Маленький уродец шел быстро и уверенно, буквально рассекал толпу. Вскоре он уже был посредине самого большого зала во дворце. Именно в том месте было поставлено нечто вроде высокой деревянной трибуны, за которую следовало встать «дорогому гостю», чтобы все собравшиеся смогли лицезреть его. Их Величества по моей настоятельной просьбе сидели в удобных креслах в углу зала, невидимые для постороннего взгляда. Василиса попробовала было возмутиться моим решением, но я отвела свою дражайшую подругу в сторону и посоветовала не спорить со мной, если, конечно, она не хочет, чтобы Елисей на этом вечере внезапно узнал все её многочисленные тайны и секреты. Её Величество моим советом прониклась и, больше не споря с придворной ведьмой, покорно уселась в поставленное для неё кресло, позволив закрыть себя и своего супруга пологом невидимости.

Граф Жильд, как обычно, решил идти от простого к сложному, желая «разогреть» толпу, подготовить ее для жарких ссор и скандалов: сначала были показаны простенькие фокусы, повторить которые, не помогая себе магией, смогла бы даже я. Однако же на собравшихся во дворце они произвели положительное впечатление. Многие аристократы и часть купцов тут же расслабились, начали удовлетворено улыбаться, потянулись к легким закускам и спиртным напиткам, выставленным гостеприимными хозяевами в изобилии на резные лакированные столики. Довольный успехом, карлик ухмыльнулся и усложнил номера: начал отгадывать различные числа, прямо как дрессированная собачка в шатре шапито. И ведь что интересно: ни разу не ошибся и не сбился. Впрочем, при должной упорной тренировке и здесь нет ничего сложного. А у Жильда было достаточно времени, чтобы улучшить свои разнообразные умения и навыки.

Когда уже наслышанные о былых «подвигах» графа в Китеже гости наконец-то перестали ждать от него какого-либо подвоха и под влиянием напитков забыли обо всех его дурных качествах, «звезда вечера» неожиданно вновь показал свою истинную гадкую суть: визгливо и громко, как истеричная старая дева, впервые увидевшая в своей комнате голого мужчину, пристально уставившись на одну конкретную гостью, высокую полноватую девушку, стоявшую неподалеку от него, практически не мигая, он начал читать очередное свое «пророческое» стихотворение, и я, боясь упустить кадр или слово, немедленно сжала в руках самозаписывающий кристалл, магическую новинку, несколько дней назад с трудом выпрошенную у Цирина как раз для подобных случаев:

Колокольный звон над землей звенит,

А у девушки боль в груди щемит:

Ей сегодня замуж надо выходить,

Горечь дней несчастных надо ей испить.

Муж ее – красавец с бородой седой,

Но не он ей люб, люб ей молодой.

Да со счастием она распрощалася,

А душа-то в клочья растрепалася.

Колокольный звон – утро вешнее,

А спокойствие ее только внешнее.

Вот карета к храму примчалася,

По ступенькам девица поднялася.

Взгляд ее по всей по толпе скользит,

А в толпе её мил-дружок стоит.

А в глазах его горе плещется,

Горе плещется, смерть мерещится.

Вскрикнула она, заметалася,

А сердечко-то от боли разорвалося…

Колокольный звон над землей звенит.

А девица в храме, во гробу лежит²…

Да уж, очень веселая и жизнеутверждающая вещь. Карлик опять в своем репертуаре. И ведь главное, судя по мертвенной бледности, стремительно заливавшей щеки местной красавицы, снова угадал. Ну все, хватит с меня.

Жильд, довольный созданным им переполохом, хотел раствориться в толпе и ужом выскользнуть из зала, когда я решительно преградила ему дорогу. Один взмах рукой – и на месте графа уже неподвижная статуя. Ничего, дружочек. Ты столько раз погружал своих жертв в стазис. Теперь и сам потерпи.

На глазах у резко замолчавшей изумленной публики я открыла портал и исчезла в нем вместе с карликом.

