Мозг, придавленный этими картинами, до конца не сумевший их понять, отключился, и женщина, сидя в кресле, заснула.

Ранним утром открыла глаза почувствовав, как кто-то шепчет и тихо теребит за плечо.

– Любовь Дмитриевна, Любовь Дмитриевна! Вам плохо?!

Пришедшая домработница удивлённо, с беспокойством в глазах, склонилась над ней. Никогда не видела свою хозяйку такой.

Женщина разлепила сонные веки, с усилием разогнула замлевшее тело.

– Всё хорошо… Устала вчера… Ниночка, сделайте крепкий кофе.

Встала, направилась к себе, решив принять контрастный душ. В голове уже начался выстраиваться обычный план действий на день, мимоходом вспомнился вчерашний вечер с его непонятностями. Сейчас при свете солнца впечатление от увиденного размылось, сгладилось.

«Всё-таки это был коньяк, надо с ним завязывать», – подвела итог вечернему недомоганию и отмахнулась от дальнейших разборок по этому поводу.

Спустя почти месяц поняла, что отмахнуться от видений, мыслей и ощущений того достопамятного вечера не удалось. Что-то незнакомое, надо даже сказать не присущее её натуре, поселилось в ней; это что-то нельзя было охарактеризовать доступными терминами, нельзя было чётко обозначить. Но ясно было одно – нужно с этим чем-то что-то делать!

Однажды вернувшись вечером домой, решила всё обдумать и принять меры. Переоделась в домашнюю одежду, спустилась в столовую, прихватила со стола ярко-бордовое яблоко и, на ходу жуя, вышла в небольшой сад.

Побрела по ухоженной тропинке, попутно осматривая состояние своих зелёных владений: после долгой зимы нужно было многое поправить. Дошла до садовой скамьи, в уме составляя перечень заданий садовнику, присела на краешек. Сама себя резко остановила:

«Да не о том думаю! Сад – садовнику. Тут со своей головой надо разобраться!»

Осмысливать принялась по пунктам – так и привычней, и легче.

Во-первых, и главных: ситуация на работе. Сама внутренне усмехнулась, – ведь раньше и не думала, что свои действия и решения будет анализировать. Сейчас приходилось. Привычная деловая обстановка нарушилась, и это нарушение она связала со своими реакциями. Ведь как было: она вела свой бизнес, чётко и уверенно отдавала распоряжения, принимала решения. И всё было понятно: если в результате бизнес прирастал, то это благодаря правильному руководству, то есть ей; случались провальные сделки – подкачал коллектив исполнителей. Всё стояло на своих местах.

Последний же месяц выбивался своими событиями из привычной колеи трудовой жизни. Взять хотя бы ситуацию с крупным контрактом, который она так и не подписала, хотя времени и сил было потрачено немало. Вспомнилось лицо так и не состоявшегося бизнес-партнёра, когда на решающей встрече она объявила достаточно невнятно и сумбурно, что есть немало причин, не позволяющих им достичь соглашения. Лицо выражало крайнее недоумение и удивление, в нём явственно читалось: «Вы что, с ума сошли, какие причины?!». Закончить эту тягостную встречу поручила своим заместителям, сама, ретировавшись в свой кабинет, шагая из угла в угол раздраженно отвечала в пустоту:

«Да нет причин, нет! Просто мне что-то не нравится, что-то не так, и вы мне не нравитесь!» Ведя этот мысленный монолог, прекрасно понимала, что такие основания по меньшей мере глупы, что она выставила себя не в лучшем свете, и всяким излишним эмоциям и ощущениям не место в деловом мире.

Понимать-то понимала, но никуда не могла деть эти свои внутренние ощущения, чувствования. И самой не нужны, и деть некуда…

На этой же волне запорола ещё два, правда, менее привлекательных, контракта. Размышляла, выверяла цифры, выслушивала мнения. Казалось, всё складывалось очень даже ничего, но она так и не приняла нужного решения.

Во-вторых, и тоже главных: отношения с коллективом. Сказать, что на видимом фоне что-то изменилось, наверно, нельзя было. Это были те же люди, со многими она давно сотрудничала, всех принимала вполне ровно. Но всё чаще на планёрках, встречах, обсуждениях, присматриваясь к своим сотрудникам, у неё рождалось чувство, что почти половина из них – это тянущий вниз балласт, ненужный и бесполезный груз, погружённый на её деловой корабль. Тут были и чьи-то ставленники, протеже, и чьи-то родственники, и те, о ком говорят: «нужные люди». Объединяло и роднило всех одно – отсутствие стремления и сообразительности. Признаться, это видение не прибавляло ей сил и уверенности.

Подбираясь к третьему пункту своего анализа, женщина тяжело вздохнула. Она давно уже определила свои жизненные приоритеты, главным считала своё дело, карьеру. Честно для себя признала, что семья, – это нужное дело, нужное, прежде всего, в социальном плане. Исходя из этой необходимости вышла второй раз замуж, попутно обозначив дочери нового отца. Внешне всё выглядело вполне пристойно – дочь, супруг, стандартная семья. Внутри отношения складывались по-разному, для себя она их определяла как «терпимые». Сейчас ясно понимала, что долго держащийся на внутренней пустоте фасад семейного здания трещит по всем швам, готовый вот-вот развалиться. И с этим надо было что-то делать!

