11. Борьба не только внешняя, но и внутренняя

В конце ноября 1943 года в Турине подпольные комитеты под руководством коммунистов бросили в народ лозунг о всеобщей забастовке и сумели поднять около пятидесяти тысяч рабочих заводов «ФИАТ».

Итальянский промышленный гигант встал. Фронт перестал получать необходимые боеприпасы. Десятки тысяч рабочих, требующих улучшения условий труда, – то есть требующих невозможного, учитывая бедственное военное положение, – вышли на улицы. Ситуация накалялась с каждым днем: в любой момент все могло пойти прахом.

– Да, Аугусто, – глядя из окна просторных апартаментов на центральную городскую площадь, сказал председатель союза промышленников Пьемонте, – не ожидал я таких масштабных последствий твоей деятельности за столь короткое время.

– Я всегда стремлюсь к продуктивности, синьор, – отвечал ди Петрис.

– Поехать с коммунистами неизвестно куда и фактически находиться у них в заложниках несколько дней, пока мы не доставили требуемый ими груз в горы. Затем убедить их в необходимости немедленной забастовки в военное время, когда все они понимают, что поставленные условия невыполнимы. И все это за три недели, – седовласый коллега с уважением посмотрел на ди Петриса. – Ты большого риска человек, Аугусто.

– Ну, что вы, синьор, – кротко возразил собеседник, – я всего лишь оппортунист, который увидел возможность, соизмерил ее с текущим риском и решил действовать.

– Мне нравится твое скромное поведение при этом, – одобрил собеседник. – Что теперь предлагаешь делать? – сдвинув седые брови к переносице, спросил он.

– Думаю, нам надо поддерживать связь с англо-американцами, чтобы они знали, что мы тоже противодействуем Муссолини.

Председатель слегка кивнул головой:

– Это верно. Я уже передал через своих людей в Лондоне, что буржуазия Пьемонте борется с фашистами, как может. Забастовка, устроенная тобой, лучшее тому доказательство. Но в любом случае, если у тебя есть свои каналы, сообщай через них англо-американцам о нашем участии в Сопротивлении.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы сохранить наши производства, – твердо отвечал ди Петрис. – Я – заинтересованное лицо.

В воздухе повисло молчание.

– Что вы скажете, синьор, о переходе Боргезе на сторону немцев? – нарушил его ди Петрис.

Хозяин апартаментов снова нахмурился.

– Боргезе – аристократ и богатый человек, – издалека начал главный представитель буржуазии. – Но в первую очередь он военный, поэтому в своем выборе руководствовался принципами, отличными от наших. Тем не менее, – председатель холодно взглянул на собеседника, – Боргезе – одного с нами поля ягода, и нам следует не забывать об этом. Попомни мои слова, Аугусто, когда немцы будут уходить отсюда, они решат уничтожить все наши заводы. Они не оставят ничего после себя. И Боргезе будет единственным, кто сможет защитить наше с тобой добро. Он – патриот, смелый и умный человек, который понимает, что наша промышленность будет нужна итальянцам после войны. Поэтому я запрещаю любую критику и обсуждение действий принца. Он – один из нас. Воевать на стороне Сопротивления, состоящего из коммунистов, он не может ни при каких обстоятельствах, так как женат на родственнице русского императора, бежавшей из полыхающей красной России. Ты должен понимать, Аугусто, что Боргезе никогда не пойдет на сделку с коммунистами. Они – его кровные враги.

– Я понимаю, синьор, – утвердительно кивнул Аугусто.

