Ева
Кованые ворота открываются бесшумно, пропуская наш фургон на территорию. Подъездная аллея, обсаженная туями, плавно огибает фонтан. Я невольно задерживаю дыхание, когда особняк предстает во всей красе – величественный, светло-серый, с высокими окнами и той самой мраморной лестницей, ведущей к главному входу.
Странное чувство накрывает меня волной – будто я возвращаюсь домой после долгого отсутствия. Глупости, конечно. Просто усталость и раннее утро.
– Ева, ты в порядке? – Марина трогает меня за плечо. – Ты побледнела.
– Всё хорошо, – натянуто улыбаюсь. – Давай разгружать оборудование.
Мы заходим через служебный вход, и моё сердце снова пропускает удар – я точно знаю, что за этой дверью будет длинный коридор, потом поворот направо, и там…
– Кухня справа, – говорит экономка, встречающая нас. – Банкетный зал…
– Через двойные двери в конце коридора, – заканчиваю я машинально и тут же прикусываю язык.
Экономка удивленно поднимает брови: – Вы уже бывали здесь раньше?
– Нет, просто… предположила по планировке дома, – выкручиваюсь я, хотя сама не понимаю, откуда знаю расположение комнат.
Следующие два часа проходят в привычной суете подготовки к мероприятию. Я руковожу расстановкой столов, проверяю сервировку, инструктирую персонал. Всё как обычно, если не считать этого настойчивого ощущения, что я уже делала это здесь, в этом самом зале.
– Нужно согласовать меню с хозяином дома, – говорит Марина. – Он сейчас в своем кабинете. Сходишь?
Я киваю и выхожу из зала. Ноги сами несут меня по коридору, мимо картин в строгих рамах, мимо высоких напольных ваз. Третья дверь слева… Почему я так уверена, что это именно здесь?
Стучу. Никто не отвечает. Осторожно открываю дверь – кабинет пуст. Большой дубовый стол, кожаные кресла, книжные шкафы до потолка. И этот запах – смесь кожи, дорогого парфюма и чего-то неуловимо знакомого.
На столе хаос из бумаг. Среди них должна быть папка с меню… Мои руки действуют сами – открывают второй ящик справа, достают темно-синюю папку с золотым тиснением. Именно то, что нужно. Но откуда я…
– Что вы здесь делаете?
Голос заставляет меня вздрогнуть. В дверях стоит высокий мужчина в безупречном сером костюме. Александр Князев – я узнаю его по фотографиям из интернета. Но фотографии не передают его настоящего облика – властную осанку, пронзительный взгляд серых глаз, легкую седину на висках.
– Простите, я… искала папку с меню для согласования, – я поднимаю папку, чувствуя себя воровкой.
Он хмурится: – И как вы узнали, где она лежит?
– Я… – слова застревают в горле. Действительно, как?
– Александр, дорогой, ты уже освободился? – в кабинет впархивает эффектная брюнетка в дизайнерском костюме. Диана Ревзина, его невеста. – О, а это кто?
– Из кейтеринговой службы, – отвечает он, не сводя с меня изучающего взгляда. – Искала меню.
– И нашла? – в голосе Дианы проскальзывают странные нотки.
– Да, всё в порядке, – я стараюсь говорить спокойно. – Извините за вторжение. Я пойду.
Выхожу из кабинета на подгибающихся ногах. Что со мной происходит? Почему я знаю расположение вещей в его столе? Почему его голос показался таким… родным?
– Подождите, – Диана догоняет меня в коридоре. – Как вас зовут?
– Ева.
– Ева… – она словно пробует имя на вкус. – И давно вы работаете в кейтеринге?
– Около двух лет.
Что-то мелькает в её глазах – настороженность? тревога? – но тут же исчезает за безупречной светской улыбкой.
– Что ж, удачного дня, Ева.
Возвращаюсь в банкетный зал, но работа больше не клеится. Я то и дело ловлю себя на том, что замираю, разглядывая детали интерьера – хрустальную люстру, узор на обоях, лепнину на потолке. Всё кажется знакомым, будто я видела это тысячу раз.
После обеда краем глаза замечаю Александра – он стоит на верхней площадке лестницы, разговаривая по телефону. Солнце из высокого окна освещает его профиль, и на мгновение картинка накладывается на другую – тот же силуэт, тот же разворот плеч, только галстук другого цвета…
– Ева! – голос Марины возвращает меня к реальности. – Нужно проверить расстановку свечей.
