– Да кто же спорит? – примирительно проговорил епископ. Вспышка вампира явилась неожиданностью. При взгляде на обнаженные клыки душа ушла в пятки, но Дьёрдь постарался этого не показать. – Однако согласись, интеллект очень помогает в жизни. Расширяет возможности самореализации, улучшает приспособляемость, повышает эффективность ответа на внешние проблемы. Если бы кетреййи жили рядом с нами, наши ученые обязательно попробовали бы. Не исключено, что им удалось бы получить на это финансирование ООН. А разрешения Церкви в современном мире, увы, не принято спрашивать.

Шитанн скрипнул зубами.

– Вы еще слишком молоды, как цивилизация. Готовы делать ошибки и обжигаться – нет чтобы учиться на чужих. Вы так же молоды, как были мы сорок тысяч лет назад, – он отвернулся к аквариуму и преувеличенно внимательно уставился на шнурогрызок, доедающих гайки.

Дьёрдь посмотрел на Аддарекха с нескрываемым интересом. Вырвавшиеся у вампира слова будто приоткрыли дверцу тайны. Видно, что он об этом жалеет и наверняка хотел бы побыть один. Будь это землянин, христианин, епископ изрек бы пару уместных сентенций и оставил чадо переваривать их и приводить в порядок мятущуюся душу. Но с вампиром не обязательно быть профессионалом.

– И что же вы натворили сорок тысяч лет назад? – спросил он вкрадчиво.

– Не твое дело, церковник, – огрызнулся тот.

– Может, и так, – покладисто ответил Дьёрдь, – но мне просто интересно. Ты не находишь, что довольно глупо делать тайну из событий такой седой древности?

– Это для вас – древность, – буркнул вампир. – А для нас – уже не первые тысячелетия письменной истории.

Епископ покачал головой. Большинство цивилизаций Галактики старше земной. Эту истину Церкви было особенно сложно принять. Иные миры рождались и развивались, не замечая юной планеты, а некоторые цивилизации успели погибнуть к тому времени, когда на Земле вершилось творение.

– В истории каждой цивилизации есть строки, за которые ей стыдно, – мрачно промолвил Аддарекх.

– Верно, – кивнул Дьёрдь. – Но тебе-то чего стыдиться? Это ведь теперь не твоя цивилизация. Ты – гражданин Японии. Японцы тоже не такие уж белые и совсем не пушистые, но сорок тысяч лет назад их истории просто не существовало.

Он задвинул стеклянную крышку аквариума. Хрупкое стекло оказалось для шнурогрызок надежнее, чем любой металл: выделяемая ими кислота не может растворить стеклянные стенки. Плавиковая, вспомнил Дьёрдь школьную химию. Плавиковая растворила бы. Гадины вырабатывают другую, азотную.

– Ваши древние ученые сделали именно это? – предположил он. – Залезли в гены кетреййи и переворошили их, чтобы усовершенствовать, – выражение лица вампира подсказало, что он не ошибся. – Забыв, что благими намерениями вымощен путь в ад, – добавил он. – Эксперимент не удался?

Аддарекх молчал долго, прежде чем выдавить:

– Откуда ты узнал, поп?

Дьёрдь пожал плечами.

– Я-то не кетреййи. Умею сопоставлять и делать выводы, читать между строк и слышать меж слов. И я хорошо знаю ученую братию. Они не понимают слова «нельзя» и никогда не могут остановиться. Вкусивший от древа познания, считай, пропал. Но у нас есть сдерживающие факторы – влияние Церкви, влияние иных религий, порой даже более жестко пресекающих посягательства на высший промысел. У шитанн когда-нибудь была религия?

– А я почем знаю? – проворчал Аддарекх. – Религии – удел молодых миров. Мы слишком давно были молодыми, мы об этом ничего не помним.

Ну да, откуда взяться светлой религии у сатанинского семени? Какой бы древней ни была цивилизация, она не забудет об изначальном свете, ханты – живой пример.

– Пусть так, – Дьёрдь решил не обострять. – Скажи, вампир: я прав?

– Не совсем, – глухо ответил он. – Эксперимент удался, – он взглянул на вытянувшееся лицо епископа и невесело хмыкнул: – Если бы ничего не вышло, то и запрещать было бы нечего, как по-твоему?

Когда посол Созвездия вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, король Имит сжал виски ладонями и просидел так некоторое время. А потом распорядился вызвать адмирала Ена Пирана. Этот мерзавец опять задерживался, и на сердце большущими когтями скребли хоффы.

