится? – с гордостью спросил Ивашов.

Мирослава любила, когда каждая комната имела свое собственное предназначение, но огорчать хозяина ей не хотелось, поэтому она ответила уклончиво:

– Довольно мило.

– Вот! – обрадовался Гарик. – Садитесь на диван, сейчас я притащу чай и съестное.

– Спасибо, я не голодна.

– Все равно не отвертитесь от русского гостеприимства.

– Ладно, несите, – махнула рукой Мирослава.