– Правда? – спросил Джаспер равнодушно. – Ну что, пойдем?

Вечер переливался красками, будто бы на невыразительный пейзаж сквозь небесное сито просеяли золотую пыль. Даже игра света и тени изменилась; знакомые детали пейзажа теперь были подернуты золотистой дымкой. Л’Эсперанс словно вознесся над землей – у подножия особняка проплывали облака. Преображение пейзажа было бы необычайно прекрасным, если бы не его недолговечность. Все сияло в золотом свете, однако вскоре он померк, и наступил холодный вечер.

– Рики, пойдемте к нам, – предложил Джаспер. – Поужинаем и выпьем. Все будут рады, если вы зайдете.

Однако Рики предпочел отказаться, и у ворот они с Джаспером расстались. Усевшись на велосипед, Рики тотчас почувствовал, как болят мышцы после седла.

Новость о несчастном случае уже достигла Коува. Миссис Феррант ждала Рики в коридоре.

– Как ужасно, – объявила она без предисловий и впилась в лицо молодого человека проницательным взглядом черносливовых глаз.

Ему не хотелось обсуждать с ней произошедшее. Помня, как миссис Феррант всегда реагировала на упоминание о Дульси, Рики предчувствовал, что на него сейчас обрушится поток вопросов.

– Говорят, она с лошади упала, – продолжила миссис Феррант. – А еще говорят, что ссорилась с дядей, потому что прыгала уж очень рискованно. Вы правда видели, как все произошло? Это ведь вы ее нашли? Да, как бы она себя ни вела, а все же кара слишком суровая…

Рики пытался вежливо пресечь тему, но миссис Феррант подавала ему ужин – превосходно приготовленный омлет, – и каждое ее появление сопровождалось новой порцией вопросов. Рики явно проигрывал словесную битву. В конце концов ему пришлось рассказать, как все было.

Вдруг в коридоре послышался какой-то шум и шарканье.

– Это он, – пояснила миссис Феррант. – Как обычно, поедет утренним паромом в Сен-Пьер-де-Рош на выходные.

– Не знал, что есть такой паром.

– «Островная красавица» называется. Заходит сюда раз в неделю по пути из Маунтджоя.

– Неужели? – Рики обрадовался возможности направить мысли миссис Феррант в другое русло. – Надо будет прокатиться туда в один из дней.

– Очень рано отходит. В пять утра.

Откуда-то из коридора раздался требовательный голос:

– Эй, Мари!

– Иду, – тут же отозвалась миссис Феррант и вышла, закрыв за собой дверь.

Рики покончил с ужином и поднялся к себе, неожиданно почувствовав усталость. Да и мышцы болели так, что он не смог бы дойти до «Трески и бутылки», куда сначала собирался. К тому же там на него уж точно накинутся с расспросами. Писать тоже не было сил. Рики принял горячую ванну – он едва не охнул, когда в нее опустился, – не без труда наклеил пластырь на мозоли, лег в кровать и забылся тяжелым сном.

Проснулся он от бледного утреннего света, струившегося в окно. Внизу в коридоре слышались приглушенные голоса. На дорожке у черного хода раздались шаги.

Рики вылез из постели и подошел к окну.

Держа в каждой руке по чемодану, мистер Феррант направлялся к пристани, куда уже подходила «Островная красавица». В том, как она скользила по водной глади в рассветный час, было нечто удивительное, даже нереальное. Издалека доносились тихие голоса, шлепанье каната по мокрой пристани. На фоне тишины и умиротворения отчетливо выделялась одинокая фигура мистера Ферранта, решительно шагавшего с багажом к парому. Чемоданы у него были поистине великолепные! Не пластмассовые, а из мягкой кожи, наверняка купленные в очень дорогом магазине. Самого мистера Ферранта едва можно было узнать – пальто из верблюжьей шерсти, мягкая шляпа с загнутыми кверху полями, замшевые туфли, красивые перчатки. Он повернулся, и Рики увидел, что он в темных очках.

Мистер Феррант – единственный садящийся на паром пассажир, поднялся по сходням и исчез на борту. На берег сгрузили несколько посылок и почтовую сумку, а затем «Островная красавица» почти бесшумно отошла от пристани, поблескивая тусклыми огнями в занимающемся утреннем свете.

Рики вернулся в постель и снова уснул. Когда в девять утра он проснулся, то отъезд мистера Ферранта показался ему сном.

Через три дня в мэрии Коува провели коронерское дознание^[10]. Коронер приехал из Маунтджоя. В присяжные позвали местных жителей – в некоторых из них Рики узнал постоянных посетителей «Трески и бутылки».

Джулию и Рики вызвали дать показания о том, как они обнаружили тело, а мистера Харкнесса – чтобы подтвердить личность погибшей. Харкнесс находился в подавленном состоянии, говорил тихим слабым голосом и дрожал; вид у него был крайне скорбный. Он пытался сказать, как предупреждал племянницу об опасности прыжка и как это привело к ссоре между ними.

– Я поддался гневу. – Харкнесс устало оглядел присутствующих. – Слишком далеко зашел и слишком много наговорил. Довел ее, наверное. – Потом он замолчал, и ему позволили покинуть помещение.

Доктор Кэри дал показания относительно характера телесных повреждений – многочисленных и обширных. Среди них были видимые – нанесенные, по всей вероятности, копытами лошади, и переломы. Внутренние же повреждения, скорее всего, были вызваны тем, что лошадь упала на наездницу. Установить точнее не представлялось возможным. Доктор Керри также добавил, что срок беременности составлял восемь-девять недель. Эти слова вызвали заметное оживление в зале. Суперинтендант Кюри из Маунтджоя, который номинально возглавлял расследование, находился на лечении в больнице, но, к удивлению присяжных, ходатайствовал через сержанта Планка об отсрочке дела, и его просьбу удовлетворили.

Выйдя на озаренную солнцем улицу, Рики решил поговорить с Джулией и Джаспером. Это была их первая встреча после несчастного случая, все это время они общались только по телефону. Джулия была одета просто, но вместе с тем элегантно и смотрелась очень экзотично в деревенской обстановке.

– Я вообще ничего не поняла. Зачем нужна отсрочка? Рики, объясните.

– Почему вы думаете, что я понимаю это?

– Потому что ваш отец – выдающийся полицейский. Тоже, наверное, все время просит отсрочку, хотя все ждут не дождутся, когда это… – Она осеклась и посмотрела Рики в глаза, затем быстро проговорила: – Будет забыто и похоронено.

– Честно говоря, я ничего не знаю о том, каков обычный порядок в таких случаях. Отец не рассказывает о делах, которые расследует. У нас много других тем для разговоров, – просто ответил Рики. – Наверное, полиции нужно крайне тщательно и досконально изучить все обстоятельства дела.

– Не понимаю, зачем кому-то, даже скорбящему мистеру Харкнессу, знать вперед: упала бедная Дульси, на бок или назад. Боже мой, Джаспер, дорогой, ну почему все, что я говорю, всегда звучит так бессердечно и жестоко!

– Потому что ты реалистка, милая, да это все и правда не имеет значения, – ответил тот. – Было бы до чрезвычайности лицемерно притворяться, что ты убиваешься по малознакомой девушке со скандальной репутацией. У тебя был сильный шок, потому что это ты ее нашла. Если бы ты просто услышала, что она погибла, то сказала бы: «Как жаль бедного Каса» и послала цветы на похороны. Кстати, мы, наверное, должны так сделать. Как думаешь?

– Рики, – сказала Джулия, не обратив внимания на слова Джаспера, – может ли быть такое, что полиция, как обычно пишут в газетах, не исключает возможность насильственной смерти? Может? А, Рики?

– Не знаю. Правда, не знаю, – ответил Рики и под пристальным взглядом Фарамондов неожиданно выпалил: – Мне приходила в голову такая мысль.

III

«Это просто мысль, – читал вслух Аллейн. – Наверное, ты сочтешь ее очень глупой. Но если нет, как думаешь, стоит мне поговорить с сержантом или я выставлю себя совершенным идиотом и дилетантом? Велика ли вероятность, что такая мысль придет в голову и Планку? А она должна прийти, если он не зря носит погоны».

– По-моему, было бы лучше, если бы Рики не лез во все это, а занимался своей книгой, – вздохнула Трой.

– Согласен. Зачем ему вообще ввязываться, черт подери? – Аллейн потер кончик носа и покосился на жену. – Хотя, конечно, примечательно, что он обратил внимание на такую, казалось бы, незначительную, деталь. «Срез, по всей видимости, свежий».

– Может, предложить ему вернуться домой? – поинтересовалась Трой и тут же сама себя дернула: – Нет, глупости говорю.