Наконец колыхнулась занавесь на окне, открывая витраж – солнце уже катилось на закат, – и сквозняк, потянувший по ногам, подсказал Имиту: кто-то вошел.

– Ваше величество, – Ен Пиран поклонился, но не слишком низко. Мундир был ему тесноват: адмирал снова начал толстеть.

– Диету соблюдать надо, – раздраженно буркнул Имит.

Если ему придется отдать за этого ублюдка одну из дочерей, пусть он будет хотя бы не жирным! Король жалел дочек и в то же время от души надеялся, что свадьба состоится: он обещал адмиралу девчонку, когда тот приведет Гъде к победе.

– Вы позвали меня, чтобы поговорить о режиме питания? – невозмутимо осведомился Ен Пиран.

Проблема в том, что, жирный или худой, Ен Пиран – вовсе не тот жених, о котором мечтают юные девы.

– У вас кровь на рукаве, – заметил Имит.

Ен Пиран осмотрел свои рукава.

– А-а, ерунда, это не моя. Какой-то погрязший во грехе урод попытался со мной подраться, представляете?

Король Имит представлял. Наверняка несчастный пытался защитить жену, дочку или там племянницу. Интересно, адмирал убил его или только ранил? Хотя нет, неинтересно. Некоторых вещей лучше вообще не знать.

– Так что же вы хотели мне сказать, ваше величество? – Ен Пиран небрежно промокнул кровавое пятно салфеткой.

– Совет координаторов осудил Гъде, – король невольно стиснул зубы. – Фактически нас отдают на расправу Земле и ее приспешникам, и ни один мир за нас не вступится. Хвала высшим силам, что никто не предложил выступить против нас всей Галактикой. У нас есть шанс отбиться. Есть? – он посмотрел на Ена Пирана требовательно и с надеждой.

Адмирал хмыкнул.

– Ну разумеется, есть. Почему нет? Мы будем драться.

– Вы сможете отстоять планету? – тихо спросил он. Или проще не мучиться, а сдать Гъде землянам, перерезать дочкам горла и броситься со скалы.

– Отстоять в лоб? – Ен Пиран поморщился. – Боюсь, что нет. Но мы сумеем сделать так, что Земле станет не до Гъде.

Он даже представлял, как, но не хотел говорить об этом королю Имиту. Что-то подсказывало ему: одобрения он не получит. Но король и не желал знать подробности. Будто понимал, что ничего хорошего не услышит.

– Сделайте это, адмирал, – неважно, что; важен результат. Гъде нужна победа. Пусть даже не в полном смысле слова, без контрибуции и договоров, лишь бы земляне забыли о Гъде хотя бы на несколько лет.

Оно конечно, когда корабль стоит в доках, приятнее жить в гостинице. Приятнее, но отнюдь не выгоднее. Ведь за гостиницу надо платить. А с деньгами у Иоанна Фердинанда было не то чтобы напряженно… напряженно – слишком мягкое слово. Вроде и за рейд получил немало, как старпому причитается, но слишком уж много народу сидит на его шее. И винить некого: сам в эту кабалу влез, никто не заставлял. Не смог пройти мимо. Вот и торчал он на корабле, на бессменной вахте, пока нормальные люди расслаблялись в гостинице или у себя дома.

Деньги таяли со скоростью, поразившей его. С другой стороны, не так уж это удивительно. Одной одежды на трех женщин и трех детей сколько нужно? Хорошо еще, что ему теперь бесплатно полагалась полная экипировка. Кучу денег съело оформление гражданства всей семье – не только пошлина, но и поездка в Ебург, по билету на каждого, исключая младенца, ехавшего у Марии на руках. Не успели вернуться – родила Вероника. Новые хлопоты, новые расходы. И главный вопрос: где жить? Маленьким детям на боевом корабле не место. Да и что это за жизнь – в замкнутом пространстве, без солнца, без ветерка? Если так, лучше было бы их на Мересань оставить.

Пока что он нашел решение только для Теодоры. Девчонка, оказывается, раньше училась в математической школе, вот пусть и продолжает образование. В Ебурге был интернат для одаренных детей. Он уже переговорил с директором, пока они ждали документы от посольства Саудовской Аравии. Так и так, девочка без отца-матери, а он на службе – не соблаговолит ли руководство этого замечательного учебного заведения пойти навстречу пилоту ГС-крейсера? Директор почему-то замялся – наверное, мересанское происхождение пилота его смутило. Потом отбросил колебания и уточнил: только при условии успешной сдачи экзамена по математике. Ну и слава Богу, математика во всех мирах похожа, это не история и не язык. Авось сдаст.

