– Сам не знаю, какой бес вселился в вашего Максима, Кирилл Андреевич, но всех троих соперников он нокаутировал. Вытянул команду в командном зачете. Отпросился по каким-то его делам. Медаль Максима и корочка о статусе кандидата в мастера спорта у меня на руках, но мы ждем, а его нет! Ждем с обеда. Не знаю, что делать. Вы можете с ним связаться? Если он до восьми не придет, я заявлю в полицию! Послушный мальчик. Что если он в беде? Может быть он у родственников?

– Я сейчас ей позвоню.

– Маш, не могут найти Максима. Узнай у Тамары, может он у них.

– Боже! Куда он делся?! – Мария Александровна побелела и бросилась к телефону.

О том, что Максим в Москве Тамара Федоровна в заботах о ее сыне, не знала. Беркутова оборвала разговор и в ужасе посмотрела на мужа.

– Что он придумал! Боже! Ты сказал, ему не будут делать укол! Что с моим сыном? Где мой ребенок?!

Кирилл Андреевич перезвонил Евгению Аркадьевичу. Тот заявил о пропаже ученика в УВД Гагаринского района. Дежурный пошел на встречу, приобщил подтверждение родителей и упоминание международной клиники по видеосвязи. Открыл локальный поиск несовершеннолетнего ребенка.

Кирилл Андреевич сходил с ума от беспокойства и нервов, куда делся его негодный Максим! Завтра он прилетит в Москву и перевернет Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова сверху-донизу! Жена складывала ему чемодан как вдруг у него произошел эпилептический припадок с судорогами. Мария Александровна позвонила в скорую. Врач предположил повышенное внутричерепное давление и госпитализировал его. Кирилл очнулся в палате. Мария Александровна спала у его изголовья. По всему его телу разливались слабость и апатия. Он заблудился во времени и пространстве.

– Родной, ты проснулся? – Ласково спросила она.

– У тебя произошел эпилептический припадок. Врач думает об опухоли. Ты не помнишь, но вчера тебе сделали МРТ головы.

– Почему ты не едешь в Москву? Ты должна быть там. Максим один не справится.

– Максим нас… тебя… послушался. Полицейские просмотрели камеры. Он заходил в Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова один раз. Он маленький, ему сказали прийти и посоветоваться с родителями. Больше медперсонал о нем ничего не знает. Он вышел в дверь, спустился по пандусу и покинул их заведение. Сейчас его ищут добровольцы, – Она слабо улыбнулась. Подсобралась:

– Нам сейчас главное тебя вылечить и поднять на ноги. МРТ спины и головы диагностировало у тебя фибриллярную астроцитому на зрительном нерве. Рост опухоли в левом полушарии может вызвать паралич правой стороны тела. Врач запретил тебе перелет в Москву, и не рискует тебя оперировать. Твоя опухоль расположена в левом полушарии. Операция очень опасна.

По прошествии трех месяцев Беркутова Максима Кирилловича объявили в федеральный розыск.

      Кирилла Андреевича отпустили из больницы в конце периода полярного дня двадцать четвертого июля. В нем расползалась гнетущая тоска. Супруги вставали, ходили на работу, ужинали, ложились спать. Его Максим, самый добрый, доверчивый, светлый мальчик на свете не мог погибнуть! Совсем не неудачник! Борец! Упорный, старательный борец! Он должен был поехать с ним в Москву! Сходить в Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова и помочь Чижикову Паше! В сердцах он обвинял в потере сына несчастного мальчишку инвалида! Как он мог не пойти Максиму на встречу! Не уследил, не вразумил, не улетел в Москву…

Мария Александровна его выходила, подняла на ноги, вернула в Североморское территориальное управление. В первых числах августа Кириллу Андреевичу позвонили из школы. Попросили забрать её с работы. Она сломалась и рыдала над сложенным надвое, распечатанным из интернета листом с сайта Главного Следственного Управления с пропавшими без вести детьми:

– Кирюш, это я его убила. Они его не находят. Если б я тебя послушала… Если бы только я тебя послушала! Не уступила ему! Максиму бы не взбрела в голову эта страшная идея! Нет! Я его убийца! Евгений Аркадьевич сказал он послушный. Он бы никуда не пошел! Зачем он куда-то пошел! А теперь все… Не труп… Обрубок… Без рук, без ног, без головы! Я до смерти буду помнить, что мы с ним не помирились!

