Цитаты из книги «С неба упали три яблока»

Вечером Валинка перепоручала его мужу, и, пока она занималась домашними делами, дед с внуком пропалывали огород и загоняли в курятник птицу, а потом сидели на скамейке под молодой лавровишней, одинаково тощие и долговязые, Вано рассказывал истории – придуманные и всамделишные, а Тигран слушал, подперев щеку кулачком, прозрачный и слабенький, если погладить по спине – можно пересчитать пальцами остро выпирающие позвонки.

считалось, что тот, кто научится слышать свой голос среди гама, в тишине сумеет различить чужие мысли.

дука, такую выпечку раньше подавали на торжество по случаю крестин, а Валинка испекла ее для маленькой девочки, которая по закону жизни не имела к ней никакого отношения, но по закону сердца была ближе и родней любимого внука. Алиса ела пирог, светясь от счастья, нахваливала и просила добавки

принимать хоть какое-то участие в ее воспитании. Валинка покачала головой, повздыхала, а на следующий день, обойдя соседок и выпросив недостающие ингредиенты, испекла большой коричный пирог, чрезвычайно трудоемкий в приготовлении – пять песочных коржей, пропитанных кремом из уваренных в меду жареных орехов – грецкого, миндаля и фун

У нас была собака – маленькая, мохнатая, вреднючая, настоящая жучка. Звали ее Белкой. Этакий ртутный шарик – целый день носилась по двору, бесконечно выясняла отношения со своей тенью – старалась ее перескакать

вдохнула нестерпимо родной аромат нежной детской кожи.

слишком долго учились отделять зерна от плевел самое больное – невозможность обнять тех, кто не смог тебя дождаться

и вот что я хотела сказать самое больное, что города умирают ровно в тот день, когда мы их покидаем – на время или навсегда, они затворяются на все засовы, захламляются – пылью и пеплом, обращаются в марево, в мираж, мы мчимся назад – блудными сыновьями и дочерьми – вприпрыжку, вприскочку, наперегонки со своим сердцем туда, где давно уже никого нет слишком долго мы взрослели

. Ладно, пусть крестится как привыкла. Но юбку-то можно человеческую надеть? Юбка такой длины, что, когда нагибается – глаза отводишь, чтобы не увидеть, какого цвета на ней трусы. У нее что, придатки в подмышках находятся? Простудить не боится?

– Сутра поднимается – и давай по деревне бегать, апрельскую слякоть развозить. Говорит – это кросс. Ай балам, какой кросс, коровы перестали от такого кросса доиться. Бегает, грудями трясет. Груди у нее такие – дай бог здоровья каждому. Сама худая, как щепка, а груди четвертого размера. Даже коровы переживают.