День тянется бесконечно. Я стараюсь сосредоточиться на работе, но мысли постоянно возвращаются к утреннему инциденту в кабинете. Как я могла знать про папку? Почему чувствую себя здесь как дома?
Вечером, уже собираясь уходить, я слышу обрывок разговора за углом:
– Она странная, эта официантка, – голос Дианы. – Ты видел, как она держится? Как ходит? Она совсем не похожа на обслуживающий персонал.
– Ты преувеличиваешь, – отвечает Александр, но в его голосе слышится напряжение.
– Я видела, как ты смотрел на неё. Будто увидел призрака.
Торопливо ухожу, пока они меня не заметили. В фургоне, возвращаясь в город, я не могу избавиться от ощущения, что сегодня произошло что-то важное. Что-то начинается – или, может быть, возвращается.
Дома долго стою под душем, пытаясь смыть напряжение этого дня. Закрываю глаза – и снова вижу серые глаза Александра, его удивленный взгляд в кабинете, настороженность Дианы.
А ночью мне снова снится тот же сон – бесконечный коридор, чьи-то шаги, мужской голос, зовущий меня по имени. Только теперь я точно знаю, чей это голос. И от этого знания становится ещё страшнее.
Александр
Коробка с фотоальбомами пылится в дальнем углу кабинета уже два года. Я не открывал её с того дня, как полиция официально закрыла дело о гибели Евы. Но сегодня, после странной встречи с той официанткой, что-то тянет меня к этим снимкам.
Первое фото – благотворительный аукцион пять лет назад. Я тогда только закончил строительство делового центра в центре города. Помню, как она появилась в зале – статная блондинка в изумрудном платье, с идеальной осанкой и холодной улыбкой светской львицы. Ева Романова, дочь известного финансиста.
"Позвольте представить вам мою дочь, Александр", – голос её отца звучит в памяти. – "Она недавно вернулась из Лондона".
Перебираю снимки нашего стремительного романа – свидания в лучших ресторанах, премьеры в театре, благотворительные вечера. На каждом фото она безупречна – фарфоровая кожа, светлые волосы уложены волосок к волоску, осанка балерины. Настоящая принцесса из высшего общества.
Вот наша свадьба – роскошное торжество в самом дорогом отеле города. Ева в платье от известного дизайнера стоит рядом со мной, её улыбка отточена годами светских приёмов. Я листаю дальше и вдруг замечаю то, чего не видел раньше – лёгкую напряжённость в её позе, едва заметную натянутость улыбки.
Два года совместной жизни промелькнули как один день. Идеальная жена, безупречная хозяйка дома. Она всегда знала, какой галстук подойдёт к моему костюму, какое вино подать к ужину, как развлечь самых важных гостей. Но сейчас, глядя на эти фотографии, я впервые задумываюсь – была ли она счастлива?
Последний снимок сделан за неделю до её исчезновения. Приём в нашем доме, Ева в синем шёлковом платье стоит у рояля. Красивая, недоступная и… одинокая? Как я не замечал этого раньше?
Звон разбитого стекла в коридоре вырывает меня из воспоминаний. Выхожу из кабинета – та самая официантка склонилась над осколками разбитых бокалов.
– Позвольте помочь, – говорю я, опускаясь рядом с ней.
– Простите, я такая неловкая сегодня, – её голос звучит непривычно живо для обслуживающего персонала.
Поднимаю глаза и замираю. Теперь, вблизи, я вижу то, что не заметил утром в кабинете. Черты лица – они похожи на Евины, но словно кто-то слегка изменил рисунок. Нос чуть тоньше, скулы выше, подбородок более округлый. Тёмно-русые волосы вместо светлых, собраны в простой хвост. Карие глаза вместо серых. И всё же… что-то неуловимо знакомое в линии губ, в наклоне головы.
"Посмотри на меня, Саша", – вдруг всплывает в памяти голос Евы. Она единственная называла меня так.
– Вы порезались! – голос официантки возвращает меня к реальности. Действительно, осколок оцарапал палец.
– Пустяки, – отмахиваюсь я, но она уже достаёт из кармана форменного передника пластырь.
– У меня всегда с собой, – поясняет она, ловко заклеивая царапину. – Издержки профессии.
