Глава 2

Увы, утром меня ждало глубочайшее разочарование. Умывшись и переодевшись с помощью Летти в светлое домашнее платье, я спустилась в холл, разглядывая корзины с цветами, что доставили посыльные, и матушку, что уже суетилась вокруг них, читая карточки, вложенные в букеты.

«Вот оно!» – подумала я, заставив себя сделать первый шаг вниз на вмиг ослабевших ногах. Впрочем, мне не было нужды спускаться – довольный матушкин вид все сказал без слов.

– Алиана! – она ласково мне улыбнулась, что в последнее время случалось нечасто. – Подойди сюда, дочь моя, и выбери букет, что Летти поставит в твоих покоях. И кстати, после завтрака я поднимусь к тебе, чтобы выбрать платье на вечер. Да, – она кивнула на мой вопросительный взгляд, – сегодня нас почтит своим визитом виконт Доминик Корнуай! Он прислал записку! – она ласково потрепала меня по щеке и стала подниматься по лестнице, оставив меня стоять, вцепившись в перила.

Нет! Только не он!

Тогда я еще не знала, что день, начавшийся так безрадостно, был лишь началом конца моей прежней беззаботной жизни…

*****

Наряженная в богатое шелковое платье с открытыми плечами, переливающееся золотистыми всполохами, я стояла у окна своей гостиной, наблюдая за пустынной подъездной аллеей. «Может, это будет просто ужин? – с тоской подумалось мне. – Не мог же он заинтересоваться мной после одного лишь танца?» Но как бы я ни обманывала себя, в глубине души знала – мог. И эти его странные слова… Казалось бы, просто комплимент… Но почему тогда они так напугали меня? Как будто он говорил их не для меня, а… для себя. Как будто я была лишь вещью, о которой можно было говорить в третьем лице.

Вдалеке раздался стук копыт о мерзлую землю, и я отпрянула от окна, встав так, чтобы меня не было видно. Возле парадного входа остановилась карета с графским гербом, запряженная четверкой вороных лошадей. Лакей услужливо распахнул дверь, и на ступени показался черный лакированный сапог, а следом за ним и его хозяин – виконт Корнуай, статный, безупречный и… жутко пугающий. Будто почувствовав меня, виконт вдруг резко вскинул голову, безошибочно находя глазами окна моих покоев. Я метнулась в сторону, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. «Это просто ужин… просто ужин», – пытаясь отдышаться, сказала я себе, подходя к зеркалу, чтобы в последний раз взглянуть на свое отражение. Из него на меня смотрела юная красивая девушка, бледная, с испуганными глазами, с волнами темных волос, убранных в замысловатую прическу, и с ненавистным бриллиантовым колье на шее.

На ужин я шла, как на казнь, но матушка с отцом этого не заметили, стараясь впечатлить гостя, встретив его у дверей и рассыпаясь в любезностях. Стол ломился от яств, которые мы давно уже не могли себе позволить, но ради такого случая они где-то нашлись, в углу играл маленький, приглашенный из столицы, оркестр. Родители и сестра, одетые в свои лучшие наряды, чинно восседали за столом, уставленным фарфоровым столовым сервизом. Отец, сидевший во главе стола, вел непринужденную беседу с виконтом. Я сидела по правую руку от гостя и радовалась лишь тому, что не сижу напротив и не вижу его холодных змеиных глаз.

Отчего-то мне казалось, что эти глаза не соответствуют возрасту виконта, и принадлежат не мужчине лет двадцати семи-двадцати восьми, на которые выглядел виконт, а кому-то гораздо более древнему. Впрочем, даже соседство с ним давалось мне непросто. Я буквально чувствовала его пугающую, давящую ауру. И лишь Эния, моя младшая сестренка, сейчас непривычно серьезная и сдержанная, была отрадой для моих глаз и сердца: я смотрела на нее, и мне становилось чуточку легче.

Уже в самом конце ужина, когда подавали десерт, виконт вдруг обратился к моему отцу:

– Граф, если вы позволите, я хотел бы просить вас о приватном разговоре после ужина.

– Конечно, виконт, – сдержанно кивнул отец, но я слишком хорошо его знала, а потому уловила удовлетворение, мелькнувшее во взгляде. Матушка же и вовсе едва скрывала радость, а потому весь остаток ужина с удвоенным рвением развлекала гостя беседой. Эния вопросительно взглянула на меня, как бы спрашивая: «Ты не рада?» Но я лишь едва заметно покачала головой.

