Цитаты из книг автора «Надежда Владиславова»

Есть категория мужчин и некоторых женщин, которые категорически не приемлют фраз вроде «Я понимаю, как это больно!». Они не будут откровенны с нами и будут утверждать, что у них все «нормально». Такие люди в принципе отрицают, что когда-либо нуждаются в психологической поддержке. В этом случае в той же самой пристройке ДИТЯ-ДИТЯ мы можем сказать примерно следующее: «Ты знаешь, лично я в подобной ситуации чувствовала бы бешенство!» В ответ на такую фразу описанные люди, возможно, и промолчат, но бессознательно будут нам кивать! Или: «Представляю себе, как я в такой ситуации была бы напугана!» Это универсальный рецепт работы с «гордыми» людьми.

боль (реже – радость), мы искренне ему сопереживаем. Теперь – о том, что мы говорим. Текст коммуникатора имеет в себе две составляющие: одна – это слова «про него» (то есть про партнера), и мы условно называем ее «сочувствие», вторая – это слова «про меня», и мы обозначаем ее для себя как «сожаление». Остановимся на этом подробнее. Сочувствие – это фактически угадывание чувств и состояния другого человека, это – «про него». Коммуникатор в данном случае выступает как некое эхо, как отражение своего партнера: «Я вижу, что́ с тобой происходит». Например: – Могу себе представить, как тебе было обидно услышать от нее такие слова. – Пристройка ДИТЯ-ДИТЯ.

Начнем с внутреннего состояния коммуникатора. Любая психологическая поддержка осуществляется только из пристройки ДИТЯ-ДИТЯ, потому что мы в это время проявляем к человеку сочувствие и готовность разделить с ним его

В жизни нам, так или иначе, приходится делать замечания другим людям, будь то наши собственные дети, расшалившиеся ученики, нерадивые сотрудники или неуместно ведущие себя попутчики в транспорте. Вот мы и поучимся делать замечания из этих принципиально различных между собой пристроек. И в том и в другом случае мы пристраиваемся сверху, но, как мы помним, замечание из пристройки РОДИТЕЛЬ-ДИТЯ губит практически любые отношения, а замечание из пристройки РОДИТЕЛЬ-ВЗРОСЛЫЙ вполне уместно (конечно, если позволяет контекст!).

Иван Иванович, когда вы говорите со мной так громко, я начинаю гораздо хуже вас слышать и понимать. – Пристройка ВЗРОСЛЫЙ-РОДИТЕЛЬ. Если коллега, находящийся на одной с вами ступени служебной лестницы, пытается вести себя с вами как учитель с учеником (ВЗРОСЛЫЙ-ДИТЯ), вам лучше вернуть вашу коммуникацию в контекстуально уместное русло ВЗРОСЛЫЙ-ВЗРОСЛЫЙ. Например. Коллега: – Катя, посмотри, как интересно, ты сделала ошибку в этом месте. – Пристройка ВЗРОСЛЫЙ-ДИТЯ. Коммуникатор: – Спасибо, Лена, за внимание к моей работе, но я предпочитаю работать самостоятельно. – Пристройка ВЗРОСЛЫЙ-ВЗРОСЛЫЙ. Или ваш подчиненный предлагает вам игру в «Стань моим папочкой!». Подчиненный: – Ой, боже ж ты мой, Иван Иванович, я, кажется, опять посеял эти ключи… – Пристройка ДИТЯ-РОДИТЕЛЬ. Начальник: – Костя, как ваш руководитель, я вынужден вам напомнить, что в ваши служебные обязанности входит хранение и содержание в порядке ключей от архива. Поэтому вам сейчас следует спокойно приступить к их поискам и через 10 минут доложить мне о результатах. – Пристройка РОДИТЕЛЬ-ВЗРОСЛЫЙ. Подводя итог всему вышесказанному, еще раз подчеркнем, что в повседневной жизни мы не можем обойтись без коммуникативных уколов, потому что мы неизбежно должны помогать нашим партнерам переходить в правильную игру. И рано или поздно партнер ее примет! Если я веду себя правильно, уместно, адекватно, то большинство людей (и таких – 97 %) перестраивается. Это и есть наш Четвертый Закон Коммуникации. Если мое поведение легитимно, мой партнер вынужден на него переключиться, потому что каждый из нас бессознательно хочет, чтобы танец был станцован правильно. В каждом из нас есть легитимные модели для