Её пальцы – тонкие, изящные, совсем как у Евы. Но кожа загрубевшая от работы, ногти коротко острижены. А ведь моя жена делала маникюр дважды в неделю…
– Благодарю, – я поднимаюсь. – Как вас зовут?
– Ева.
Моё сердце пропускает удар. Нет, это просто совпадение. К тому же, она совсем другая – живая, настоящая, без светского лоска и отрепетированных улыбок.
– Простите ещё раз за бокалы, – она торопливо собирает оставшиеся осколки. – Я куплю новые.
– Не стоит, – качаю головой. – Это всего лишь бокалы.
Моя Ева никогда не сказала бы так. Она бы устроила разнос прислуге за разбитый хрусталь.
Возвращаюсь в кабинет, где всё ещё лежат старые фотографии. Смотрю на последний снимок Евы. Если бы с ней что-то случилось в той аварии… если бы она получила травмы… могла ли она так измениться? Пластическая хирургия после травмы могла немного изменить черты лица. Волосы могли потемнеть от времени и отсутствия краски. Загар и работа руками изменили бы кожу. А глаза… существуют ли карие линзы?
Нет. Я трясу головой, отгоняя безумные мысли. Моя жена погибла два года назад. А эта девушка – просто официантка с похожими чертами лица и случайным совпадением имени. Пора перестать искать призраков прошлого в каждой встречной.
Убираю фотографии обратно в коробку. Через месяц моя свадьба с Дианой. Пора отпустить прошлое. И всё же… почему у этой простой официантки такой же жест, каким Ева всегда поправляла волосы? Почему она держит спину с той же идеальной осанкой?
Нет, хватит. Я решительно закрываю коробку и задвигаю её обратно в угол. Прошлое должно оставаться в прошлом. Даже если оно возвращается в образе официантки с до боли знакомыми движениями и голосом, от которого всё переворачивается внутри.
Ева
Перестановка бокалов на сороковом по счету столе прерывается деликатным покашливанием. Поднимаю глаза – передо мной стоит пожилая экономка, та самая, что встречала нас утром.
– Простите, что отвлекаю, – она поправляет очки в тонкой оправе. – Меня зовут Анна Павловна. Я хотела бы с вами поговорить.
– Конечно, – выпрямляюсь, чувствуя неожиданное волнение.
– Я наблюдаю за вашей работой весь день. Вы прекрасно справляетесь с организацией, знаете все тонкости сервировки… – она делает паузу. – У нас освободилось место помощницы по хозяйству. Не хотели бы вы рассмотреть эту вакансию?
Сердце пропускает удар. Работать здесь? В этом доме, где каждый угол кажется знакомым?
– Я… – начинаю отвечать, но нас прерывает звонкий голос.
– Анна Павловна, вы серьёзно? – Диана появляется словно из ниоткуда. – Нам не нужна новая помощница. К тому же, разве можно брать на работу человека, о котором ничего не известно?
– Вообще-то, можно, – глубокий голос Александра заставляет меня вздрогнуть. Он стоит в дверях, засунув руки в карманы брюк. – Я видел, как она работает. У неё есть опыт и явный талант к организации.
Его взгляд скользит по мне, и внутри всё сжимается от странного чувства – будто он смотрит сквозь меня, пытаясь увидеть что-то за внешней оболочкой. Я ловлю себя на том, что невольно расправляю плечи, как делала всегда в его присутствии… Стоп. Откуда эта мысль?
– Но, дорогой… – начинает Диана.
– Решено, – обрывает он. – Если, конечно, вы согласны?
Он смотрит прямо на меня, и я тону в серой глубине его глаз. Что-то в его взгляде, в повороте головы, в легкой хрипотце голоса отзывается во мне почти физической болью узнавания. Будто я тысячу раз видела, как он вот так стоит, засунув руки в карманы. Будто знаю, что сейчас он машинально проведет рукой по волосам – и он действительно делает это.
– Мне нужно подумать, – отвечаю я, пытаясь справиться с дрожью в голосе.
– Конечно, – кивает Анна Павловна. – Вот моя визитка. Позвоните, когда примете решение.
Весь оставшийся день я не могу сосредоточиться на работе. Мысли возвращаются к Александру, к тому, как он защитил меня перед Дианой. В его присутствии всё мое тело будто наэлектризовано – я чувствую каждое его движение, даже не глядя в его сторону. Ловлю себя на том, что узнаю его шаги в коридоре, угадываю момент его появления в зале.
О проекте
О подписке