Постепенно начало темнеть. Вечер был теплый, и все окна в доме были распахнуты. Каждый занимался своим делом. Бабушка вязала, мама вышивала узор для своей кофточки, а папа с дедушкой ладили удочки для завтрашней рыбалки. И только Заяц, лениво вытянувшись на полдивана, урчал и зевал перед телевизором. Маша тихонько следила, как ловко вяжут бабушкины руки, и незаметно заснула, уткнувшись в валик носиком. Она не слышала, как папа отнес ее наверх, в спальню, и положил в кроватку, как бабушка рассказывала всем про ее совет о конфетах и как все смеялись, а дедушка восклицал, хохоча:

– Да купи, купи! Что там килограмм, мелочь! Может быть, девчонка права! Вот шкода, додумалась! Купи, попробуй!

Папа тоже смеялся, но молчал. Он любил Машеньку, всегда заступался за нее и тайком от мамы и бабушки частенько баловал свою сластену.

– Плутовка, – ворчала мама, – какая Машка стала плутовка! Что будет в школе, она такая непоседа!

– Ничего, справится, – заступалась бабушка. – Машка не хуже других! А с конфетами… надо подумать…

Поздним вечером дом погрузился в сон, и только хруст веток да шум листвы нарушал тишину. Над домом и деревьями круглая и желтая, как лимон, висела луна. Она светила ярко, и ее лучик-ножка через окно падал прямо на кроватку Маши. Заяц проснулся первый. Он вытянул под лучик лапку, как будто хотел загрести его. Но лучик скользнул мимо и вытянулся прямо возле Машинного личика. Кот мяукнул и взъерошился.

– Мяуша, Мяуша, – законючил он, тыкаясь мордочкой в Машино лицо. Маша сердито махнула на него рукой и отвернулась. – Мяуша, Мяуша, – опять заныл кот.

Маша открыла глаза и хотела прогнать его, но вдруг увидела, что кот показывает ей лапкой на луч. По нему, как по лесенке, спускался гномик в желтом камзольчике и красном колпачке с бубенчиком. Тот самый, которого Маша отдала соседке. Он опустился вниз и заковылял к Маше.

– Как ты сюда попал, и кто ты? – Спросила она, протягивая ему ладошку. Ей было любопытно и совсем не страшно.

– Я Дюйм, – ответил гномик,– я потерялся. У меня есть братик Тайм, но нас разъединили, и теперь я один. Мы дружим с пространством и временем, мы можем творить чудеса. Ты хорошая девочка, добрая, ты подняла меня и не выбросила. Я спал, но все слышал. Меня уронили те два малыша. Я нашелся, а Тайм нет… – Гномик грустно вздохнул. – Я непременно должен к нему вернуться. Мы ночные жители. Днем мы спим, и вы нас не видите. А ночью мы совершаем чудеса и дарим детям и взрослым цветные сны. Сегодня я хочу подарить тебе одно чудо. Его я могу сделать один, без Тайма. А когда мы с Таймом снова будем вместе, мы отведем тебя в прошлое и будущее, если ты захочешь дружить с нами. Вставай и одевайся, сейчас мы пойдем в сад.

Маша быстро натянула платьице, сунула ноги в сандалии и сказала:

– Я готова. Но мы можем всех разбудить, когда пойдем в сад, и там темно.

– Ничего, – успокоил гном, – это не страшно.

Он зазвенел бубенчиком на своем колпачке, и Маша стала такой же маленькой, как он.

– Теперь, – продолжал Дюйм, – залезай на спину Зайца, он отвезет нас на место.

На спине у кота было мягко и тепло. Его пушистый хвост окутывал Дюйма и Машу, а Заяц, сверкая в темноте своими изумрудными глазами, как фонарями, бесшумно затрусил к выходу. Входная дверь оказалась запертой, и кот остановился. Гномик опять зазвенел бубенчиком, и дверь тихо отворилась.