– Его могут вызвать на повторное дознание, и тогда какой смысл кататься туда-сюда. Беспокоиться не о чем. Вряд ли эта находка что-то значит, так что он сам прекрасно со всем справится. – Аллейн снова взялся за письмо. – Пишет, что Джулия была безмерно огорчена, но превосходно держалась и очень складно дала показания. Так, снова она.

– Надеюсь, она не находит его скучным.

– Когда это женщине не нравилось внимание симпатичного молодого человека?

– Да уж.

– И все же он наткнулся на нечто странное, – сказал Аллейн, продолжая читать. – Что сто́ит один только хозяин дома – непонятно где работающий водопроводчик, который вырядился как франт и на рассвете отчалил в Сен-Пьер-де-Рош.

– Это довольно живописное местечко. Я рисовала там пейзажи, когда училась. Так называемый художник Сид превратил такой потрясающий вид в жалкую мазню. Но туда не ездят в пальто из верблюжьей шерсти и модных костюмах.

– Может, для Ферранта это отправная точка для поездки на какой-нибудь фешенебельный южный курорт?

– А еще Луи Фарамонд, – продолжала вслух размышлять Трой. – Что у него за дела были с бедной мисс Харкнесс? Странно как-то. Или нет?

– Прибавь сюда твоего недавнего гостя с бесплатными красками и приступом головокружения. И вот, послушай дальше, – сказал Аллейн. – «Миссис Феррант как-то уж слишком язвительно реагирует на любое упоминание о Дульси Харкнесс, помимо обычного осуждения за скандальное поведение. И мне все думается, а не проявлял ли мистер Феррант непозволительный интерес к мисс Харкнесс?» Нет, серьезно! – воскликнул Аллейн. – Довольно свободные нравы у них там царят. А мисс Харкнесс, похоже, была на редкость сговорчива.

– Уже надоело про нее слышать! – покачала головой Трой.

– Понимаю. А еще, зачем этому ужасному Джонсу было так возмущаться, когда Рики наступил на краску? Разве бы ему не прислали еще кучу таких? К тому же бесплатно. Да и если уж на то пошло, с чего бы ему игнорировать Рики? Он ведь намеренно не смотрит на него и не разговаривает с ним. И ни слова не сказал про ланч у нас.

– Обычный хам. Не слишком ли много значения мы придаем не связанным между собой мелким происшествиям?

– Может, и многовато. – Аллейн закончил читать письмо, сложил его пополам и убрал. – Рики явно старался, когда писал это письмо. Очень длинное и очень подробное. Даже содержимое старого сарая описал.

– Просто все это не выходит у него из головы, и он подумал, что если напишет об этом, то избавится от навязчивых мыслей.

– Пытается «провести линию». Как в детских книжках, когда рисуешь по точкам: соединяешь их в заданной последовательности и получаешь, например, фигурку кошки. Только у Рика эти точки не пронумерованы, и он не знает, куда вести линию.

– Если она вообще есть.

– Может, никакой «кошки» и нет.

– Ты ведь и сам все время тем же занимаешься, разве нет?

– В каком-то смысле да, сокровище мое. В каком-то смысле.

– О! – воскликнула Трой. – Очень надеюсь, что линии и вправду нет и что мисс Харкнесс не была…

– Что не была?

– Убита, – закончила фразу Трой. – На самом деле письмо ведь об этом.

– Ну да, – согласился Аллейн. – Об этом.

Зазвонил телефон, Аллейн взял трубку и услышал голос помощника комиссара. Будучи человеком вежливым, он, как обычно, начал разговор издалека.

– Рори, прости, что беспокою тебя дома, – сказал он. – Если я правильно помню, ты как-то говорил, что твой мальчик сейчас на том острове, где «Саннидэй энтерпрайзез», ну, или как они там называются, устроили что-то вроде курорта?

По какой-то неведомой причине помощнику комиссара нравилось в начале разговора притворяться, что он не может вспомнить нужное имя, название места или событие.

– Да, сэр, он сейчас там, – ответил Аллейн, почему-то совершенно не удивившись.

Хотя эта мысль казалась совершенно абсурдной, он как будто подсознательно желал именно такого развития событий.

– Он ведь остановился в отеле под названием… Как его? Маунт чего-то там?

– «Маунтджой»? Нет, конечно. У тамошнего водопроводчика комнату снял, в непопулярной у туристов части острова.