Надеюсь, это не то, что я думаю!

*****

Отец заперся с виконтом в своем кабинете, матушка нервно мерила шагами гостиную, мы с Энией молча сидели тут же, не имея возможности подняться к себе. Напряжение нарастало. Мне казалось, что с каждой минутой в помещении становится все меньше воздуха и все труднее дышать. Единственное, чего мне хотелось сейчас – вырваться наружу, из дома, на свежий морозный воздух. Вздохнуть его полной грудью, понять, что все это лишь дурной сон, что это происходит не со мной, что у меня впереди еще много балов и приемов, где я буду знакомиться с потенциальными женихами.

Но конечно же, я не могла себе этого позволить, а потому продолжала сидеть, уставившись в одну точку. Прошел еще час томительного ожидания, прежде чем мужчины, наконец, вышли из кабинета и направились к нам. И одного взгляда на отца мне было достаточно, чтобы сердце вдруг оборвалось, падая куда-то вниз…

– Леди Эмилия. Леди Алиана. Леди Эния, – виконт галантно поклонился, задержав свой взгляд на мне. И что-то такое мелькнуло в нем, что заставило меня невольно качнуться назад. – Надеюсь в скором времени увидеть всех вас. Графиня, благодарю за чудесный вечер.

Виконт откланялся, и стоило двери за ним закрыться, как матушка тут же растеряла всю свою чинность и поспешила к отцу:

– Ну что, Нейтан? Корнуай попросил руки Алианы? Ну же, не томи нас, отвечай!

– Попросил, – как-то излишне медленно ответил отец, избегая смотреть на меня. Матушка восторженно ахнула, но тут он добавил: – Но не для себя, а для своего дяди, Магнуса Корнуая.

Матушка совершенно неаристократично прижала ладони ко рту, глаза ее изумленно округлились. Эния непонимающе переводила взгляд с одного родителя на другого. А я… я стояла, как будто окаменев. Мне казалось, я даже чувствовала, как леденящий белый мрамор охватывает мои стопы… колени, поднимаясь все выше, к самому горлу. Стало трудно дышать, и мир перед глазами вдруг покачнулся. Откуда-то сбоку послышался испуганный вскрик, но я уже не понимала, кто кричит и зачем. Ноги подкосились, увлекая меня в беспросветную тьму…

*****

Пришла в себя я от того, что рядом кто-то тихонько всхлипывал.

– Летти? Это ты?

– Я, леди Алиана, – лицо Летти с покрасневшими, мокрыми от слез глазами, возникло в поле моего зрения. – Ох, и напугали же вы нас!

– Что… произошло?

– В обморок вы упали, моя леди. Как услышали имя своего жениха, так и упали, – Летти всхлипнула. – Граф собственноручно отнес вас в покои, а после врача вызвали. Он сказал, что перенервничали вы просто, очень уж впечатлительная. А меня оставили присматривать за вами.

Осознание произошедшего накрыло меня с головой. Это был не сон! Моей руки попросил этот древний старик, и отец согласился на брак! За что?? Почему я??

– Который теперь час, Летти? – я лихорадочно соображала, что делать.

– Так почти полночь уже, леди. Леди? – Летти недоуменно смотрела, как я поднялась с кровати и решительно направилась в гардеробную.

– Помоги мне переодеться, я должна срочно поговорить с отцом.

Я знала, что граф Розе поздно ложится спать, предпочитая проводить вечера в своем кабинете – с бутылочкой бренди и интересной книгой. А после сегодняшнего я была уверена, он точно задержится там надолго, чтобы отметить мое скорое замужество с этим… с этой… «мумией!» – услужливо подсказал внутренний голос, и я ускорила шаг, желая как можно быстрее расставить все точки над i.

Не знаю, на что я рассчитывала. Может, на его любовь ко мне? Или на жалость? Мне всегда казалось, что отец любил меня больше, чем матушка. Он баловал меня, называл «своей принцессой», а иногда и покрывал мои проделки. Увы, в этот раз он был неумолим.

– Ты не понимаешь, Алиана, – отец, сидя за своим столом, обитым зеленым сукном, уже который раз перекладывал стопку бумаг с одного места на другое, что выдавало крайнюю степень его волнения. – Это закладные на наше имущество, мы практически разорены. Корнуай наш единственный шанс! Единственный!

– Но ведь это только первый бал сезона, наверняка будут и другие, – пыталась переубедить его я.