Закончив разговор и покинув квартиру, ди Петрис вышел из дома и сел в дожидавшийся у парадного автомобиль. Его мысли были заняты услышанным о Боргезе. Напоминание о том, что Черный Принц женился по собственному выбору, неприятно задело за живое. «У тебя, принц, хватило смелости наплевать даже на разрешение короля на брак, хотя ты всецело зависел от него, так как служил в королевском флоте, – думал Аугусто. – Ты выбрал хоть и аристократку, но бесприданницу, у которой все под чистую отняли большевики, тогда как твоего предложения ждали самые знатные и богатые невесты Европы… А вот у меня не хватило смелости, чтобы встать и сказать, что моя любимая женщина останется со мной, – с горечью подытожил он. – Я побоялся общественного мнения и осуждения… Будь они трижды прокляты!.. Я предал свою любовь, выбрав мешок с деньгами в виде моей жены… Отец, иногда я проклинаю тебя за то, что ты настоял на моем браке… Ты шантажировал меня деньгами, и я поверил, что пропаду без них. Если бы я знал тогда, двадцать лет назад, что смогу заработать свои капиталы без отцовского наследства, то послал бы все к черту… Эх, Боргезе, почему ты не родился раньше, чтобы послужить для меня примером в следовании собственному выбору, – ди Петрис тяжело вздохнул. – Почему я оказался трусом и подлецом…».

Автомобиль плавно плыл по одной из центральных улиц Турина. По тротуару с обеих сторон в направлении главной площади шли толпы рабочих, желающих присоединиться к проходящему там митингу. Искра, зажженная Ди Петрисом около недели назад, быстро вспыхнула и сейчас ярко горела на центральной площади в виде пятидесяти тысяч митингующих работников остановленного завода. Ди Петрис вглядывался в лица идущих. «Может быть, Мария тоже среди них, – не давала ему покоя навязчивая мысль. – Как много воды с тех пор утекло… Нужно разыскать ее!» – решил он.

Тем временем автомобиль подъехал к воротам виллы ди Петриса. Оказавшись дома, он направился в свой кабинет. Расположившись за столом в удобном кресле, Аугусто медленно пил горячий кофе с граппой^[20], ожидая прихода своего помощника. Когда тот вошел, ди Петрис жестом показал, чтобы он присел напротив.

Помощнику было лет шестьдесят, он был невысокий и среднего телосложения. Нынешнюю должность он занимал давно, служил еще ди Петрису-старшему. Его поведение и манера держаться говорили о том, что человек это деликатный и предусмотрительный.

– Марио, – обратился к нему ди Петрис, – ты помнишь ту девушку, которая работала горничной в этом доме двадцать лет назад и с которой несправедливо обошелся мой отец?

– Вы имеете в виду Марию Петруччи, синьор? – вежливо уточнил помощник.

Хозяин дома кивнул головой.

– Ты должен разыскать ее, – продолжил он. – Аккуратно и тихо, без лишнего шума, чтобы ни одна мышь не догадалась. Особенно моя жена и ее приспешники. – Аугусто побарабанил пальцами по столу и добавил: – Задействуй стольких людей, скольких посчитаешь нужным. Найди мне Марию!

– Я понял, синьор, – слегка кивнув головой, ответил Марио.

– И держи меня в курсе поисков.

12. Противостояние усиливается

Новости об антифашистском противостоянии в Пьемонте быстро разлетались по всей Северной Италии. Вдохновленные воздухом борьбы Сопротивления, дувшим с северо-запада, северо-восток и некоторые центральные части страны последовали по его следам. В Вероне в это время начался съезд фашистской партии, на который приехали партийные руководители Венето^[21]. Коммунисты ждали этого мероприятия ничуть ни меньше своих заклятых врагов. Они так же усиленно готовились к его проведению, собирая информацию обо всем и всех, расставляя своих людей на ключевых позициях.

Шел третий день регионального съезда Национальной фашистской партии. Ее руководители и рядовые функционеры каждый день проводили на заседаниях в главном дворце Вероны. Поначалу большинство участников съезда вело себя настороженно: все слышали последние новости из Пьемонте. Призрак красной революции воскрес из конца десятых – начала двадцатых годов и обрел реальные очертания. Но прошел первый день партийных будней, затем второй. Ничего из ряда вон выходящего не случилось. Все шло более или менее по плану, поэтому первоначальное напряжение стало спадать. Партийцы вновь почувствовали себя в своей тарелке.