– Это в Бэй или Дип-Бэй?

– В Дип-Коуве, – поправил его Аллейн, настораживаясь.

– Да, точно. Теперь припоминаю, что ты говорил что-то насчет водопроводчика и Дип-Коува, – вкрадчиво произнес помощник комиссара.

«К чему ты клонишь, хитрый старый черт?» – думал Аллейн, ожидая продолжения.

– В общем… – Помощник комиссара помолчал. – Вдруг он сможет нам помочь? Помнишь то дело о наркотиках, которое ты раскрыл в Риме? Группировку Зигфельдта?

– А, вы про это, – с облегчением выдохнул Аллейн. – Помню.

– Ну так вот, как нам всем, к сожалению, известно, Зигфельдт свои махинации не прекратил.

– Да уж. Перестроил замок свой бутафорский в Ливане. Туалеты на каждом этаже.

– Противно все это, – отозвался помощник комиссара. – Ну так вот, Рори, дружище, по последним сведениям из Интерпола и от наших людей в соответствующем подразделении, путь поставки товара изменился. Сырье по-прежнему ввозят из Измира в Марсель через разные итальянские порты и в лабораториях где-то под Марселем синтезируют из морфина героин. А дальше каналы сбыта варьируются. Частично героин отправляют через французские порты, иногда очень маленькие. Ну, ты уже, наверное, догадался, к чему я клоню.

– Не через Сен-Пьер-де-Рош ли случайно?

– А оттуда на этот твой остров.

– Он не мой, – заметил Аллейн.

– …а далее – в Англию. Наверняка мы ничего не знаем, но определенные предположения есть. И есть один тип, на которого у нас кое-что имеется. В последнее время он демонстрирует признаки невесть откуда взявшегося благосостояния – можно так выразиться.

– Позволите ли спросить, сэр, как зовут этого типа? – спросил Аллейн.

– Это водопроводчик без определенного места работы. Живет в Дип-Коуве. Фамилия его Феррант.

– Надо же, – произнес Аллейн тоном, не выражающим никаких эмоций.

– Занятное совпадение, да?

– Жизнь полна совпадений.

– Вот я и подумал, может быть, твой мальчик заметил что-нибудь странное?

– Заметил, что хозяин дома по фамилии Феррант, водопроводчик, на рассвете сел на паром в Сен-Пьер-де-Рош и при этом был разодет в пух и прах и нес два кожаных чемодана.

– Ага! – вскричал помощник комиссара. – Молодец ваш сынок! Очень хорошо! Здорово! – В состоянии воодушевления он начинал выражаться как вожатый в лагере скаутов.

– А нет ли у наших людей сведений о некоем типе по фамилии Джонс? Занимается красками, – поинтересовался Аллейн.

– Красками? То есть маляр?

– Вы недалеки от истины. Хотя сам он называет себя художником.

– Джонс. Джонс. Нет. Ни про каких Джонсов не слышал. А что?

– Он распространяет художественные принадлежности фирмы под названием «Джером и К°», у которой фабрика в Сен-Пьер-де-Рош. Часто наведывается в Лондон.

– Художественные принадлежности?

– Полуфунтовые тюбики с масляной краской.

На том конце провода повисло молчание.

– Вот как?! – произнес наконец помощник комиссара изменившимся голосом.

Очевидно, время витиеватых вступлений прошло, и теперь разговор велся исключительно по делу.

– Имя его назовите? – деловито запросил помощник комиссара.

– Сидни.

– Где проживает?

– В Дип-Коуве. Фирма пытается всучить бесплатные образцы красок известным художникам, в том числе Трой. Он заходил к нам сюда по рекомендации Рики. И у него были странные симптомы…

– Обычно они не так действуют. Главы группировок. Чтобы явно пытаться подослать наркодилера…

– Нет, конечно. Но вряд ли он типичный наркодилер. Сказал, что погулял на вечеринке накануне. Симптомы были как при ломке, но, судя по тому, как Рики его описывал, он вроде не похож на наркомана.

– А что еще можете про него сказать?

Аллейн рассказал об инциденте на дороге, когда Рики наступил на тюбик киновари.

– Пятно осталось?

– Вероятно.

– Надо бы взглянуть.

– Да, я и сам об этом думал.

– Пока из наших на острове никого нет. В Сен-Пьер еще только направили соответствующую директиву. А что твой мальчик там делает, Рори?