Глава 2

Твой бы приговор да тебе ж во двор

Максимилиан Цирин:

Утро началось мелкими неприятностями организационного характера, день продолжился поджатыми недовольно губами и несправедливыми претензиями госпожи Бориславской, недовольной, что ее обидчики до сих пор не найдены и не наказаны, и я, признаюсь, с некоторым напряжением ждал вечера, стараясь даже не думать, что он, в свою очередь, может мне преподнести. Но надо сказать, вечернее событие примирило меня с неудавшимися утром и днем. Я уже заканчивал разбираться с постоянно растущей на моем столе кипой бумаг (как они размножаются? почкованием?), когда внезапно открылся портал. Сюда, в мой кабинет, доступ через портал был у пяти-семи живых существ на планете, не более. Для всех остальных данная комната была всегда магически запечатана, и попасть в нее можно было только официально, через дверь, непременно минуя моего бессменного секретаря-эльфа. На этот раз меня порадовала своим появлением Магдалена, просто сияющая от радости, одетая в воздушное голубое бальное платье с обязательным глубоким вырезом, открывающим, кажется, все, что только можно. Кокетка… А вот то, что было рядом с ней…

– Добрый вечер, профессор!

– Магдалена, как ты его достала? Это же редкий вид, можно сказать, почти вымерший.

Моя бывшая ученица довольно хмыкнула:

– Я так и знала, что вы обязательно сможете оценить мой подарок. Он по какой-то причине, мне непонятной, решил в Китеже поработать, Василиса же от скуки заинтересовалась его фигурой и пригласила сегодня вечером во дворец, устроив званый вечер. Как вы понимаете, обойтись без очередной гадости он не мог. Вот.

И на стол лег самозаписывающий кристалл, тот самый, что магиня выпрашивала у меня всего несколько дней назад. Ну-ка посмотрим, что на этот раз произошло… Да, хорошо повеселил местное скучающее общество. Молодец.

– Подожди, я сдам его в руки Френару, и мы пообщаемся.

Я открыл портал.

Френар ант Зимин, главный «особист» Фрезии, маленький пухленький с добродушными глазками, курносым носом и простоватым лицом человечекк, уже одним своим именем наводивший страх на всех жителей империи, работал в своем темном кабинете, который я, не особо не выбирая выражений, называл каждый раз куриной клетушкой, настолько эта комната была маленькой и тесной. Стол у темной стены, несколько стульев напротив и неподалеку от двери, кресло для самого Френа, шкафы с бумагами – вот и вся скудная обстановка. Освещался кабинет постоянно тремя большими свечами, скупо горевшими на столе.

При моем появлении «особист» поднял голову и несколько мгновений внимательно рассматривал застывшего в стазисе Жильда. Я тем временем пододвинул «живую статую» поближе к столу и положил возле рук Френа самозаписывающий кристалл.

– И кому мне выдавать медаль за поимку вот «этого»?

– Кому ж еще. Кто у тебя был вечной проблемой во дворце пару лет назад?

Приятель понимающе ухмыльнулся:

– Магдалена. И почему я ни капли не удивлен.

Когда я вернулся, магиня сидела у стола, хмурила свои черные брови и о чем-то сосредоточенно размышляла.

– Профессор, как из магически закрытого города возможно украсть людей? – огорошила она меня непонятным вопросом, едва я только вышел из портала.

– Рассказывай, – велел я, усевшись в свое кресло. – Что у вас в Китеже происходит?

После того как Магдалена закончила, я несколько минут помолчал, обдумывая новую для меня информацию, потом уточнил:

– Ты уверена, что магически закрыла весь город?

– Конечно, – пожала плечами девушка. – Им просто некуда бежать. Они в городе, это точно. Но не могу же я сама в каждый подвал лезть. А стрельцы утверждают, что ничего не находят.

– Тогда ищи места, в которые никому не хочется заходить.

– Вы думаете, кто-то воспользовался заклинанием отвода глаз? – снова нахмурилась магиня.

– Да. Это самый возможный из всех вариантов.

Магдалена:

Вернувшись во дворец, я попала сразу же в цепкие лапки Их Величеств. Они оба сидели на уже облюбованной ими софе в небольшом зале, том самом, в котором обычно и велись все наши разговоры.