«Так… что мы имеем? – подводя итог рассуждала женщина. – Полный бардак по всем направлениям… В чём причина?»

Сама себе с большой неохотой призналась:

«Во мне! Что-то случилось с головой, она перестала ясно и чётко работать, появляются какие-то мысли, даже видения, и от всего этого нужно избавляться!»

Продрогнув от долгого сидения, резко встала со скамьи и, вышагивая вдоль по садовой тропинке, в уме прикидывала способы излечения.

Первой мыслью было обратиться к официальной медицине. Ведь если проблемы с головой, то нужен психотерапевт. Она уже подыскивала в уме подходящую частную клинику, но, немного подумав, откинула эту идею. Что она скажет врачу? Про мутные картинки, неуверенность и непонятные ощущения? А если ещё информация о таких посещениях просочится (а это было очень вероятно), то предугадать, как она отразиться на её имидже было трудно. Нет, нужно искать что-то нетрадиционное.

Вспомнила про одну свою знакомую тётку – гадалку. Бывала у неё изредка, та раскладывала карты, что-то пророчила, говорила, что умеет проблемы снимать. Прошагав несколько метров, подумав, женщина и этот вариант решительно отмела.

«Нужна бабка, но не эта…»

Сделала несколько кругов по садовым дорожкам, поняла, что решительно промёрзла, направилась к дому. В голове бродили разные идеи, не принося ничего конкретного. Её охватила легкая досада – проделать такую трудную работу, как выяснение себя самой, и не прийти к логическому итогу!

И лишь переступив порог гостиной и бросив взгляд на красивый бронзовый подсвечник, её память помогла найти выход. Подсвечник подарил отец, давно, лет шесть назад, кажется, на день рождения. Тогда, собравшись за столом они говорили о всяком-разном, и он рассказывал о каком-то не очень далёком родственнике, у которого лечил спину. Она мало что помнила об этом празднестве и о разговоре, единственное что сейчас чётко вспомнилось – это восхищённо-приподнятые интонации отца, когда он описывал своё пребывание у этого родственника. Отец редко о ком так отзывался; сказать по правде, восхищаться он мог лишь собой, и, наверное, именно поэтому этот случай осел в её памяти.

Правда, это была не «бабка», о которой думалось, а скорее, «дедка», но это её мало смутило, тем более, что других мыслей пока не родилось.

Поразмыслив, Любовь Дмитриевна решила поговорить с отцом. Взялась за телефонную трубку, но потом решила, что по телефону будет не очень удобно. Лучше при личной встрече порасспросить его между делом, не акцентируя сильно внимания на себе. Тем более, что в предстоящие выходные родители в очередной раз приглашали к себе на семейный ужин.

Она была не в восторге от посиделок, которые мать устраивала по давно установленной схеме, в основном она это делала для отца, который должен был непременно рассказывать о своих былых успехах; отказывалась от них при любой возможности, ссылаясь на большую загруженность делами, но в этот раз даже обрадовалась приглашению. По непонятным для неё самой причинам, внутри поселилась уверенность, что этот лекарь – то, что необходимо. Осталось дождаться выходных.

Всё шло, как всегда. На ужин были приглашены ещё пара отставных пенсионеров, которые служили благодатными слушателями для отца семейства. Выпив пару рюмок, раскрасневшись от спиртного и направленного на него внимания, он вещал одну из своих, уже выученных наизусть домашними, историй своего карьерного успеха, был в приподнятом настроении.

Любовь Дмитриевна прибыла сама, дочь и муж отказались от визита по разным причинам. Мать сначала посетовала на такую недружность, ей всегда хотелось видеть всю семью в сборе, но почти сразу удовлетворилась лицезрением дочери, втайне радуясь, что хоть она пришла.

Очередной рассказ о собственной исключительности и одарённости подходил к концу; понимая, что неизменно возникнет тема здоровья и болезней, Люба решила сама её начать. Дождалась нужной паузы, и пока наливались очередные бокалы, вступила в разговор:

– Пап, ты у нас удивительный человек! Столько прожил, столько сделал! И сделаешь ещё! Давай за тебя, за твоё здоровье!

Все чокнулись, благодушно заулыбались. Гости порадовались за такое внимание со стороны дочери, родитель засиял ещё сильнее.

– Ты береги себя, не переутомляйся. Кстати, как твоя спина? Ты, помнится, лечился у кого-то?

– Ну что спина! Пока всё ладно… – Отец приосанился, приготовился к длинной речи о своём самочувствии. – Болит, конечно же, бывает! Ну а как же без этого… Но, надо сказать, не так, как раньше, не так… В своё время скручивало меня, доложу я вам, до брызг, сверкающих из глаз! Так крутило, что не дай бог! Через кучу врачей прошел, процедур разных множество, а всё без толку! Да… Болит и болит, не согнуться, не разогнуться. Мучился почти год, уж не знал, что делать, куда бежать! Сейчас, конечно, намного лучше, намного…

Отец замолчал, потянулся за бокалом с водой, промочил горло.

– Так расскажи нам, как ты восстановился, кто помог? – чуть настойчивее спросила дочь, опасаясь, что разговор может в любой момент перекинуться на любую другую часть тела, тоже нездоровую, но её мало интересующую. – Ты же хорошо помнишь?

– Ох, Люба, конечно же помню! На память грех жаловаться!