К сожалению, дети для интерната еще малы. Где и на что их содержать – непонятно. Теодоре надо учиться, но он надеялся, что Мария и Вероника найдут себе работу и частично снимут с него бремя материальной ответственности. Однако это случится явно не прямо сейчас. Им бы младенцев дотянуть до того возраста, когда можно будет сдать их под чужой присмотр и выйти хотя бы на неполный рабочий день.

Деньги, деньги… Все упирается в деньги. Хоть бери гитару и иди с шапкой в подземный переход. Вот только он уже знал, что местные стражники – полицейские – относятся к такому способу заработка отрицательно.

Тогда он пошел к Аддарекху, по старой памяти. Он и так должен шитанн немеряно, еще несколько тысяч монет погоды не сделают. Аддарекх тоже находился на крейсере, командуя усиленной охраной на случай нехороших инцидентов, подобных тем, что омрачили прошлую стоянку на Земле.

На полдороге Иоанна Фердинанда перехватил Джинн. Принц уехал, Охотник уехал, лишь недоучившийся курсант слонялся по кораблю, рожая в муках отчет о преддипломной практике.

– Господин старший помощник! – подскочил Джинн. Не так давно этот полуребенок пытался ему хамить, чувствуя, сколь непрочно положение бывшего пленника. Теперь все по-другому. Его, вытащившего «Ийон» из дыры, которая слизнула солнце Мересань и не подавилась, ныне непритворно уважали. – Господин старший помощник, там ваши женщины сейчас подерутся!

– Электрическая сила! – выругался Иоанн Фердинанд. – Что они не поделили, Господи?

– Не знаю, господин старший помощник, – удрученно развел руками курсант. – Они ж по-вашему лаются, не по-хантски. Хорошо еще, гарнитуры не сняли, а то я б не услышал.

Иоанн Фердинанд рванул с ускорением к каютам, занимаемым Марией, Вероникой и Теодорой. Шум был слышен уже на подходе. Он распахнул дверь и рявкнул на распалившихся Теодору и Веронику:

– Молчать! На улицу выгоню, к электрикам!

Утонченная аристократка с синими волосами и выкрашенными синим лаком ногтями, вся из себя такая безукоризненная, и не поверишь, что два дня как из родильного дома. И девочка, едва начавшая превращаться в женщину, с простой прической, ногти обгрызены; щеки серые, живот стянут послеоперационным бандажом – вчера из больницы выписалась. За этими болезными глаз да глаз, поубивают еще друг друга. Обе вмиг замолкли и уставились на него с одинаковым, испуганным выражением.

– Что случилось? – потребовал он ответа.

Теодора шмыгнула носом и констатировала уже известное ему:

– Мы поспорили.

– Господи, о чем?

Вероника запахнула поглубже халат, расшитый птицами и веточками – раньше это был его халат, но пришлось подарить: на беременной ничего не сходилось, а ее собственная одежда, в которой он привел ее на корабль, была такой рваной, что только на выброс.

– Иоанн, я думаю, что именно я должна стать твоей женой перед Богом. Я принадлежу к твоему кругу. У тебя со мной больше общего, чем с любой из этих простушек.

– Я уже не простушка! – запротестовала Теодора. Зарегистрировав брак, Иоанн Фердинанд проследил, чтобы у всех его жен, оставивших мересанские имена в качестве вторых, стоял в документах дворянский префикс. Раз уж он взял их в свою семью, то они теперь аристократки, а не простолюдинки. – Иоанну следует венчаться со мной! Я – самая молодая. Я буду приносить ему радость много-много лет, когда вы обе состаритесь. И я рожу ему детей. Родных, настоящих, а не неизвестно чьих!

– Никаких детей! – в сердцах отрезал он. – Мне еще парочки детей не хватает, чтобы окончательно потерять сон, пытаясь придумать, как их прокормить. Что за дурацкая идея? Ты сама еще ребенок!

– Я женщина! – горячо возразила Теодора. – Я была с мужчинами.

