Цитаты из книги «Манюня»

для того, чтобы между двумя девочками зародилась лютая дружба на всю оставшуюся жизнь, иногда просто нужно, чтобы одна описала другую.

Это был день, когда зерно сомнения во всесилии мужчин дало первый крохотный росток в наших неокрепших душах. «Бедненькие», – подумали мы и пошли дальше копать клад. Деньги при таком раскладе ведь кому-то надо было зарабатывать.

«Какой глупенький», – решила Манька и тотчас в него влюбилась.

А на следующий день папа пошел на похороны. И превратил это траурное мероприятие в несусветное представление. Потому что людям очень сложно было сохранять серьезное выражение на лицах при одном взгляде на отцовскую прическу. Они, прикрыв лица платками, пробивались к нему и сочувствующе спрашивали: «Кто это тебя так?» – Жена, – говорил отец. – Она еще жива? – тщетно пытались выдать хохот за рыдания люди. – Жива, – понуро отвечал отец. – Непорядок, – утирали выступившие слезы сострадающие. За короткий промежуток времени папа собрал вокруг себя толпу зевак. Покойница осталась дожидаться погребения в гордом одиночестве. – Ну, как прошли похороны? – спросила мама отца, когда тот вернулся домой. – Я имел бешеный успех, – буркнул он.

– Займи и вышли, – зачастил папа, – тут круговая мафия, я позвонил Юрику в Москву (Юрик, папин двоюродный брат, был одним из лучших сыщиков МУРа), он нажал на нужные рычаги, на нас вышли люди и потребовали тысячу рублей за то, чтобы вернуть машину. Юрик сказал, что надо откупаться, иначе машину мы вообще никогда не увидим. Через три дня наши горе-болельщики возвращались домой. Настроение было паршивое. Дядя Миша после долгих раздумий решил выступить с рацпредложением: – Юра, может, нужно освятить машину? – В смысле – освятить? – От неожиданности папа сбросил скорость. – Ну… это… как оно у вас называется… ну когда приглашается священник, вроде с кадилом… Папа моментально вызверился. – Чтобы ни один мудило с кадилом на пушечный выстрел к моей машине не подходил, понял? – Понял! – Дядя Миша примирительно замахал руками. – Что ж тут непонятного, все понял!

– Наринэ?! – сказала, не оборачиваясь, Ба. – Набери своему отцу и скажи, что Роза убила человека. Пусть приезжает.

Было еще не поздно уйти по-хорошему. Но цыганка не представляла, с кем имеет дело. И поэтому она допустила роковую ошибку. – А захочу и украду, – сказала она, – нам сам Бог велел воровать. Да будет тебе известно, что наш предок украл гвоздь, которым хотели распять Христа! И в благодарность за это Бог разрешил нам воровать!

Девушка вынырнула и помахала всем рукой. – Надя, последняя попытка, давай я тебя сейчас с пирса столкну. Инстинкт – великое дело, ты мигом вынырнешь и больше не будешь бояться воды. А я следом прыгну, буду тебя подстраховывать, – сказал папа. И, не дожидаясь ответа, столкнул маму в воду. – Ааааааа! – кричала мама, пока летела к воде. – Ааааааа! – орали мы ей сверху. «Бултых», – спрыгнул за мамой в воду папа. «Бултых-бултых-бултых», – спрыгнули за папой еще несколько человек. Какое-то время на поверхности вообще никого не было, потом один из ныряющих вытащили маму. – Развожусь, – выдохнула мама, как только отдышалась. – Ааааааа, – орали мы сверху, – а где же папа??? Папа не выныривал. Кто-то вытащил маму на берег, и она тут же начала бегать вдоль кромки воды, рвать на себе волосы и орать: «Спасите моего мужа». Про развод она больше не заикалась.

А нам с Манюней было очень стыдно за свое поведение, и мы поклялись никогда больше плохо себя не вести. Никогда-никогда. И даже не нарушали своей клятвы. Целых три дня.

После угощения марганцовкой я побоялась, что Ба мне тоже на всякий случай поставит клизму, и засобиралась домой.