– Машенька, что такое? Чьи руки-ноги?

– Максима.

– Господи, почему?

– Он в ярких оранжевых шортиках. Как на фото. Для первенства. Мы ему в торговом центре покупали. Чтобы ему подходило к новому кхану. Я его уговорила. Для получения нового пояса… Он его получил! То ли сине-белый, то ли коричневый и у него бы были новые шорты, – Кирилл Андреевич разогнул листок и прочитал сухую заметку: в Москве-реке всплыло расчлененное тело мальчика в оранжевых шортах с признаками насильственного отсечения конечностей. Мужчина ближе к вечеру переходил Андреевский мост. На его взгляд, что-то странно покачивалось в мутных водах. Поначалу он думал, это бочка, но яркое пятно привлекло его внимание. В реке колыхался труп ребенка! Следственный комитет России возбудил уголовное дело об убийстве. На месте зверской находки проводились следственные и оперативно-розыскные действия, направленные на выяснение всех обстоятельств произошедшего.

Кирилл Андреевич скомкал листок. Его горло сжал спазм. Он еле вдохнул. Максиму не нравились блеклые вещи.

– Я не верю. Это ужасы. Не думай об этом. Мы его найдем. Наш сын жив.

– Давай разведемся! Я сойду с ума! Я убила нашего ребенка!

– Пойдем домой! – Он рывком поднял ее на руки и вдохнул родной запах ее волос.

– Кирюш… нам надо развестись. Мы сойдем с ума. Или я тебя сведу. Максима больше нет. Я себя не прощу. Нам надо попытаться построить новую жизнь по одиночке.

      Следующие пять лет он честно сохранял их брак. Водил жену на свидания, развлекал, терпел ее истерики. Она скорбела, то сдаваясь ему, то настаивая на разводе. О новом ребенке разговора они не заводили, оба боялись повторной ошибки. Они не справились, провалив воспитание их ребенка. Дело по розыску Максима приостановили, так как никаких подробностей и обстоятельств выяснить, так и не удалось. Его надежда на поиск сына тлела, то воспламеняясь, то затухая. Он безумно не хотел признавать безысходность их положения. Трупов подростков не обнаруживалось, детей, похожих на Максима, тоже. Следственные органы опрашивали их пару раз и утихли. Его мальчик не мог умереть! Как он мог не поверить Максиму, не посодействовать! Он разве бы не отпросился с работы на несколько дней! Поехать в Москву и сходить в Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова! Он же понимал, что это его сын! С его характером! Почему он не понял, что Максим будет искать выход! Обмануть шестнадцатилетнего мальчишку, на придумывав сказок с три короба, раз плюнуть! Кто-то держал Максима в рабстве и заставлял работать! Зачем кому-то маленький мальчик, не способный выполнять тяжелую работу? Он тут же подсчитывал года и убеждал себя, что когда-нибудь Максима найдут. Вера заставляла его жить. Как когда-то Максим верил в донорство для спасения Паши Чижикова. Пять раз они с Машей делали вид, что празднуют новый год, на восьмое марта он дарил жене цветы, но ни у него, ни у неё положительных эмоций не рождалось. Осенью две тысячи пятнадцатого года началась операция вооруженных сил России в Сирии. За ходом военных действий против террористических формирований «Аль-Каиды», «Исламского государства» и «Джебхат ан-Нусра» на стороне правительственных войск и проправительственных военизированных формирований в ходе гражданской войны он следил одним глазом, перещелкивая каналы.