– И они тебя чуть не порвали в хлам, – безжалостно напомнил он. – Станешь женщиной, когда вырастешь. А ты? – он повернулся к Веронике. – Откуда этот нелепый снобизм? У тебя что, есть владения? Может, и дворец?

– У меня был дворец, – она гордо вскинула голову.

– И где он? Хоть процент с того дворца бы, хоть клетушку, за которую не надо было бы вносить арендную плату! – Вероника опустила глаза, и он заключил: – Чтоб я не слышал больше этих счетов, кто благороднее.

Теодора с Вероникой притихли. Нелегко таким разным женщинам притираться между собой, но что делать, он не выбирал, кому протянуть руку.

– А где Мария?

Вероника поджала губы.

– С детьми возится.

– Вот с ней и обвенчаюсь, – решил он.

По совести, так и следует поступить. Теодора и Вероника были его женами лишь по документам. Что взять с девчонки и беременной? Вечера он проводил с Марией. Простая женщина, без дворянского шика и изюминок, но любящая и заботливая. Она никогда не жаловалась и не предъявляла претензий. Ласкала его, говорила теплые слова, рядом с ней он оттаял и вновь почувствовал себя живым после конца света. Она успевала ухаживать за малышом-ползунком, и приглядывать за четырехлетним мальчиком, и учить семилетнюю девчушку читать и писать. Теперь Вероника и своего ребенка на нее повесила. Надо положить этому конец, не отвалятся руки у аристократки собственное дитя перепеленать.

Джеронимо Натта находился на Мересань. Контингент под его руководством поддерживал порядок на пустеющей планете, монахи массово крестили мересанцев, покидающих родину. Йозеф знал об этом из новостей интернета. И все же почему-то удивился, когда в Байк-паркинге его встретил не Натта, а Максимилиансен.

– Будете кофе с коньяком, Гржельчик? – Ларсу хотелось как-то загладить свою вину, сделать для Гржельчика что-нибудь хорошее.

– Спасибо, главнокомандующий, – негромко, но твердо проговорил капитан. – Я сюда не кофе пить пришел.

Гржельчик здорово осунулся с тех пор, как Ларс видел его в последний раз. Полнокровный румянец исчез со щек.

– Что с вами творили эти инквизиторы?

– Я бы попросил вас, главнокомандующий, не произносить это слово столь брезгливо, – а спина все так же не гнется, и в глазах – прежняя сталь. – Они сделали то, что вам не под силу – достаточный повод, чтобы отнестись к ним с уважением.

– Извините, Гржельчик. Просто вы ужасно выглядите.

– Не на курорте был, – кратко ответил он.

– Вы… уверены, что готовы вернуться в строй?

– У меня есть положительное заключение медкомиссии.

– Послушайте, Гржельчик, – Ларса смущало, что капитан рубит фразы, как дрова. – Я хочу вам только добра. То, что произошло тогда… Это был не я. Вселившийся бес, демон.

– Я понимаю.

Глупо винить Максимилиансена в том, что делал не он. Что может слабый человек против демона? Но сильный – может. Не все, кто окружал Йозефа, поддались коварному шепоту демона.

– Координатор хочет с вами поговорить, Гржельчик. Не ошибусь, если скажу, что вас ждет повышение в звании. Контр-адмирал – еще одна ступенька. Приставку «контр» часто опускают в обращении, но вы ее лишитесь окончательно, когда станете главнокомандующим.

– Я не мечу на ваше место, господин Максимилиансен. И никогда не метил.

– А придется, – взгляд главнокомандующего стал тяжелым. – Я не мальчик, мне давно не сорок и даже не восемьдесят. Мне нужен преемник. И я хочу, чтобы вы знали, чего я от вас жду.

Йозеф коротко наклонил голову:

– Служу Земле.

Заместитель коменданта орбитальной станции периметра оторвался от документов и с надеждой посмотрел на вновь прибывшего:

– Инженер?

– Да, мистер Флетчер, – почтительно подтвердил молодой – впрочем, нет, не слишком молодой человек. Нос с горбинкой, короткие черные волосы; подбородок тщательно выбрит, но густо истыкан синеватыми точками: намек, что неистребимая борода к вечеру проклюнется.

– По системам слежения? – надежда возросла. Периметр не совсем замкнут. Если скользнуть по солнцу в плоскости эклиптики, через треть дуги будет слепое пятно. Что-то надо с этим делать, а инженеров не хватает.

