Глава 2

– Ты действительно считаешь, что это платье подойдет? – недовольно изогнула бровь мадам Рамона, окидывая меня пронзительным взглядом.

– А что не так? – огрызнулась я, посмотрев в зеркало на нежно-голубое платье, которое окутывало мой стан.

Мадам Рамона сбила пепел на пол и, протяжно выдохнув, подошла ко мне, швырнув при этом мундштук на стол так, что от сигареты полетели искры. Встав позади меня, она вытащила одну из шпилек в моих волосах и перебросила небрежно прядь мне на плечо.

– Локон длинных волос, лежащий у женщины на груди, делает особы акцент на ней. Только в этом платье и груди-то не видно. Одень то, красное, которое тебе вчера привезли, – проговорила она. – Этот наряд хорош для тех случаев, когда тебе нужно показать свою кротость и невинность, но никак не подходит для того места, в которое мы идем.

– Я вообще не понимаю, зачем нам туда идти, – сухо бросила я в ответ, заходя за ширму и стаскивая с себя платье. – Этот клуб знают все в столице. Порядочные леди туда не ходят.

– Кто такое сказал? – усмехнулась мадам Рамона, протягивая мне кроваво-красное платье с откровенным вырезом декольте.

– Китти, – ответила я, натягивая наряд и поправляя юбки. – Ее вы почему-то экзаменовали не в практически борделе, – скривила я губы в недовольной улыбке. – Ее повели в оперу и на утро благополучно объявили, что она принята в лазутчицы. Даже Эзру вы просто вывели на прогулку в парк и попросили стащить часы у одного из прогуливающихся джентльменов. Я молчу вообще о Джос, которой вы даже никакого задания не давали, просто отдав приказ зачислить ее в группу тех, кого забросят в Либерон. Почему меня ведете в это злачное заведение? – едва сдерживая негодование, я вышла из-за ширмы и встала перед мадам Рамоной.

– Вот так лучше, – усмехнулась та, проигнорировав мой вопрос.

Пока она помогала мне зашнуровать корсет, я пыталась понять, что у нее на уме, поскольку эта женщина всегда была для меня загадкой и меня до ужаса выводила из себя ее эта черта порой не давать ответы на вопросы.

– Вот теперь ты готова, – проговорила она и отошла в сторону, дав мне посмотреть в зеркало. – Черный подчеркивает твою тонкую талию, – она провела ладонью по черному контрастному поясу, который завязывался сзади в огромный бант. – Красный выгодно оттеняет белоснежную кожу и хорошо подходит твоим темно-русым волосам. Ну а к оливково-серым глазам подойдет вот это, – она взяла со стола футляр, достала оттуда серебряное ожерелье и надела его мне на шею, предварительно сняв с меня тот злосчастный амулет, который был призван стоять на страже моей жизни и смерти.

– Вы не ответили, – уже более настойчиво проговорила я, все еще пытаясь выудить из этой непредсказуемой женщины хоть тень намека на то, зачем мы идем в закрытый клуб, в котором собирались сливки общества приближенных к королю развращенных представителей власть имущих.

– Все позже, – проговорила мадам Рамона, кивнув мне на дверь. – А сейчас пойдем.

Напряженно выдохнув, я направилась следом за ней. Идя по коридору нашего большого особняка, находящегося далеко за пределами столицы, я то и дело ловила на себе колкие взгляды подопечных, осваивающих непростое ремесло лазутчиков нашего государства. Нашу четверку почему-то недолюбливали здесь и меня это порядком раздражало, поскольку причины для такого пренебрежительного отношения не было. Хотя…у нас было самое высокое жалование из всех выплачиваемых здесь, а деньги, как говорится, всегда были камнем преткновения в любых ситуациях, а уж в такое тяжелое время так и подавно.

Когда спустя пару минут быстрый экипаж стрелой полетел в сторону ночной столицы, я поежилась. Очень не хотелось идти в тот оплот праздного времяпрепровождения, куда меня тащила мадам Рамона. Клуб приближенных ко двору его величества был местом отдыха от дома и семьи, как рассказывала всезнающая Эзра, которая в свое время провела не одну ночь там в компании своего любовника-аристократа. Приходить туда можно было исключительно по приглашению кого-то, кто состоял в членстве, простых же зевак не пускали и на порог этого загадочного заведения, территорию которого по ночам освещали несколько десятков факелов. Огонь – стихия правящей династии короля, поэтому везде, куда мог приехать венценосец, зажигали факелы, как знак уважения к его силам.

Едва только экипаж притормозил, я нехотя вышла из него, приняв помощь подбежавшего ко мне мальчишки-лакея. Окинув взглядом озаряемый пламенем высокий особняк, я с опаской посмотрела на мадам Рамону.

– С тобой ничего плохого здесь не случится, – усмехнулась она, направляясь к ступеням, ведущим в здание.

– Смотря что в вашем понятии означает «плохое», – натянуто ответила я и пошла за ней следом.

Красная обивка стен, черный мраморный пол, зашторенные тяжелыми бархатными шторами высокие окна и запах каких-то пряных трав, которые явно курили присутствующие здесь гости – таким мимолетным видением встретил нас огромный холл.

– Мадам Рамона, – склонился едва ли не в три погибели подбежавший к нам дворецкий. – Мы вас давно не видели здесь. Очень рад, что вы решили вновь посетить наше прекрасное заведение. Ваш столик как обычно у окна.

– Спасибо, Листер, – мягко ответила мадам Рамона, скидывая ему на руки свой плащ и направляясь к дверям, за которыми и происходило все самое интересное.