Подходило время обеденного перерыва. Делегаты медленно спускались вниз по широкой мраморной лестнице, чтобы подкрепиться. Для этой цели был отведен банкетный зал, уже подготовленный к обслуживанию гостей. В центре зала стояли два сдвинутых стола, предназначенных для руководителей партии. Возле них дежурили шесть официантов, помогающих гостям занять свои места и принимающих их заказы. К услугам остальных партийцев был буфет с холодными и горячими блюдами, расположенный по периметру зала.

Вокруг центрального стола крутились официанты, вдоль стен возле столов терпеливо стояли в очереди рядовые члены партии, кладя на тарелки аппетитно пахнущую еду. Трапеза началась. Большинство ее участников сосредоточилось на еде, хотя некоторые умудрялись продолжать разговоры, незаконченные в кулуарах съезда. Когда все наелись и осталось только ожидать кофе с десертом, словоохотливость опять вернулась, гости расслабились, стали больше шутить и смеяться.

Официанты, обслуживающие местных партийных бонз, подошли к большому центральному столу, за которым те сидели, неся подносы с десертами. Один из официантов катил перед собой маленькие столик с большой кофеваркой, останавливаясь возле каждого клиента и наливая ему свежесваренный кофе. Горьковатый запах дымящегося напитка витал в воздухе. Закончив разлив кофе, официант по-хозяйски окинул взглядом стол: все двадцать человек ели сладкое, не обращая на него никакого внимания. В мгновение ока официант-кофейщик выхватил автомат, надежно припрятанный под полотенцем на нижней полке столика, снял его с предохранителя и начал поливать свинцовым дождем сидящих.

Остальные участники обеда сначала не поняли, что происходит, но быстро осознав критичность момента, те, которые имели при себе оружие, достали его и начали до отказа нажимать на курки своих пистолетов. На выстрелы автомата сбежалась охрана, дежурящая на входе и возле здания, и присоединилась к стреляющим. Полное пуль тело начавшего стрельбу официанта распласталось на полу рядом со столом, за которым вечным сном почили обслуживаемые им двадцать фашистских руководителей Венето. Волна Сопротивления, поднятая в Турине, срезонировала в Вероне и затем продолжила набирать силу по всей Северной Италии.

* * *

Боргезе, глядя на неуклонно растущее и мужающее Сопротивление, направился в Милан, где собрал лучшие подразделения батальона «Сан Марко», чтобы наконец развернуть войну против партизан.

– Мы выдвигаемся в Венето для подавления коммунистического террора, – сделал заявление Боргезе, обращаясь к солдатам «Сан Марко». – Партизаны-коммунисты начали беспощадную войну против нас. Никто, включая немцев, не дает им достаточный отпор. Наша задача – остановить «красную чуму», которая именует себя Сопротивлением.

Несколько подразделений батальона «Сан Марко» во главе со своим команданте покинули Милан. Машины, везущие солдат, медленно, но верно пересекали долину По, приближаясь к Вероне. К утру они достигли пункта назначения. При въезде в город колонна Боргезе была остановлена немецким патрулем. Предъявив документы, Боргезе молча ждал разрешения на проезд.

– У нас приказ, господин Боргезе, остановить вас и ваших людей до приезда офицера СС из штаба генерала Вольфа^[22], – виновато глядя на Боргезе, сказал патрульный немец, возвращая его документы. – Пожалуйста, расположите ваши машины как можно ближе к правому краю дороги.

Боргезе отдал приказ всему транспорту прижаться к обочине. «Что это может означать? – недовольно подумал он. – Зачем мне дома чье-то разрешение, чтобы проехать из одного города в другой? Что, черт возьми, происходит?!»

Вскоре к контрольно-пропускному пункту со стороны города подъехал черный автомобиль, из которого вышел обер-лейтенант СС. Уточнив у патрульного, в какой машине находится командир батальона, он направился к грузовику Боргезе. Принц спокойно смотрел через открытое окно машины на приближающегося немца.

– Командующий Боргезе! – приложив руку к голове отрапортовал обер-лейтенант. – Командующий войск СС в Италии генерал Вольф желает видеть вас. Я доставлю вас в его штаб. Прошу следовать за мной.

Перед тем как открыть дверь кабины грузовика, Боргезе отдал приказ офицеру рядом: