Если честно очень долгий путь проб и ошибок был перед нами, когда мы решили съехаться. Мы придирались друг к другу, наша совместная жизнь стала чередой маленьких и крупных бытовых склок, что путём долгого трудного пути становления личности переросло в мир взаимного уважения. А вот решающим фактором стало то, что мы не стояли на пути друг у друга, позволяя реализовываться, не чиня препятствий. И впоследствии плодотворного труда, каждый стал приносить в семейный бюджет деньги, не забывая оставлять кое-что и на личные нужды.

В конце концов рай в шалаше подходит только для молодёжи. Зрелые люди не могут прожить всю жизнь в любви без гроша в кармане. Да, и брак станет надоедать, если полностью углубиться в семью, ничего не оставив себе. Нельзя прожить жизнь в ненависти к самому себе, за те вещи, что не делал, важные лично для тебя.

Поминки шли своим чередом, люди ели и пили, некоторые доводили себя до свинячьего состояния, но я пребывал в череде своих мыслей, мало обращая внимание на то, что делается по ту сторону. Но в один момент десятки глаз, омрачённых страданием и горем повернулись ко мне в одночасье. Их взор был до ужаса противен, и на долю секунды посеялось сомнение, мне показалось будто они обознались, ведь зачем я им мог понадобиться. Мне некогда было встречаться взглядами с непонятной толпой, я сам, как считал нужным провожал жену в мир иной, не наполнив ни тарелки, ни стакана, стоящих напротив.

– А я ведь говорила, что он довёл мою дочь, вы только гляньте на его безразличие! – отозвалась мать Алисы – Он монстр, монстр! Он убил мою дочь! – почти визжа продолжала она, – Ещё смеет сидеть за столом. Даже слово доброго не сказал за это время, ни одного. Я всё знаю, моя доченька была несчастна, это и сгубило её. Запрещал ей со мной общаться. Убийца! Убийца!

Голос разносился по залу, эхом отзванивая сквозь бокалы. Невыносимый крик был настолько полный, что заполнял всё пространство, крик и слёзы, слились в единой симфонии. Женщина истошно рыдала, грудь её колыхалась в отчаяние, похоже сейчас ни один аргумент не будет воспринят. Михаил Алексеевич, её муж, взял ласково женщину под руку, и вывел из зала на улицу, пока она продолжала вопить и выкрикивать в след проклятья, адресованные лично мне.

Поминки были завершены, все присутствующие резко начали собираться, чтобы забиться под конец вечер в удобные норы квартир, не желая принимать дальнейшее участие в развернувшейся на их глазах драме. Поведение людей отдавало лицемерием. Добрые слова были похоронены теперь в той же могиле, горе для всех закончилось, за секунду сошло на нет. Им не была ведома боль убитой горем женщины, никто не собирался ничем помочь. Может Екатерина Сергеевна и была не права, но она выпила и окончательно потонула в боли, не ведала своих слов. И та быстрота, с которой люди в момент отвернулись только подчёркивало их лицемерие.

Люди из зала вернутся обратно домой, обнимут жён, обнимут детей, и убедят себя, что именно с ними подобного никогда не случится, это там у других, у тех людей, не у нас, у нас-то всё замечательно. Мы по природе своей эгоисты, пытаемся урвать кусок счастья, не обращая внимание на несчастье других.

Мне не было безразлично состояние Екатерины Сергеевны, но я так и не решился к ней подойти, не сейчас. Трудно винить остальных и делать всё точно также, но неловкости хотелось избежать. И если искать оправдание, то у меня оно было, возможно, если я подойду ближе она не сможет оправиться после нахлынувших эмоций, я сейчас вроде триггера для пошатнувшейся психики.

Мне не оставалось ничего иного, как идти домой, и, почти замаршировав, я двинулся вон, не удосужившись даже попрощаться со своими родителями. Было только одно желание – принять душ, и смыть с себя смрад этого дня. Но я не успел достичь выхода, меня настигли друзья.

Они были женаты, поэтому мы вроде дружили семьями, иногда собираясь за бокалом вина в приличном ресторане и приятно беседуя. Но лучше было даже съездить всем вместе на уикенд в горы, где мы могли кататься со склона, а потом вечером собраться у кого-нибудь в снятом домике, и просто проводить время вместе. Жаль, это случалось не слишком часто. Мы вчетвером редко находили свободное время, чтобы собраться. Они тоже, как и мы с женой, много работали, а графики ушедших полностью с головой людей в работу часто не совпадают. Поэтому у нас с женой и не было на самом деле много друзей. Редкие люди задерживались рядом надолго. Настоящая дружба обычно предполагает более частые встречи и более плотное общение. Но именно с этими ребятами проблем не было, мы понимали друг друга на сто процентов и не ссорились, продолжая находить общение уместным. Может нам всем слегка не хватало простого человеческого общения время от времени.

Вот только к этому моменту, вчетвером мы не собирались более восьми месяцев, но может и дольше, кто считает. Как раз на прошедших выходным мы хотели уладить досадное недоразумение и обсуждали в общем чате возможность выбраться за город. Мы хотели просто уехать в область, где могли бы устроить барбекю, попить пива и попариться в бане, даже поклялись, как в детском саду, что в ближайший месяц устроим встречу, которой так и не суждено будет состояться. Теперь от встречи отделяла целая жизнь, а не только холод и мрак, доносившийся из-за двери, ведущей на улицу. Понимали ли мы до конца, что потеряли? Постоянно в заботах и в графиках мы упустили последний шанс поболтать о простых вещах, не связанных с горем и смертью.

– Как ты, Ром? – спросил меня друг Антон, – Она была такой жизнерадостной, мы все в шоке, слишком быстро… Соболезную.

Жена Антона Рита стояла чуть поодаль от нас, отвернувшись в другую сторону, словно не могла вынести того, что говорил муж. Девушки обычно же более эмоциональны, но к Рите это никоим образом не относилось. Мне показалось странной её реакция. Она всегда была слишком упёртой, всегда добивалась чего хотела. Её характер и внешность кардинальным образом не подходили друг другу. Никто и подумать не мог, что в миниатюрной девушке, с похлопывающими длинными ресницами, обрамлявших ярко голубые глаза, с русыми волосами, мог скрываться настолько сильный стержень. Но она и правда лучше всех всегда переносила любые невзгоды жизни, и никогда до этого дня мне не довелось видеть Риту в таком подавленном состоянии, она стояла будто вся радость ушла.

– Может потом обсудим, мне бы сейчас очень хотелось попасть домой, – ответил я.

– Да, конечно, но если тебе понадобится помощь звони, я на связи

– Да, я знаю. До встречи.

Мы попрощались, и я заковылял. Можно было ехать. Люди, которые в данный момент находились на улице видели, как я ухожу, но не решились подойти ближе, и я со спокойной душой срулил с праздника смерти. Мне не нужно было вызывать такси, ведь за весь вечер мне так и не довелось выпить хоть каплю спиртного.

По приезде в квартиру первым делом я включил свет, везде. Мне нужно было увидеть, каков дом без неё. Мы редко оставались друг без друга надолго, максимум на неделю, да и то из-за командировок. Предел неделя, а после пойдёт время дальше, вплоть до бесконечности, пока я не умру.

Живые люди имеют свойство возвращаться домой, но мёртвые люди не имеют подобной привычки. Теперь пора научиться жить одному. Жить одному мне было очень непривычно, я никогда по сути и не был один. Сначала жил у родителей, потом вместе с женой.

Когда мы только съехались, у нас была совсем крошечная квартирка в аренде, располагавшаяся на краю города, приходилось вставать очень рано, чтобы успеть на работу. Потом по истечению времени квартира в аренду становилась всё больше и больше. А вот теперь у нас в распоряжении была собственная квартира, полностью принадлежавшая нам, ипотека выплачена, живи да радуйся. Точнее теперь только моя квартира, через полгода уж станет точно, после того, как я вступлю в наследство. Она не оставила завещание, опрометчивый шаг в наше неспокойное время, но как можно думать о подобном, когда смерть так далеко. Хотя нет, смерть всегда была ближе, чем нам казалось, ходила по следу, просто не заметно и тихо.

Теперь, когда свет горел повсюду, в каждой из комнат, можно было отчётливо разглядеть все детали, детали, описывавшие нашу совместную жизнь. В этой квартире мы редко ели домашнюю пищу, но именно в этот роковой день она решила приготовить мне вкуснейший ужин. Да, она любила готовить, когда было настроение, и делала это с душой. Иногда даже мы убирались вместе, как в старые времена. Алиса называла подобное действие ритуалом очищения, избавлением от всего ненужного и надоевшего. Банальное мытьё полов вместе, делало эту квартиру именно нашей. Но мы не убирались вместе уже более полугода, отдавая всё на профессионализм клинера. Наведение частоты в собственном доме, который мы заработали совместными усилиями и правда сейчас было приятным воспоминанием.

Я ходил и смотрел по сторонам, сознавая, что вскоре нам предстояло решиться начать строить дом загородом, чтобы пребывать там на выходных или летом. Земля была уже куплена, и ждала только достаточного количества сил и денег, чтобы воплотить дом мечты в жизнь. Последняя довершающая деталь к красивой картинке: квартире, и двум иномаркам. Оплот, которым заканчивают все более-менее состоятельные люди. Но и дому уже не суждено воплотиться в жизнь.

Когда Алиса уезжала в командировки, а я оставался, квартира не была пуста, ведь она должна вернуться ко мне, как обычно. И вот теперь она больше не переступит порог, мы больше не посмотрим дурацкий фильм, не закажем еду, не займёмся любовью, не настанет этого дня никогда.

Во время Алисиной операции на спинной мозг, я не проронил ни слезинки, и за последние три дня тоже, ни единой. Может я просто не мог поверить до конца, что её не стало, что она покинула меня навсегда.

Вот она квартира мечты, в приличном районе, девятый этаж, огромная лоджия, четыре комнаты. Самая большая комната – наша спальня, потом огромный зал, кухня, две ванные комнаты, и две комнаты для гостей. Когда мы только взяли ипотеку, то предполагали, что комнаты для гостей станут детскими. Две детские комнаты для двух ребятишек, ни много и ни мало, как надо. По одному продолжению от отца и от матери, две раздельные комнаты вне зависимости от пола, чтобы оба могли иметь своё личное пространство.

Я не очень представлял какого это расти с братом или с сестрой, я был единственный ребёнок в семье. Но вот Алиса прочувствовала какого делить пространство с кем-то на собственной шкуре. Она говорила, что как бы не были близки отношения между детьми, отдельные комнаты обязательны. Она-то знала о чём говорит. Екатерина Сергеевна имела небольшую квартиру, доставшуюся в наследство от её матери. И когда она встретила отчима Алисы, то он переехал к ней, так как жил до этого на съёмной квартире. Мать Алисы имела двухкомнатную квартиру в хрущёвке. И вот на пятнадцатый день рождения моя жена получила незабываемый подарок – младшего брата. Он поначалу, как младенец проживал в комнате со своими родителями, а спустя два года его переселили в комнату семнадцатилетней девушки. Для неё это событие стало сущим кошмаром, ведь она привыкла жить одна в своей комнате, а теперь ей приходилось мириться с маленьким братом, доставлявшим уйму хлопот. Так она и жила на протяжение пяти лет, пока не съехалась со мной в нашей первой съёмной квартире. Алиса в кое-то веки вздохнула свободно, квартира маленькая, но наша, и теперь она была полноправной хозяйкой пространства. Могла делать всё, что считала нужным, и больше вокруг не было опостылевших детских игрушек, заполонявших всё пространство. Да, это был наш уголок и больше ничей, у нас не было много денег, но были большие амбиции, чтобы улучшить жизнь, и это время я тоже вспоминал с большой теплотой.

Время шло, мы упорно работали, чтобы обрести независимость, и теперь нужно собирать причитающиеся сливки, но остался только я и одиночество.

***

Провалявшись пару недель на диване, мне было не по себе. Никогда я не отрывался от мира так надолго. Всегда куда-то бежал, сначала в школу, потом в институт, потом на работу, а сейчас лежать без дела, словно поддаться унынию. Но день за днём мне было легче принять ничего не делание, в первый раз за жизнь я ничем не был занят, остался наедине со своими мыслями. Мог полностью предаться безделью и подумать о том, что делать дальше. Как ни странно, за эти пару недель мне никто толком и не звонил, даже начальник, видно решив дать мне время прийти в себя. Хотя я не чётко осознавал, правда ли мне нужно от чего-то оправляться. Но как бы там ни было это был мой первый отпуск за последние три года, так что мне не на что было жаловаться. Может и правда стоило некоторое время провести в тишине дома.

Иногда, в минуты, когда наползала скука, я вспоминал тот отпуск, который был четыре года назад. Тогда я решил, что пора прекратить бежать, и просто выдохнул, взял паузу. Алиса взяла отпуск в эти же даты, и мы в первый раз за совместную жизнь поехали в путешествие. Все три недели, проведённые в Таиланде, были просто восхитительны. Мы наслаждались тёплым прибоем, тропическим солнцем. Могли целый день провести на пляже, попивая сок и обедая в местных кафешках. Жизнь казалась очень насыщенной, полноценной. Три недели чистого кайфа, когда отдыхаешь, и больше ни о чём не думаешь. Именно в Таиланде мы на полном серьёзе задумались о детях, мне было тридцать два года, а ей тридцать лет —идеальный возраст, когда каждый уже смог достичь успехов, но при этом был довольно молод и полон сил.

Сейчас, оглядываясь назад нельзя представить более счастливую пару, это были люди полные надежд, уверенно смотрящие в одном направление в будущее. Жизнь была идеальной. Мы добились много, но вот только одна деталь отделяла от полной картины. Вот зачем иногда нужно ездить в путешествия, атмосфера вдали от дома помогает вычленить истинные желания, понять то, что не мог осознать в привычной обстановке. В конце концов собраться с мыслями, найти новый смысл. В отпуске ты как человек полностью перезагружаешься.

Так давно это было, а теперь мне только и остаётся лежать на диване и собирать по кускам прошлое. Я лежал в нашей квартире. Мы так стремились к комфорту, что ничего не видели больше, может это и стало ошибкой. Квартира сейчас казалась огромной и неуютной. Я оглядывался по сторонам и не видел ничего. Минимум мебели, сделанной на заказ, да и полы со стенами. Когда мы купили жильё, оно стало олицетворением будущего. Но здесь не было ничего кроме голых стен, кирпичная коробка без души. Придумывая дизайн, мы провели рядом ни один вечер, мысленно обставляя наш будущий дом.

– Вот здесь идеально впишется шкаф, а вот здесь хорошо разместится наша кровать. И когда мы будем просыпаться можно будет видеть рассвет, – раздумывала Алиса, убирая непослушные локоны за ухо.

Я не возражал. По правде говоря, мне было без разницы, где будет шкаф или кровать. Единственное было важно, что она будет рядом, когда мы проснёмся.

Я предлагал нанять дизайнера, несмотря на огромные расходы на ремонт, мы могли себе это позволить. Но она лишь отмахивалась.

– Нет, не нужно. Я очень хочу, чтобы всё здесь было создано нами, вплоть до дверных ручек. Эта квартира будет только наша, прошу не лишай меня этой радости.

И я не лишал, ведь она так горела этой идеей. Мне казалось это даже забавным, как она увлечена.

Но дизайнера мы всё-таки наняли. Алису повысили на работе и у неё совершенно не осталось времени ни на что больше.

Может поэтому сейчас мне и было неуютно. Нет, было что-то другое. В очередной раз бродя из угла в угол, из комнаты в комнату я абсолютно точно понял. Последние две недели, ни разу не выйдя на улицу меня не покидало ощущение что здесь что-то не так. Это было странное чувство. Оно не отпускало меня ни на минуту, даже во время сна. Я постоянно ходил по кругу и не мог самому себе признаться, что именно смущает. Странность раньше не лежала на поверхности, пряталась за углом, и только спустя время, проведённое в этих стенах, я смог окончательно разглядеть.

Здесь было пусто. И нет, дело ни в мебели и ни в людях. Квартира была полностью идеальна, дизайнер постаралась на славу. Нечто другого не хватало. Жизни. Если бы посторонний зашёл сюда, то удивился бы. Неужели здесь жили более пяти лет? Ничего вокруг не напоминало о присутствии молодой женатой пары. Не было совместных фотографий или бессмысленных памятных вещиц. В холодильнике и шкафах на кухне не хранилось еды. Ни единой вещи не валялось просто так. Все те немногочисленные вещи: одежда, принадлежности для мытья, зубная паста и щётка – всё это было надежно спрятано за дверки шкафчиков. А пыль, поселившаяся вокруг, только окончательно убеждала в необитаемости помещений. Не хватало только накрыть мебель брезентом, и головоломка поддастся.

Квартира была сейчас очень пугающей, как будто смерть здесь поселилась за долго до гибели Алисы. «Как же так?», – крутился немой вопрос в голове. Мы были счастливы, но не замечали столь очевидного ужаса. Ни единого раза за все годы жизни вместе. Мы были очень близки, иногда казалось, что не бывает настолько похожих людей, но теперь не было того сладостного умиления обстановке, не было восхищения. Немое молчание пробежало от стены к стене, пространство стало сжиматься.

Больше квартира не казалась огромной, она в одночасье уменьшилась. Стены начали давить на грудную клетку. Они стройным рядом увеличивали свои объятия вверх и вперёд, утолщались, обхватывая горло со всех сторон. Каждый вздох давался всё тяжелее. Холодный пот прошиб изнутри. Не чувствуя сил противостоять неведомому ужасу, охватившему меня, на ватных ногах я поплёлся в ванну. Шаг за шагом, всеми силами стараясь не упасть, я отчаянно цеплялся за реальность. Отступать нельзя. Так поступают только слабые люди. Но тело не слушалось. И всё же я шёл наперекор самому себе, вопреки лапам и оцепенению, сковавшим тело. Вблизи показалась ванна, и, почти потеряв сознание около входа, я с ожесточением вцепился в дверной косяк, не позволяя себе упасть. По руке сразу потекла кровь, от того насколько сильно рука вдавилась. Пот и кровь не могли меня остановить на пути к цели. Сердце начало колотиться быстрее. Оно казалось хочет выпрыгнуть из груди, покинуть место, где должно находиться. И вот она – раковина. Я с невероятным усилием открыл холодную воду. Кран почти не двигался с мёртвой точки, и, наконец, поток ледяной воды хлынул по трубам, как будто отрезвил на мгновенье. Правда эффект оказался временным, и волна тревоги ещё большей силы прошибла насквозь. Все внутренности скрутило. «Я умираю», – вот что я думал. Больше двигаться я не мог. Тело окончательно одеревенело. Оставалось только ждать конца. Какая нелепая смерть. Сколько времени пройдет прежде, чем меня найдут на полу собственной ванны? Смерть дышала в спину, пробивая