– Нет, – развел руками новый инженер. – По двигателям. Кроме ГС, – виновато улыбнулся он. – Твердотопливные ускорители, жидкостные ракетные двигатели, фотонные разгонники.

Ник Флетчер одобрительно кивнул.

– Тоже пойдет. Стаж есть?

– Шесть лет. Вот, в характеристике все написано.

– Ну что же, господин Сатиджад… Идите, знакомьтесь с главным инженером. Он введет вас в курс дела.

Навстречу из лифта вышел Принц. Йозеф сперва растерялся: что мальчишка забыл в секретариате ООН? Какие у него могут быть тут дела? Потом мысленно хлопнул себя по лбу: не вся жизнь складывается из дел. Есть еще семья, и почему бы сыну не зайти к матери, даже и на работу?

Фархад замедлил шаг, пытаясь понять, почему этот мужчина кажется знакомым. Пожилой, седой, кожа да кости… Могли они раньше встречаться? Вроде нет. Но что-то будоражило память, что-то заставляло мучительно думать: где он видел его прежде?

– Что, Принц, не узнаёшь? – понимающе спросил мужчина. И он узнал. Вспомнил голос, отдающий команды, и спокойные, жесткие серые глаза.

– Капитан Гржельчик! Простите.

– Не тушуйся, парень, – усмехнулся он. – Я сам себя в зеркале не узнаю. Как вам без меня служилось?

– Ну, – замялся юноша. – Скучали, конечно, беспокоились. А вообще – нормально. Адмирал Шварц – отличный командир, умный, вникающий, заботливый. Почти как вы, – польстил он.

Йозеф недоверчиво выпятил губу. Опыт личного общения со Шварцем не давал ему разделить мнение Фархада. С другой стороны, мальчик не с чужих слов говорит, он непосредственно с ним контактировал, да еще как подчиненный. И если подчиненные отзываются о Шварце подобным образом, возможно, не такая уж он скотина. Или скотина, но не со всеми.

– Что, жалко со Шварцем расставаться? – поддел он паренька.

– Касаемо меня, – протянул Фархад, – это ненадолго. Вот кончится война, и буду с ним видеться на всех семейных торжествах. Бедный герр Шварц, ему ведь придется их посещать!

С языка чуть не сорвался идиотский вопрос: почему это ему придется посещать семейные торжества аль-Саидов? Вопрос умер на губах. Значит, не просто так адмирал оказался вместе с Салимой на приеме у британского короля. Ролик с их торжественным выходом уже давно висел в интернете и оброс комментариями, в которых, несмотря на усилия модераторов, проскальзывали не совсем пристойные версии отношений ООН и космофлота.

Координатор была в оливково-сером, длинный шелковый кардиган закрывал легкие широкие брюки почти до колен, на голове – пепельно-серый платок с оливковой каймой. Йозеф был знаком с ее изображениями и видео в сети, но впервые встречался лично. В интернете детали смазываются. Стоя в двух метрах, он ясно видел то, на что никогда не обращал внимания: узкое золотое кольцо с маленьким бриллиантом на левой руке, тонкие золотые и серебряные цепочки на груди, теряющиеся в шелках, скромная бежевая сумочка на столе, из которой торчит сложенная антенна портативного ква-девайса, несколько мобильников и какая-то косметика… Разве она пользуется косметикой? Лицо казалось естественным, но одним женщинам известно, как они этой естественности добиваются. Свежее лицо, здоровое, мелкие морщинки в уголках глаз не в счет – в ее возрасте имеет право. Да, координатор могла привлечь мужское внимание – если забыть, что она координатор. Но она-то что нашла в Шварце? Неужели правду говорят, будто женщинам нравятся сволочи?

– Я рада видеть вас живым и здоровым, капитан Гржельчик, – проговорила она, и он мгновенно подобрался и коротко поклонился. – И еще больше я рада тому, что неравная битва с тьмой не отняла у вас решимости продолжать сражаться за Землю и за свет.

– Служу Земле! – что тут еще можно ответить?

– Штаб высоко оценил ваши действия у Нлакиса против объединенного флота под руководством Ена Пирана.

Йозеф опустил глаза.

– Я нарушил приказ Центра.

– Верно, – бессмысленно опровергать очевидное. – И это вина Центра. Центр вас недооценил и отдал не самый оптимальный приказ. Надеюсь, вы не в обиде? Против вас действовала темная сила, опутав сознание лиц, принимающих решения.

Он кивнул.

– Я уже говорил с главнокомандующим.