В саду было темно. Ветер шевелил листву, и луна висела так низко, словно хотела упасть в сад. Заяц заскользил по траве и подошел к цветнику. Дюйм и Маша спрыгнули с его спины и уселись рядом возле его лап. Теперь Маше казалось, что Заяц такой же огромный, как тигр, и лапы у него большие и когтистые, как у этого зверя.

– Смотри и слушай, – сказал гномик и опять зазвенел бубенчиком.

И Маша вдруг услышала тоненькие голосочки, раздававшиеся откуда-то сверху.

– Что это? – Прошептала она. – Кто это?

– Тс-с-с-с! – Дюйм приложил пальчик к губам. – Это цветы разговаривают. Я сделал так, что теперь ты понимаешь их язык. Послушай их, это интересно.

– Это очень интересно, – поддакнул кот, – просто мур-р-р-рашки по коже!

– Зайка! – Всплеснула Маша руками. – Ты тоже заговорил?

– Я всегда разговаривал, – возмутился кот, – но вы, люди, такие бестолковые, что диву даешься оттого, что вы ничего не понимаете!

– Замолчите! – Рассердился гномик. – Какие вы болтуны! Послушайте лучше других, у вас еще будет время наговориться.

Кот сердито фыркнул, а Маша прикрыла рот ладошкой и взяла Дюйма за руку. Он опять приложил пальчик к губам, и они притихли.

– Слыхали? – Раздался откуда-то сверху тоненький пронзительный голосок. – Маша скоро пойдет в школу, а мы все можем удостоиться чести попасть в ее букет. Давайте выберем среди нас самых красивых и любимых.

Маша подняла голову кверху и увидела, что голосок принадлежал белой высокой лилии, которая размахивала своими длинными зелеными листиками, как дирижер, руками.

– Это большое событие, – отозвался кто-то. И Маша увидела, как георгин махнул своей пушистой головой и согласно закивал.

– Мы все хотим попасть в букет, – затрещала турецкая гвоздика. – Нечего выбирать, надо брать всех!

– Это невозможно, – отозвались гладиолусы и взволновано закачались на своих длинных ногах.

– Почему, почему, почему? – Зашушукались глазастые ромашки.

– Потому что Маша не сможет унести такой большой букет, – важным голосом сказал ирис и задрал голову кверху.

– Ах, как жаль, как жаль, – печально вздохнули астрочки и грустно повесили головки.

– Ну, жаль, не жаль, а выбирать придется, – надменно ответил ирис. – Я предлагаю себя. Я высокий, стройный и красивый.

– Что? – Возмутился георгин и так затряс своей огромной головой, что Маше показалось, что сейчас у него облетят все лепестки. – Он красивый! Посмотрите на него – Дон Кихот на ножке! Всего три лепестка и тычинки, а туда же – красавец!

– Ну, знаете ли, – отпарировал ирис, – это вы от зависти, потому что ваша голова похожа на лохматого ежа!

– Сам ты лысый ежик! – Завопил георгин. – У меня роскошная шевелюра! У тебя в жизни такой не было и не будет!

– Глупцы! – Вмешался гладиолус. – О чем тут спорить? Вы лучше посмотрите на меня: сколько у меня бутонов, как я хорош, благороден, разноцветен!

– Удивил! – Закричали ирис и георгин, объединившись против очередного соперника. – Он разноцветный! Палка с колокольчиками!

– По-по-по-позвольте! – Заикаясь, завизжал гладиолус. – Это возмутительно! Как палка!..

– Конечно палка, – поддакнула роза. – Он разноцветный!.. Можно подумать, что мы все серые, и только он один на все цвета радуги!

– Вот именно, вот именно! – Радостно закивали все остальные.

– Палка, – продолжала роза, – на которой колокольчики внизу быстро вянут, а наверху еще только собираются распуститься! Вот я – это да! Я хороша во всех отношениях! Я просто королева, а что за чудесный запах! Из моих лепестков делают духи! Я самая, самая, самая…

– …самая колючая! – Вступила в перепалку садовая гвоздика. – Чем я хуже розы? Да ничем! Я тоже хорошо пахну и из моих лепестков тоже делают духи. Кроме того, у меня нет колючек! Она королева, – гвоздика ехидно усмехнулась розе, – какое самомнение!