– Дитя мое, неужели ты думаешь, что Корнуай позволит кому-то другому проявить интерес к девушке, которой он заинтересовался? – отец посмотрел на меня снисходительно.

– Не он, отец! А его дядя, этот ужасный старик!

– Алиана! – брови отца сошлись на переносице. – Не смей так говорить об уважаемом лорде!

– А что, разве я не права? Разве такого будущего ты хочешь для меня, отдавая за древнего старца? Да он вообще не мог разглядеть меня на балу! Отец, прошу… – как бы я ни пыталась сдержаться, слезы все-таки потекли из моих глаз.

– Алиана, у нас нет выхода. Да, признаюсь, – он запнулся, – я надеялся, что виконт сделает предложение от своего имени, и меня немало удивило, что он выступает от имени дяди…

Я подняла на него глаза, полные слез и надежды.

–… но это ничего не меняет. Нам нужны их деньги, причем как можно скорее. Виконт прекрасно знает о нашем плачевном положении, а значит, скоро узнают и остальные. Ты подумала, что тогда будет с нашим именем? C твоей сестрой?

– Вы просто продаете меня, как какую-то вещь! – прошептала я, судорожно сжимая руками ткань платья, понимая, что он уже принял решение, и не изменит его.

– Я должен думать о семье, Алиана, – голос отца стал тверже. – И тебе тоже советую думать не только о себе, но и о своих близких. Можешь идти. Свадьба назначена через две недели, у тебя будет время все обдумать как следует и привыкнуть к мысли о скором замужестве.

– Две недели? – я не могла поверить в услышанное. – Почему так быстро? Это… это немыслимо!

– Таково было пожелание жениха, – отец пожал плечами. – Возможно, у него есть на то свои причины. А если даже и нет, это не наше дело. Корнуай полностью взял на себя все расходы на свадьбу, включая твое подвенечное платье. Не в нашем положении ему возражать.

Отец вновь вернулся к бумагам, давая понять, что разговор окончен. Я же просто стояла у двери, и молча смотрела на него. На человека, подарившего мне жизнь. Кружившего меня на руках, когда я была маленькая, баюкающего в своих объятьях, когда сильно болела. И… так легко продавшего меня, ради спасения имени и чести.

Две недели, батюшка? Я обязательно что-нибудь придумаю, но за Корнуая не выйду. Ни за что!

*****

Увы, все мои планы потерпели крах. Родители слишком хорошо знали мой характер, а потому все следующие дни меня ни на минуту не оставляли одну. Летти теперь жила в моих покоях, присматривая за мной днем и ночью. У входных дверей и у въездных ворот появились дежурившие лакеи, а на балах, куда мы продолжали выезжать, матушка не спускала с меня глаз, держа возле себя и не отпуская одну даже в дамскую комнату. Чем ближе был день свадьбы, тем большее отчаяние овладевало мной и, наконец, я решилась на побег.

В тот день, после ужина, я сказала Летти, что устала, и рано легла спать. Погасив свечи и пожелав мне доброй ночи, служанка отправилась к себе в каморку, и еще около часа я слышала, как она ворочается с боку на бок, прежде чем уснуть. Я же, не мешкая, быстро встала с кровати, соорудив на ней из подушек подобие спящей фигуры, укрытой одеялом, после чего переоделась в простое шерстяное платье. К сожалению, никаких вещей с собой я собрать не могла, их пропажу сразу бы заметили, но у меня были кое-какие личные драгоценности – недорогие, простенькие, и я надеялась их продать и, таким образом, найти средства к существованию. Что я буду делать дальше, пока представляла слабо. Все, чего мне хотелось сейчас – это избежать замужества, и больше никогда в жизни не видеть ни жуткого виконта, ни его еще более жуткого дядю.

Прокравшись на цыпочках до входной двери, я осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что все тихо, бесшумно спустилась по лестнице, держа в руках ботинки, надеясь выйти через черный ход. Дом мирно спал, погруженный во тьму безлунной зимней ночи. Я бесшумной тенью проскользнула через холл, мимо дремавшего на стуле лакея, и завернула к кухне. «Надеюсь, наша кухарка по-прежнему хранит запасной ключ в том глиняном кувшине», – подумалось мне запоздало.

Войдя на кухню, огляделась. Ночью все выглядело совсем иначе, чем днем или при свете свечей, но зажигать их я побоялась. Первым делом я дернула входную дверь, но она ожидаемо была заперта. Где же этот кувшин? Нащупав его на полке, я аккуратно сняла его и вздохнула с облегчением – ключ был на месте. Руки дрожали, когда я наощупь вставляла его в замочную скважину, попасть в нее удалось лишь с третьей попытки. Наконец, замок щелкнул, и я было взялась за ручку двери, чтобы тихо открыть ее, когда…

– Куда-то собралась, Алиана?