Предположим, у меня есть контекстуальная задача быстро получить какую-то справку в МФЦ. Грозная дама за стеклом предлагает мне взаимодополняющую коммуникацию РОДИТЕЛЬ-ДИТЯ, ДИТЯ-РОДИТЕЛЬ. Если для меня не является первостепенной задачей научить даму в окошке уместному общению и я при этом уверен, что больше никогда в жизни ее не увижу, то, возможно, от меня потребует меньших затрат артистично подыграть ей из пристройки ДИТЯ-РОДИТЕЛЬ. Тогда дама быстро и с удовольствием сделает нужную мне бумажку, и мы расстанемся с ней, счастливые и довольные друг другом. А может быть, и нет…

Например, я – начальник, а подчиненный, явно перепутав контексты, пытается говорить со мной из позиции сверху (РОДИТЕЛЬ). В этом случае я намеренно, но совершенно спокойно осуществляю в ответ на его неправильную коммуникацию легитимный укол из правильной пристройки РОДИТЕЛЬ-ВЗРОСЛЫЙ. Например. Подчиненный: – Я не вижу смысла в выполнении этого задания. – Пристройка РОДИТЕЛЬ – ВЗРОСЛЫЙ. Начальник: – Я, как ваш руководитель, дал вам это задание, и вы, как подчиненный, в соответствии со своими должностными инструкциями, должны его выполнить. — Пристройка РОДИТЕЛЬ-ВЗРОСЛЫЙ. Если же грозный начальник пытается загнать вас в позицию ДИТЯ, его необходимо «уколоть», ответив ему из уместной пристройки ВЗРОСЛЫЙ-РОДИТЕЛЬ.

У каждого из нас имеется некий образ мира и его отношения к нам – злого или доброго, равнодушного или теплого. И формируется этот образ мира, как мы понимаем, проекциями наших взаимоотношений с родителями в детстве. Тогда становится понятно, почему порой вполне взрослый человек реагирует на такие параллельные (игнорирующие) ответные послания партнера чувством смятения и внутренней паникой, в точности как маленький ребенок, который намеренно не замечается собственными родителями.

Пример: – Давай немного погуляем, пока начальства нет! – Пристройка ДИТЯ-ДИТЯ. – Передай мне, пожалуйста, ведомость за последний месяц. – Пристройка ВЗРОСЛЫЙ-ВЗРОСЛЫЙ. Несмотря на то что эта коммуникация равноуровневая, она, пожалуй, представляет собой возможность самого мощного коммуникативного укола из всех нам известных: получается, что мой партнер вообще меня не видит! Эта коммуникация мало того что не взаимодополняющая, но она еще и демонстрирует полное игнорирование своего партнера по коммуникации: ответное послание идет как бы без учета адреса. Такая коммуникация является манипулятивной, потому что полностью выбивает у неподготовленного человека почву из-под ног. Почему? Наверное, некоторые из нас в детстве переживали родительские бойкоты, являющиеся самым страшным испытанием для детской психики. Это беспроигрышное средство мамы-манипулятора, при помощи которого она может заставить пойти на попятную и униженно просить прощения самого психически устойчивого ребенка, причем даже того, который поначалу считал себя правым. Дело в том, что ребенок без помощи и поддержки взрослых – полностью нежизнеспособен и обречен на смерть, и так было во все времена. Если у малыша нет уверенности в том, что кто-то его любит и готов о нем заботиться, то у него возникает самый настоящий бессознательный животный страх смерти. Поэтому в такие моменты у маленького и по сути беспомощного человечка включаются архаические защитные механизмы, которые начинают отчаянно бить тревогу: «Одному мне не выжить. Если меня бросят, я умру». И они заставляют его принимать срочные меры для того, чтобы и в самом деле его не бросили одного в этом мире.

Начальник: – В пункте 16 вам надо кое-что уточнить и доработать его. – Пристройка РОДИТЕЛЬ-ВЗРОСЛЫЙ. Подчиненная: – Ой, какой ужас, смотрите, я же все перепутала!.. – Пристройка ДИТЯ-РОДИТЕЛЬ. Подчиненная здесь явно пытается манипулировать, принимая позу беспомощного «лежачего» и намереваясь навязать адекватному начальнику игру в «я – раб, ты – сатрап». Если шеф – не самый опытный коммуникатор, то у него есть большая вероятность через пару ходов невольно взять на себя роль РОДИТЕЛЯ по отношению к ДИТЯ. Надо сказать, что укол снизу может точно так же фрустрировать и создавать стресс, как и укол сверху.