Чувство, что он попал в тюрьму. Красивую, уютную, но все же тюрьму. После того, как он помог Алексе обработать на ногах почти зажившие порезы, она упала на кровать и попросила не тревожить ее пару часов.
Даня не увидел в спальне мольберта с красками. А спросить не рискнул. После их поцелуя он вообще молчал и не произнес ни слова. Благо, Алекса болтала без остановки, словно сама хотела заглушить возникшее между ними смущение.
Теперь он сидит на кровати и смотрит в окно, на снежные буковые леса, на горы, теряющиеся в тумане, и солнце, которое проблескивает искрами на снегу. И не может запечатлеть эту красоту.
Стук в дверь вырывает Даниила из дум, и он почти с радостью подбегает к двери:
– О-о-о, – он удивленно смотрит на Галину.
Она держит в руках стопку постельного белья и неловко заглядывает ему за спину. Увидев, что он один, она еще шире улыбается и протягивает комплект:
– Зная Сашу, она вряд ли вспомнила, что здесь не постелено.
– Да? – Даня оглядывается на кровать. – Алекса просто устала и легла спать. Думаю, потом бы она вспомнила.
– Разумеется, – мягко соглашается Галя.
Она нервно приглаживает кудри. Высокая, ростом почти с Даню. Не красавица, но милая.
– Может быть вы… голодны?
Растерянность в ее голосе придает Дане уверенность, и он отвечает очень четко, ни разу не заикнувшись:
– Если честно, не отказался бы перекусить. И давайте на «ты», так спокойнее.
– С радостью, – улыбается Галина.
Впервые он ведет себя с девушкой, как с закадычным другом. Нервничать, заикаться? Какая глупость.
Они спускаются на первый этаж, и всю дорогу Даня вдыхает странный для девушки аромат, словно она ведунья, живущая в избе, полной волшебных трав.
На кухни у них действительно хай-тек. Бревна зашиты гипсокартоном и заштукатурены в кофейный цвет, а кухонная мебель матового бежевого цвета со встроенной техникой. Сразу и не разберешься, где что лежит.
Даня садится за прозрачный стеклянный стол и молча наблюдает, как Галина хозяйничает. Несмотря на полноту, она двигается плавно, а ее руки сноровисто нарезают буженину и овощи. До Алексы ей, конечно, далеко. Но что-то в Гале есть. Нечто неуловимое.
– Вы давно встречаетесь? – вопрос нарушает приятную тишину. Редко, когда встретишь человека, с которым хорошо молчать.
– Ну, нет. Все весьма сумбурно получилось, даже уже сам не пойму, как, – скомкано отвечает Даня.
Почему-то врать Галине сложно. Особенно, когда она смотрит на него с такой теплотой. Интересно, а если она разозлится, ее лицо покраснеет?
– У Сашеньки всегда так, – Галя заваривает в чайничке черный чай с земляникой. – Она очень энергичная и встречается то с одним, то с др… – она осекается и смущенно глядит на Даню. – Прости. Уверена, у вас все серьезно. Она раньше никогда не приводила в дом… никого.
– Не переживай.
Даня берет из ее рук изящную чашку с золотым ободком и утыкается взглядом в чай. Ладонями обхватывает края, едва чувствуя, как они обжигают кожу.
И правда, на что он надеется? Где он, а где Алекса. Им не суждено быть вместе, иначе его картины, где он изображал их свадьбу, давно бы сбылись.
– Угощайся.
Галя ставит на стол мясную нарезку с красными черри. Они похожи на губы Алексы. Маленькие, сладкие… При воспоминании о поцелуе по телу бежит теплая дрожь.
– Ты точно в порядке? – она садится напротив и складывает на столе руки.
Без косметики Галина похожа на школьницу.
– Просто… неуверенно себя чувствую. Алекса хочет, чтобы я был рядом. Но я не знаю, чем могу помочь.
Помочь найти ей убийцу. Жаль, что произнести вслух эти слова он не может.
– Ты сам ответил на свой вопрос. Просто будь рядом. Этого достаточно.
– Ну, вообще-то девушкам периодически надо не только это, – веселый мужской голос так неестественно звучит на кухне, разрушая их доверительный диалог.
Даня оборачивается. Перед ним стоит взъерошенный парень в красной футболке и растянутых штанах, и впервые в семье Вольф проскальзывает сходство. Незнакомый парень похож на Галину больше, чем ее двойняшка.
– Клементий, Клим, как удобно, – он протягивает руку, и Даня ее пожимает.
– Даниил.
– А, так ты тот парень Лекси, о котором трындела Злата? Пипец просто. У нас отец умер, а она в дом хахаля тащит. Нет, я все понимаю, но неужели у женщин так все тесно связано… Там, эрогенные зоны с чувством утраты, – Клим закатывает глаза.
– Клементий! – укоризненно восклицает Галя.
– Кажется, из вас двоих Александра острее переживает смерть отца, – холодно чеканит Даня.
Клим ошеломленно смотрит на Даню и качает головой:
– Зашибись, – он кидает кусок буженины в рот. – Галочка, милая, есть что посущественнее? Очень голоден. Очень и очень.
Может, написать картину, где этот недоразвитый уезжает в тундру?
Нет. Каждый из них может быть причастен к убийству Вольфа-старшего. Взгляд Дани падает на Галину. Неужели у нее тоже имелись веские причины желать смерти отцу? От этих мыслей становится тошно.
– В холодильнике суп. Можешь перекусить. А вообще жди ужина, – Галя подпирает щеку рукой.
– Жестокая… Кстати, а чего вы со Златой сегодня не в ателье? – Клим почти полностью залазит в холодильник и выуживает оттуда розовую кастрюлю.
– Мы на выходных закончили последние штрихи и решили немного отдохнуть, – Галя ловит вопросительный взгляд Дани. – Мы со Златой разрабатываем линию одежды. Отец решил, что нам следует иметь хобби, чтобы… – она замялась.
– Чтобы не путаться под ногами, пока не выйдут замуж, – добродушно закончил Клим.
– Поэтому он арендовал нам небольшое ателье, в котором мы можем спокойно работать, – перебивая брата, договаривает Галя.
– Я так и не принес вам соболезнования, – тихо произносит Даня.
Но ответом ему служат лишь благодарная улыбка Галины и печаль в ее глазах.
За окном давно опустился темный вечер, и теперь горнолыжная трасса светится теплыми желтыми огнями. Манит, призывая окунуться в бесконтрольный спуск по крутой горе и испытать всплеск адреналина. Арсений закрывает папку с финансовыми отчетами. Нет. Он не может позволить себе потерять самообладание. Не сейчас, когда его семья переживает страшный период.
О проекте
О подписке