Ступая следом за грациозной фигуркой наставницы, я едва могла унять дрожь в теле, прекрасно зная, что Рамона экзаменует меня в данный момент и от того, насколько хорошо я сдам экзамен, будет зависеть, будет ли у меня работа в рядах лазутчиков или нет. А будет работа, будет и денежное содержание моей матери и младших братьев, поэтому провалить испытание я не могла себе позволить.

Словно опутанная по рукам и ногам цепями понимания того, что от ближайшей пары часов зависит все в моей жизни, я пыталась держать себя так, как и учила меня Рамона – легкая, грациозная походка, небрежный взмах веера, ироничная улыбка на губах…вот только взгляд, даже не видя себя, я прекрасно знала, что в моих глазах горит ужас от непонимания того, что будет дальше. А дальше могло быть что угодно, ведь, судя по слухам, витавшим в нашей школе лазутчиков, Рамона могла приказать сделать на экзамене что угодно, даже заставить убить кого-то. Хотя, нас к такому не готовили, поэтому я молила высшие силы, чтобы приказ Рамоны носил менее кровожадный характер.

Едва только мы переступили порог огромного зала развлечений, как я настороженно окинула взглядом царившую атмосферу, пропитанную ненавязчивой веселой музыкой, издаваемой отполированным роялем, стоявшим у дальнего угла огромного помещения. Около десятка больших круглых столов, за которыми сидели смеющиеся и болтающие мужчины и женщины, разодетые в пух и прах, как сказала бы моя мама, пара карточных столов, со стороны которых периодически доносилась едва слышимая ругань проигравших, небольшая сцена, на которой стояла голосистая певичка в вычурном синем платье, которое едва прикрывало ее женские прелести, снующие туда-сюда слуги с подносами, уставленными яствами, и холеный лоск присутствующих, все это создавало приторно-сладкую картину, которая подняла во мне вону протеста. Война, голод, где-то там бродит смерть, забирая сотнями жизни тех, кто пытался защитить наши земли от порабощения, а здесь…звон бокалов и пьяные мужские взгляды, утопающие в женских декольте.

– Марлин, улыбнись, – прощебетала недовольным шепотом мадам Рамона, усаживаясь за столик. – Умение держать маску – одно из твоих главных орудий.

– Мне незачем держать маску там, где как раз маски всех и сорваны, – хмыкнула я, кивнув на одного из чопорных советников, который часто выступал на главной площади, призывая не падать духом отправляющихся на поле боя солдат. – Я всегда думала, что он отменный муж, – недовольно скользнула взглядом по мужчине, который склонился к шее какой-то рыжеволосой хохочущей дамы и покрыл ее поцелуями.

Мадам Рамона изогнула бровь, проследив за моим взглядом, затем пожала плечами и проговорила:

– Очень редко кто соответствует своему образу в обществе той потаенной сущности, которая в нем дремлет. Не бери в голову. Он может и правда прекрасный семьянин. Здесь он просто отдыхает.

– Ну да, – хмыкнула я, отвернувшись от неприятной картины. – Ну так что мне нужно будет сделать, дабы вы сочли меня достойной стать вашей зверушкой на побегушках? – строго спросила я, наблюдая за своей наставницей, которая взяла в руки бокал и пригубила пару глотков вина.

Мадам Рамона словно не услышала меня, продолжая разглядывать происходящее в зале. Пока она докуривала свою неизменную сигарету и допивала вино, я терпеливо ждала, когда же она сочтет нужным ответить на мой вопрос. Но она словно подогревала то мое переживание внутри, которое с каждой секундой ее молчания становилось подобно разрушающей лавине. Когда моя рука потянулась за сигаретой, лежащей на столике в серебряной коробочке, мадам Рамона треснула меня по руке мундштуком и проговорила строго:

– Слишком нервничаешь и выдаешь это тем, что берешься за сигарету. Сколько раз тебе говорила, что нужно уметь ждать!

– Простите, – отдернув руку нахмурилась я. – Вы знаете, как для меня важно то, пройду я это испытание или нет. А вы даже ничего не говорите!

– А для меня важно то, насколько ты усвоила то, чему я тебя учила, – ястребиный взгляд словно прошил меня насквозь. – Мое дело испытывать своих воспитанниц не только для того, чтобы понять, способны ли они исполнить то, на что их посылают, а еще и для того, чтобы понимать, не загублю ли я очередную душу, которая совсем не была готова к тем условиям, в которые ее зашвырнут.

– Я думала…

– Что? – одернула меня враз Рамона. – Что я бездушная тварь, готовящая идеальных солдат и не более того? Нет, моя дорогая, каждая ваша жизнь для меня дорога. Каждая. Мне никогда в подопечные не давали сильфид, и я не в восторге от того, что столь ранимые создания вынуждены будут участвовать в том, что им не под силу. Но меня в этот раз не спрашивают.

– Почему не под силу? – осторожно спросила я. – Вы ведь одобрили троих остальных.

Рамона зыркнула на меня испытывающим взглядом, затем проговорила тихо:

– Мне выбора не дали, Марлин. Поэтому я толком и не экзаменовала твоих подруг.

– Но если мы столь никчемны, как вы говорите, то зачем тогда вы выбрали именно нас? – спросила я.

– Дело в тебе, – помолчав сказала она. – Точнее в твоем прошлом. Девочки будут так, поддержкой твоей на всякий случай и не более того.

Услышав это, я изумленно уставилась на нее.

– И что такого в моем прошлом? – настороженно спросила я.

– А вот и та, кого мы ждем, – не ответив на мой вопрос, Рамона повернула голову в сторону входной двери в зал.