Без глупейшей надежды Кирилл Андреевич спился бы. Но он страшился потерять остатки здоровья. Симптомы нахождения мизерной опухоли в его голове: страшные головные боли, рвота по утрам, судороги, головокружения, двоение в глазах продолжались. Его зрение упало, он надел очки, засиживался допоздна на работе, а Маша закрутила роман. Кирилл подписал ей бумаги на пресловутый развод, еще глубже зарывшись в кабинетные бумаги. Пожелал счастья и всего самого хорошего. Он не знал Васильева Игоря Валентиновича, но встреча создала у него впечатление, что он передавал жену в хорошие руки. Раз-другой он с женой перезванивался. Разрыв, после пяти лет потери ребенка не болел. Кирилл Андреевич не хотел ничего нового, он в себя не верил. Маша хотела счастья, а вместе они шли ко дну. Для них все завершилось. С уходом Маши в течение последующих трех с половиной лет он подводил черту. Жизнь заместителя руководителя управления по государственному контролю, надзору и охране водных биоресурсов по Мурманской области, Архангельской области, Ненецкому автономному округу Североморского территориального управления катилась в преисподнюю, надежда угасла. В текущем году розыск его сына и вовсе должны были прекратить. Он больше не хотел уезжать на юг – у него скопилось десять миллионов, но на них он бы себя лучше похоронил, закопав в землю прямо сейчас.

В июне неожиданность подбросила работа. Соколова убили в ходе проверки при установке заказчика наловленного в избытке камчатского краба. Дело огласили. Убиенный Антон Святославович, в шутку между ними прозванный «Попрыгунчик» недавно женился. Фотографию государственного инспектора опубликовали на сайте Североморского территориального управления. На похоронах воздали почести и Указом президента России наградили посмертно за мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебного долга орденом мужества. Следственный Комитет не успел заговорить о возбуждении дела как Савва Романович позвал его к себе. Кирилл Андреевич думал, что он примется сожалеть о потере сотрудника. В прескверных обстоятельствах Володин отличался раздражительностью, но начальник нежданно завел речь о другом:

– Нет, ну какие молодцы! У нас под носом черти-что твориться, мы ни сном ни духом, а вот оно как! Браконьеры поганые! Продавцы какие! Сотни тонн! А я должен оставить это без разбирательства!? Нет, не оставлю! Депутаты обнаглели! Провернуть ихтиологическую экспертизу под моим носом в Баренцевом море! Я потребую возбуждения уголовного дела!

– Добрый вечер, Савва Романович. Я соболезную вам о кончине Соколова.

– Добрый вечер, Кирилл Андреевич. Покойся с миром, Попрыгунчик. Моего сотрудника убили, из моего бассейна крадут! Совсем свихнулись! Так к делу, Кирилл Андреевич. Вы знаете Никонова?

– Нет. Среди моего подразделения Никонова нет. Он что-то нарушил?

– Держите-полюбуйтесь! Его ихтиологическая экспертиза! В купе с постановлением федерального прокурора о направлении материалов проверки в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании. Где, мне интересно, Никонов деньги на ихтиологическую экспертизу раздобыл? Порядком пяти-шести тысячи долларов. Столица меня уведомляет о браконьерстве в Баренцевом море в непомерных размерах! – Кирилл Андреевич перелистнул пару страниц документа, а Володин продолжил:

– Ихтиологическая экспертиза сделана качественно. По инициативе Никонова Матвея Кирилловича, но с привлечением экспертов Московско-Окского территориального управления Федерального агентства по рыболовству. На документе печать территориального управления, а с Делесовой я знаком мельком. На основании факта браконьерства в водах Баренцева моря по данным ихтиологической экспертизы и постановления генерал-майора Тарасова, я потребую возбуждения уголовного дела, – Усы Саввы Романовича вздыбились.