– Уж не себя ли вы считаете королевой? – Зашипела роза, и все ее колючки встали в боевую стойку.

– По крайне мере, я ничем не хуже вас, – парировала гвоздика, – и никого не пугаю своими иголками!

– Ну, знаете ли, это просто нахальство! – Звонким голосом закричала лилия. – А я? Разве я хуже гвоздики и розы?! Да ничуть! Вы посмотрите, как я нежна, чиста, как я благоуханна. Я нравлюсь не меньше вас! У меня вообще редкая красота!

– У вас редкая наглость! – Взвизгнула роза и отвернулась.

– Вот именно, – согласилась гвоздика. – Редкая красота… – она хмыкнула. – Хворостина с кружкой наверху!

Все ехидно засмеялись.

Лилия подняла свои листики к головке и замолчала, из-под них тихонько закапали капельки, очень похожие на слезы.

– Вы забыли про нас, – нарушили тишину астры. – Ведь мы такие веселые, задорные, улыбчивые. Мы так долго стоим в воде и не вянем!

– Что мы слышим! – Разом возмутились все остальные, только что ссорившиеся цветы. – Ну, куда вы лезете! Вас даже сравнивать с нами нельзя! Вторсырье!

– Мы не вторсырье! – Дружно закричали астры. – Астры в переводе с английского, значит, звезды!

– Потухшие звезды, – съязвила роза, и другие цветы противно захихикали.

– Прекратите обзываться! – Заступились за астры ромашки. – Это некрасиво. Неужели вам не стыдно?

– Кто это вздумал нас здесь воспитывать?! – С высоты своего роста рявкнул георгин.

– Это мы, ромашки, – бесстрашно глядя вверх, ответили они хором.

– Деревенские простушки, а туда же! – Закачался гладиолус на своей длинной ноге. – Вас все равно не возьмут!

– Это неважно, – зашелестели ромашки, – мы не в претензии. Нам просто обидно, что вы не замечаете других. Ведь здесь еще столько красивых цветов! Посмотрите: вот глазастые анютины глазки, похожие на бабочек. Вот веселые беззаботные маргаритки, а вот ноготки, бархоточки и всякие другие цветы, которых не счесть.

– Все это – мелюзга! – Важно проговорил георгин. – Даже не стоит обращать внимание на такую мелочь!

Маша слушала всю перепалку с широко раскрытыми от ужаса глазами. Она дернула гномика за руку и тихо прошептала:

– Дюйм, сделай что-нибудь, они совсем перессорились. Мне теперь вовсе не хочется брать их в свой букет. Я не знала, что цветы могут так ссориться!

– Мяуша права, – заурчал кот. – Пора вмешаться!

Но гном отрицательно закачал головой.

– Не надо, они разберутся сами. Мы можем только испортить дело, – сказал он. – Наберитесь терпения и дождитесь конца.

– Кхе, кхе, кхе, – закашлял кто-то наверху. И трескучий голос проговорил. – Замолчите все! Как вам не стыдно! Ведь вы цветы, вы все красивы, вы несете радость и улыбки людям, вы дарите им хорошее настроение, вы дарите им праздник!

– Кто это? – Тихо спросила Маша.

– Это старый репей, – отозвался кот.

– Вы все нужны им, – продолжал репей, – и каждому человеку нравятся свои цветы, любимые. На вкус, на цвет товарищей нет! – Закончил он и снова закашлялся.

– Не слушайте его, – взвизгнул ирис, – этот старый репей никому не нужен! Он всегда и ко всем цепляется, противный! Отвернитесь от него все, иначе он вцепится в кого-нибудь своими липучими колючками и будет таскаться за нами повсюду!

– Эх, глупый, – вздохнул репей. – Ну, зачем мне за вами таскаться? Мое место на лугах, в лесу, среди травы. А мои колючки – это семена, которые таким образом расселяются по другим местам. И дети мои прорастают в землю и дают новые