Цитаты из книги «Манюня»

Первое знакомство моей бабулечки с Ба осталось притчей во языцех. – Анастасия Ивановна, – шаркнула ножкой моя бабуля, – ветеран Отечественной войны, медсестра. Вдова. – Роза Иосифовна, – вытянулась Ба, – ветеран неудавшейся личной жизни, потомственная домохозяйка с миллионерами-предками в анамнезе. Тоже вдова. Дядя Миша называл их кумушками. – Кумушки, – смеялся он, – как вы умудряетесь понимать друг друга? Говорите в унисон и совершенно на разные темы! – Дорасти до наших мощей, а там обзывайся, – огрызалась Ба.

– О, Вася, – сказал он своему четырехколесному другу, – будут сегодня нам любимые котлеты, а к вечеру – изжога. Вася понимающе молчал. Вася с младых ногтей знал, что такое изжога. И запор. И несварение желудка. И язва. Потому что постоянные болячки были планидой всех отпрысков советского автопрома. Поэтому при слове «изжога» Вася суеверно поплевал через левую дверцу и тяжело вздохнул.

В целом борьба дяди Миши с Ба напоминала противостояние между центром и мятежной провинцией. Провинция периодически поднимала плохо организованные и зачастую бестолковые восстания, а центр с особым удовольствием топил эти восстания в крови. Любая Конвенция по правам человека прекращала действовать прямо на пороге дома Ба. Ибо только Ба устанавливала те рамки, в пределах которых члены ее семьи строили свою счастливую жизнь.

Каринка покалечила соседского мальчика, и его родители пришли разбираться с Гоги и Натэлой. – Как можно пускать к себе таких неблагонадежных жильцов, – ругались они. – Сергей Максимович, не о том беспокоишься, – говорила Натэла, – переживать надо за то, что твой двенадцатилетний сын четыре года занимается борьбой, а его восьмилетняя девочка в два приема уложила.

Надя, последняя попытка, давай я тебя сейчас с пирса столкну. Инстинкт – великое дело, ты мигом вынырнешь и больше не будешь бояться воды. А я следом прыгну, буду тебя подстраховывать, – сказал папа. И, не дожидаясь ответа, столкнул маму в воду. – Ааааааа! – кричала мама, пока летела к воде. – Ааааааа! – орали мы ей сверху. «Бултых», – спрыгнул за мамой в воду папа. «Бултых-бултых-бултых», – спрыгнули за папой еще несколько человек. Какое-то время на поверхности вообще никого не было, потом один из ныряющих вытащили маму. – Развожусь, – выдохнула мама, как только отдышалась.

мне Рита из тридцать пятой рассказала секрет, и я который день страдаю, – пригорюнилась Маринка. – Секреты выдавать нельзя, – расстроились мы. – Да я знаю, вот и страдаю.

Каринка находила для себя занятие поинтереснее. Она внимательно изучала анатомический атлас человека, а потом ходила за нами по пятам, пребольно тыкала под ребра и говорила – вот тут у вас находится печень, ясно? – Врачом будет, – радовалась мама. – Или убийцей, – хмыкал папа.

нам с Манюней было очень стыдно за свое поведение, и мы поклялись никогда больше плохо себя не вести. Никогда-никогда. И даже не нарушали своей клятвы. Целых три дня. Просто очень сложно вести себя примерно

зайчик, в отличие от нас, не поддавался бритве. Как мы ни старались его побрить, шерсть держалась на нем как приклеенная. Тогда Манька сбегала за Дядимишиным «Брауном». – Это импортная штука, она мигом его побреет, – заверила меня она, – ты только зайца крепко держи, чтобы он не вырывался. Она включила электробритву и приступила к бритью. «Брауну» явно не нравилась заячья шерсть. Он недовольно гудел и почему-то сильно вибрировал. Маня держала его крепко, двумя руками, и водила по игрушке вдоль и поперек. В какой-то момент неприятно запахло гарью, электробритва несколько раз чихнула и заглохла. – Сломалась, что ли? – опешила Манька. Она повертела в руках бритву, понажимала на кнопочки. «Браун» предательски молчал. У Мани вытянулось лицо. – Да не может этого быть, папа говорил, что «Браун» служит всю жизнь! – Может, у него жизнь очень короткая? – предположила я. Мы молча спрятали обезображенного зайчика под кровать, а бритву убрали в чехол. Настроение было хуже некуда, жить категорически не хотелось.

Я вздохнула с облегчением. Если Манька снова виртуозно врет, значит, она уже поправилась.