Беркутова, рассматривавшего заявление Никонова, сразило другое: он мог поклясться самым святым, своим умом, у него закрадывалось подозрение, он знал почерк, подписавшего заявление человека. Потому что он учил сына писать. В подписи «Никонов» букву «в» парень нарисовал также, с выработанным автоматизмом, как Максим. Кирилл Андреевич озадаченно пролистал сводку из Московского МВД о купле-продаже крупных партий камчатского, краснокнижного краба-стригуна и атлантического лосося, по-простому семги, предположительно, незаконно добытого в акватории Баренцева моря. Кириллу Андреевичу стало любопытно, захотелось встретиться с Никоновым Матвеем Кирилловичем, обладающего почерком его сына.

Начальник Североморского Управления, тем временем, призадумался:

– Вы же развелись Кирилл Андреевич?

– Да, – Он не сообразил в какую сторону клонил руководитель.

– Это хорошо. После припадка выздоровели, молодец. Никто стенать, пока вы в отлучке не будет. Съездите-ка в Москву и присоединитесь к следственно-оперативной группе. Сами они там на расследуют, что нас уволят, обвинив в обмелении Северного Ледовитого океана. У них запрос на компетентного в водных ресурсах сотрудника. Начальники отделов без вас потрудятся! Завтра получите командировочные, я распоряжусь. Я позвоню в Московско-Окское территориальное управление. Верно, Никонов их сотрудник. Расследуете дело и идите в месячный отпуск. Развейтесь. Это не происходит в реальности! Я брежу! Ущипните меня, Кирилл Андреевич. Москва учит меня ловить браконьеров из Баренцева моря, – Он подставил Беркутову руку. Тот сымитировал щипок.

– Нет, не помогает. В Москве, за те баснословные деньги, которые заплатил Никонов, можно без погружения в море сделать ихтиологическую экспертизу Баренцева моря. Не уж то Давыдов ему печать ставил? Я бы позвонил, но сейчас поддельную печать сделать раз плюнуть и готово. Хотел бы я познакомиться с этим кладоискателем Никоновым! На соблюдение субординации он чихал с высокой колокольни! Я бы обвинил его в мошенничестве, но с постановлением генералов не спорят. Он должен был проверить подлинность предоставленных документов. Выручайте, Кирилл Андреевич, а то Никонов еще чего-нибудь наворотит. Поезжайте в Москву, с Давыдовым я договорюсь.

      Беркутов жил на Севере и о Москве никогда не помышлял. С другой стороны, за восьмилетний с половиной срок он наловчился жить с опухолью. В этом году подписал бумаги на развод с Машей, в пустые вечера на кухне у него все валилось из рук. Ему нужно было развеяться. Познать что-то новое. Обойти Красную площадь. В этом году ему исполнялся пятьдесят один год. Он согласился поехать в командировку и присоединиться к расследованию дела по незаконная добыче (вылову) водных биологических ресурсов в российской акватории Баренцева моря. Ему надо было приноравливаться смириться с мыслью о смерти Максима. Он очень не хотел, но должен был. Билет в столицу Леночка купила ему на тридцать первое июня. Тридцатого он собирал вещи в дорогу и решил проверить почту перед отъездом. К его удивлению, кроме ожидаемых квитанций об оплате ЖКХ, листовок с рекламой внутри почтового ящика лежал бумажный конверт без обратного адреса. Писем ему давно никто не посылал. Он забрал конверт домой. Отложил на стол, закрутившись с утрамбовыванием теплых вещей и застегиванием молнии, закрыл, придавив чемодан коленом, с чувством исполненного долга хотел проверить, что за околесицу ему прислали рекламщики, вскрыл конверт и не поверил глазам. В файле лежала нотариальная копия договора дарения доли в уставном капитале общества «ООО Акропус» от Арзамасовой Анны Петровны супругу Арзомасову Виктору Геннадьевичу в размере шестидесяти семи процентов. Некто прислал ему документ анонимно. Полагался, что у него они будут в большей сохранности. Для чего? На всякий случай он забрал присланные документы с собой в Москву. В назначенный день Беркутов улетел в столицу.

