7

На счастье, в кордегардии санатория после разгрома была расчищена и даже как-то обустроена не только комната отдыха, но и отремонтирован ионный душ. А поскольку столь желанная Ане-Сурие встреча прошла, как это принято говорить, "на высшем уровне", все работы в помещении теперь требовалось проводить заново. Даже верхняя одежда Аны-Сурии, предусмотрительно положенная ею в сторонке, оказалась заляпана кровью.

Несмотря на то, что ионный душ основательно "обламывал кайф", Ане-Сурие, чтобы отчиститься от крови, пришлось самой дважды пройти стандартную процедуру и несколько раз на полной мощности обработать одежду. Но и после этого ей никак не удавалось обрести прежний утренний облик беспечной любопытной туристочки. Скорее уж, она походила на ночную бабочку, ставшую жертвой группового насилия.

Дело было сделано, санаторий можно было со спокойной душой покидать. И все бы ничего, да вот тут Ане-Сурие – признаться, несколько запоздало! – пришло в голову соображение, заставившее ее похолодеть. Черт побери, как говаривал незабвенный Советник от науки, где была ее голова? Ведь Жаба на чистейшей космолингве говорила ей, что не работает только внутренняя система видеонаблюдения. Внешняя-то в полном порядке! Она работает! Работает! И, следовательно, уже зафиксировала, в каком виде она, Ана-Сурия, в санаторий вошла, а теперь ей предстоит зафиксировать, в каком виде она отсюда выйдет.

Экзотическая смерть Жабы, разумеется, не оставит равнодушной местную санацию. Расследование будет самым тщательным, похоже, она нагрузила себе на шею немалые проблемы и поставила на грань срыва свою основную цель. Самое досадное, что Генрик предостерегал ее от подобных эскапад – так нет же! Вляпалась все-таки в дерьмо по самую шею.

Ана-Сурия медленно брела к отсекам в лифтовые клети, ведущие в ЦУП, и лихорадочно искала выход из положения.

Выходов просматривалось два.

Первый: замаскироваться. Замаскироваться так, чтобы оказаться на видеозаписи совершенно неузнаваемой. Идея была хороша, вот только как ее осуществить, Ана-Сурия не знала. Кроме того, раз уж она в санаторий вошла, значит, где-то должна и выйти, верно? Поиски начнутся. Сопоставления.

Второй тоже включал в себя элемент маскировки, но абсолютно не требовал от нее анонимности. Наоборот! Она должна была оставаться подчеркнуто узнаваемой, самой собой. Взбалмошная девочка с шестого, решившая на часок-другой вообразить себя подсанационной санаторкой, да заодно и прихватить для похвастать среди подруг и любовников ши-икарный сувенир – настоящую полосатую санаторную робу.

А вот это, пожалуй, могло бы и сработать. Надо было только поскорее обзавестись этой самой полосатой робой, напялить ее поверх собственной одежды – собственную одежду ей еще предстояло потом собственноручно уничтожить – и… вперед!

Ана-Сурия решила сделать небольшой крюк до склада санаторной одежды, справедливо рассудив, что уж этот-то склад ни один самый дурной люмпен грабить не станет, так что соответствующий маскарадный костюм она там отыщет с легкостью, тем более что электронные замки порталов для нее проблемы не составляют.

Место, где был расположен этот склад, было ей хорошо известно. Склады находились в нижних уровнях санатория в туннелине, примыкающем к кордегардии отделения биопов, что охраняли шахты лифтовых клетей. Именно сюда, в третий от начала туннелина портал водили в свое время вертухайши санаторок – управленок для получения одежды.

Как ни странно, эти отсеки санатория разгромлены были менее всего. Впрочем, что ж тут странного? Расположены они были на отшибе, грабежом и погромами занимался народ пришлый, которому план санатория был, естественно, неизвестен. Что касается тутошних подсанационных, они были заняты разгромом баз данных и прочих информационных премудростей. Тутошним было не до складов – уничтожить, стереть информацию о себе, да и смыться поскорее подобру-поздорову. Впрочем, это соображение, безусловно верное в целом, могло допускать и некие частности.

Ана-Сурия, знающая санаторий как свои пять пальцев, добралась до места очень быстро. Разумеется, вероятность обнаружения останков Жабы до смены караула была невелика, но – береженого, как говаривали у них в порту ее детства, и звезды берегут.

Она даже перешла было на бег, но металлические прутья пола подняли такой грохот, что Ана-Сурия тут же свою избыточную прыть пресекла, сочтя проявлением избыточной же гласности и, вообще, вопиющим волюнтаризмом. Однако сам момент перехода на шаг совпал с еще одним событием, настолько грозным и знаковым, что событие это заставило Ану-Сурию круто изменить всю манеру ее дальнейшего поведения.

Она споткнулась.

Значение имело, разумеется, не столько само событие, сколько предмет, его вызвавший, а именно блок биопьего шоколада, застрявший между двух прутьев настила.

Приехали.

Шоколад этот – приличная дрянь по ее теперешним понятиям – был, однако же, любимым… во всяком случае, самым доступным лакомством ее босоногого детства. Собственно, это был, конечно, не шоколад, а всего лишь напоминающая его сладкая субстанция. Его выменивали и перекупали у биопов, которые пожирали эту дрянь килограммами. Наряду с уколами, она обеспечивала им быстрое наращивание мышечной массы.

Упаковка блока была основательно разодрана, сквозь прорехи проблескивала жирная коричневая ничуть не окисленная масса. Ана-Сурия вздохнула.

А с чего она, Ана-Сурия решила, что грабежи остались в прошлом? Даже и сегодня уцелевшие склады санаториев, до которых у Городских властей не доходили руки, для энергичных предпринимателей… нет, предприниматели – это не то слово, предприимщиков… нет, опять не то, в общем, для всяких энергичных человеков, для сбежавших подсанационных, да и для самих вертухаев-биопов это же, так сказать, кладезь неограниченных возможностей. И предприимщикам этим самым лишние глаза тут совсем ни к чему.

Ана осторожно заглянула в туннелин. Вроде бы пусто. Она скользнула к нужному порталу, наложила руки на замок, напряглась и… портал раскрылся. Ана проскользнула внутрь.

На ее счастье, коробки с брюками стояли с краю. Она быстро надела их на себя, пролезла вглубь, отыскала и поверх куцего своего платьишка напялила подходящего размера робу и, нацепивши на голову полосатую шапочку, почему-то носившую у санаторок смешное имя "скуфья", попыталась рассмотреть себя в прилаженный тут биопшами охранницами осколок примитивного стеклянного зеркала, правда, довольно крупный.

– Ну, чего вертис-си, сучара, – будто продолжая собой этот импровизированный "вечер воспоминаний" раздался вдруг от входа опять-таки до жути знакомый голос. Ана вскинулась… – так и есть! – загораживая корявым телом выход из рума в проеме портала торчала, подбоченясь и радостно скалясь в предвкушении, та самая ветеранша санаторных баталий и зачинщица драк, с которой она имела столкновение перед побегом.

– Ххараша ты ххаррашааа, да слишкаам адееетааа, сичас будим раздиваать сучку через еетаа! – взвыла ветеранша дурным голосом и вдруг, круто прервав свои музыкальные изыски, заорала голосом вполне уже нормальным: – Братва! Вали сюдой! Я тут такой кадр изловила! Пальчики облизывать – самое оно!

Не помня себя от страха и ярости, Ана в единый миг перемахнула через ящики, и ветеранша во второй раз в жизни испытала на своей голове знаменитый "докерский" удар – вдоль тела снизу вверх кулаком в подбородок… причем, следует признать, что на этот раз удар был нанесен, может быть и менее умелой, но зато значительно более сильной, тренированной рукой.

Тело ветеранши вначале дернулось вверх, чтобы тут же кулем смятых тряпок – мешком дерьма, как подумалось Ане – рухнуть под ноги набегавшим подельникам.

Не теряя ни одной драгоценной секунды, Ана круто развернулась и помчалась к лифтовым клетям.

Ей в полной мере удалось воспользоваться той форой во времени, что она получила, пока подельники поднимали и приводили в чувство свою товарку. Впрочем, они не затратили на этот процесс так уж много времени – череп-то у мадам был, без сомнения, не просто ударопрочный, нет, оплеухоустойчивый.

Во всяком случае, не успела занятая Аной клеть двинуться вниз, как весь вестибюль заполнился грохотом металлического пола и возмущенными воплями разъяренной братвы. Братва была вполне способна запустить соседние клети, так что считать себя спасенной было несколько рановато и, вообще, это был бы тот самый сплошной и махровый волюнтаризм, почвы под собой не имеющий.

Ана застегнула на груди робу и мысленно самым тщательным образом проиграла все свои дальнейшие действия, самым узким местом в которых было время, потребное на открывание выходного портала изнутри. Все подобные порталы открывались с некоторой задержкой во времени, так что "братва" получала реальный шанс ее догнать. Грохот клетей, наверняка забитых преследователями, и их истошные вопли доносились до нее вполне себе отчетливо. Нельзя было исключить и наличия у подонков оружия.

Ана мчалась изо всех сил, пустив на полный мах свои – свои? – длинные тренированные ноги. Преследователи отставали метров на двадцать – тридцать, и шансов догнать ее до створа портала у них не было ни малейших. Да и в спину ей из какого-нибудь игломета никто не палил.

Когда впереди замаячил створ портала, сердце Аны не дало такого для себя привычного длинного сбоя, оно просто чуть не выскочило из груди от радости. Мембрана портала была полностью раскрыта, и в створе его два юных разнополых существа запечатляли себя на фоне столь предосудительного места на цифровую галокамеру – селфи, всенепременно для сегодняшних друзей, а может быть, и будущего совместного потомства.

Ана, впрочем, пожалуй, уже и Ана-Сурия, вихрем налетела на юных "нарушантов", и, ухвативши их за руки, с воплем: "Скорей, бежим, где ваша машина? ", поволокла спотыкающихся "нарушантов" за собой.

Когда "нарушанты" сообразили, что им грозит, они включились в процесс "дера" с весьма похвальными энергией и энтузиазмом. Время, однако, было упущено и фора значительно потеряна. Преследователи значительно сократили отставание, по каковому случаю азартно орали и улюлюкали. Машина – моденстар кабриолет – по счастью, оказалась рядом, за углом, Все трое ввалились в нее, причем Ана-Сурия умудрилась оказаться на водительском месте, Машина рванула прямо на набегающих преследователей, заставив их всех брызнуть в разные стороны, и, набирая скорость, исчезла в ближайшем магистральном тоннеле.

– Смотри-ка, Ван, а девушка сделала это! А ты – невозможно, невозможно! Вот тебе и невозможно.

– Ты, дорогая, забываешь, что с девушкой случилось бы, не окажись портал открытым, и не будь в портале нас, – возразил рассудительный Ван. – Спроси-ка у нее, захотела бы она повторить это приключение?

– Ни за что на свете, – содрогнулась, все еще находящаяся "под впечатлением" Ана-Сурия.

– Вот видишь, – укоризненно сказал рассудительный Ван.

– Во всяком случае, я-то смогу теперь сголографироваться в санаторной робе, ведь Вы мне потом позволите, правда?.. А ты – фиг тебе. Вот так вот, рассудительный мой!