*****

Чиркнула спичка, и кухня озарилась тусклым колышущимся пламенем свечи, что держала в руках моя матушка. Одетая в длинную батистовую сорочку и бархатный пеньюар, она смотрела на меня, зло поджав губы.

– Так и знала, что ты что-нибудь учудишь, – матушка решительно схватилась за ключ, вновь запирая дверь. – Что ж, я была права, когда говорила Нейтану, что тебя стоит запереть в комнате и не выпускать до самой свадьбы.

– Матушка, умоляю, пощадите! – я упала перед ней на колени, цепляясь за длинный подол. – Не отдавайте меня ему, прошу! Только не ему! Я обещаю, я выйду замуж в этом сезоне, постараюсь кого-нибудь заинтересовать. Но прошу, только не за него! Он погубит меня!

– Что за чушь ты несешь, Алиана! – зашипела графиня Розе, наклоняясь надо мной. – Корнуай самый лучший вариант для нас, другого не будет! Он уже покрыл наши долги, мы не можем отменить эту свадьбу!

– Матушка, прошу! Не отдавайте меня ему! – у меня начиналась истерика, я продолжала как заведенная твердить свое, не слыша ее. – Только не ему! Умоляю!

– Хватит, Алиана, веди себя достойно! – матушка холодно посмотрела на меня. – Да, граф уродлив и стар, но не ты первая, не ты последняя! – она вздохнула. – Я хотела отложить этот разговор до свадьбы, но видно, придется поговорить сейчас. Сядь.

Я послушно поднялась с колен и рухнула на стул, стоявший у рабочего стола кухарки. Матушка опустилась напротив, поставив подсвечник со свечой между нами. Повисла долгая тишина, которую я не смела прерывать, смотря на тающую свечу, стекавшую вниз белым плачущим воском.

– В первую брачную ночь, – наконец, заговорила она, – юная жена впервые познает мужчину, своего мужа, и становится женщиной. Такова наша женская доля. Этот… процесс редко бывает приятен, но поверь мне, его можно вытерпеть. – Матушка пристально посмотрела на меня, и поняв, что я смотрю на нее с непониманием, вздохнула и продолжила. – Твой муж велит тебе раздеться и разденется сам, когда вы останетесь наедине, после чего вы вместе возляжете на кровать… Потом он… – матушкины щеки чуть покраснели… – будет прикасаться к тебе… по-разному… везде, где захочет.

Видя, что на моем лице отразился неподдельный ужас и омерзение, она резко добавила: – Тебе придется вытерпеть это, Алиана. И делать все, что он скажет. Будь послушной и просто закрой глаза. Можешь даже считать про себя, чтобы отвлечься. Или представлять что-то хорошее, например, подарки, которые он будет дарить тебе после. В конце концов, – добавила она, – граф Магнус слишком стар, уверена, что все закончится очень быстро… А может, и вовсе не дойдет до главного.

– Матушка… – мой голос дрожал… – зачем… зачем я ему нужна, если он так стар?

– Кто его знает? Возможно, он хочет наследника. Или это его последняя прихоть. Иногда старикам нравится видеть рядом с собой молодые, полные жизни лица. Так они чувствуют себя живыми. В любом случае, нам это только на руку. Думай о том, что через несколько лет ты будешь вдовой – молодой, красивой, абсолютно свободной и очень… очень богатой. А это, – она улыбнулась мне почти так же тепло, как раньше, – многое значит. Вот тогда и выберешь себе мужа по сердцу.

Она замолчала, но после добавила: – Не хочешь думать о себе, подумай хотя бы о своей младшей сестре и ее будущем!

Матушка поднялась со стула.

– Идем, еще не хватало, чтобы нас увидели слуги и пошли ненужные разговоры.

…Последние дни до свадьбы я просидела взаперти, в своих покоях. Все-таки родители решили перестраховаться, не веря в то, что я смирилась. Смирилась ли я? Лишь отчасти. Во мне непрестанно шла борьба: на одной чаше весов была моя жизнь и мое счастье, на другой – будущее моей младшей сестренки Энии. И эти чаши попеременно перевешивали друг друга, пока, наконец, не застыли на одном уровне – и случилось это аккурат в то утро, на которое была назначена дата свадьбы…