      Из метро Щукинская на пересечении Новощукинской и Щукинской улиц вышел молодой парень и направился вперед по нечетной стороне дороги. Он был статен и черняв с вьющимися волосами и большими серо-зелеными глазами в водолазке под черной кожаной курткой, несмотря на сравнительно теплую погоду, и джинсах. Он шел не спеша, но во всем его виде, прослеживалась собранность. Дойдя до территории дома номер один – Научно-исследовательского института трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова он поплутал по ней, пробежался по пандусу и зашел в приемное отделение. Это крупное научно-клиническое учреждение являлось главным трансплантологическим центром страны. В нем оказывались все виды трансплантологической помощи и осуществлялось наибольшее количество пересадок жизненно важных органов. На входе парень предъявил охраннику удостоверение специального отряда быстрого реагирования и прошел к стойке регистратуры, за которой отдыхала медсестра.

– Добрый день, девушка, – Он открыл перед ней удостоверение.

– Добрый день. Вы из полиции?

– Сродни, из Росгвардии. Задача – борьба с организованной преступностью. Мне необходимо поговорить с врачом о лечении рака желудка. Какой порядок, какие исследования, какие врачи его лечат. В общем справочная информация. Необходимо для расследования. Кто может мне оперативно помочь?

– Приемное отделение нашего центра осуществляет плановую госпитализацию пациентов. Я могу позвонить дежурному врачу-терапевту. Он вас проконсультирует. Минутку.

– Буду вам признателен.

Спустя двадцать минут звонков и разговоров собровец сидел на втором этаже, в кабинете двести тридцать, а перед ним восседала женщина лет тридцати пяти. На ее двери красовалась табличка врача-терапевта приемного отделения Савиновой Елизаветы Николаевны. Со стороны она выглядела «конфеткой» с высветленной головой и перманентным макияжем и отманикюренными ноготками.

– Как я могу вам обращаться? – Собровец улыбнулся. Потрепал черную шевелюру и открыл перед ней паспорт. Врач прочла вслух:

– Вас зовут Никонов Матвей Кириллович. Очень приятно. Рада буду вам помочь по мере сил. В чем ваш вопрос?

– Вы не возражаете, если я запишу вас на диктофон? То и дело что-то забываю.

– Записывайте. Пожалуйста.

– Мой вопрос в процедуре лечения рака желудка ребенка, умершего девять лет назад. До следственная проверка. Мое руководство хочет проверить чистоту смерти ребенка. Допустим кто-то заболел. Каков порядок лечения? Что сделает пациент?

– Я думаю первоначально пациент почувствует дискомфорт в желудке. На ранней стадии рака особенных симптомов не наблюдается. Может возникнуть извращение аппетита, нарушиться пищевое поведение. Рак желудка чаще всего диагностируется во время эндоскопии, которая проводится по тем или иным показаниям. Однако поводом для обращения к врачу можно считать и ряд недомоганий. Первичная диагностика, как правило, проводится не врачом-онкологом, а терапевтом или хирургом, к которым пациент обращается. Его направляют на эндоскопическое исследование, и c его результатом он попадает к онкологу. В онкологической клинике проводят повторную эндоскопию для определения размера опухоли, её положения, размера, и присутствие и распространение по организму пациента метастаз. Для диагностики применяется комплекс из УЗИ шейнонадключечных зон и малого таза, компьютерную томографию. Пациенту делают эзофагогастродуоденоскопия – процедуру, визуализирующую верхнюю часть желудочно-кишечного тракта вплоть до двенадцатиперстной кишки.

– Какие есть способы лечения? В общих чертах. Я что-то читал о метастазах…