– Нет, Лена, ты вот скажи: обязательно было портить мне вечер?! – негодовала Василиса.

Я лишь фыркнула в ответ на подобное обвинение. Да уж, подруга в своем стиле. Нет, чтобы спасибо сказать, что я ее отгадостей этого уродца спасла.

– Зато как эффектно получилось, признайся. И не дуйся давай. Знаешь же: он бы одним «пророчеством» не ограничился, захотел бы «кровушки попить», а громкие скандалы и разоблачения вряд ли тебе нужны. А так об этом вечере еще долго говорить будут. Можешь предупредить весь высший свет Китежа, что этого самого графа они здесь больше никогда не увидят. Я об этом уже позаботилась. Кстати, что это за барышня такая чувствительная оказалась-то?

– Дочь крупного фрезийского негоцианта, давно живущего в Китеже, Аонтила Леренская, 18 лет, – ответил вместо обидевшийся на весь мир супруги Елисей. – Семья давно прочила её в жены местному князю, не особо родовитому и богатому, да и старому к тому же, но все же не купцу, а значит, ранг-то повыше будет. Он, князь этот, кстати, тоже на вечере присутствовал. Неподалеку от невесты как раз и стоял. Ну и всё слышал, естественно. Теперь от предстоящей свадьбы планирует отказаться. Мол, зачем мне порченая невеста.

– Понятно, – задумчиво кивнула я. – История стара, как этот мир. Батюшке Аонтилы позарез нужны высокий титул и прикрытие для расширения торговли. О чувствах дочери он подумать, естественно, не захотел. Ники не было?

– Ты насчет пропавших китежан сейчас спрашиваешь? Нет, никаких известий.

– А жаль. Ладно, я пошла спать. А утром думаю кое-что проверить. Может, и получится…

И не обращая внимания на вопросительные взгляды царской четы, я отправилась в свои покои.

Утром, сразу после завтрака, я выловила Ники в казармах. Выслушав мое предположение, оборотень нахмурился:

– Я чуть позже поговорю с ребятами. Пусть сначала тренировку закончат. Мне о подобном не докладывали. Но, вполне возможно, просто посчитали это несущественным и решили не тревожить пустяками начальство.

Пока друг разбирался со своими стрельцами, я работала с бумагами во флигеле. Поимку графа Жильда я оформила как дело государственной важности и теперь с гордостью могла утверждать, что на счету моего «особого» отдела, несмотря на его недавнее появление и отсутствие постоянных сотрудников, теперь было целых два громких дела, раскрытых лично мной.

– Ты была права, – с такими словами в комнату ввалился уставший и раздраженный оборотень. Прислонившись к косяку, он с негодованием продолжил: – Эти остолопы даже не подумали доложить, что в одном из районов города явно есть непонятная зона, в которую они попросту не захотели заходить. Нет, по шее они, конечно, получили. Но время-то уже упущено!

– Пошли, – встала я из-за стола. – Пусть покажут, где именно им стало неуютно.

Ничем не примечательный тихий спальный район почти на самой окраине города. Живет здесь по преимуществу беднота, но беднота работающая, чаще всего даже – ремесленная, поэтому серьезных разборок здесь практически не бывает, особых проблем стражам порядка этот райончик обычно не доставляет. Чтобы нас никто не заметил и своим любопытством не привлек к нам излишнее внимание, я накинула на себя, Ники и стрельца, не желавшего появляться здесь, полог невидимости. Так и шли, молча и сосредоточенно. Через несколько минут, не доходя нескольких шагов до очередного скромного домика, паренек вдруг затормозил, а затем и полностью остановился:

– Я не могу… Мне не хочется сюда идти…

Оборотень недовольно нахмурился. На него, как на наполовину магическое существо, подобное заклинание не действовало. Не дожидаясь, что друг начнет распекать своего нерадивого подчиненного, я покачала головой:

– Дальше я пойду одна.

– Ты уверена?

– Да, Ники. Ничего со мной не случится. Если бы там был сильный маг, мы бы уже это поняли. Поверь, дым тогда стоял бы коромыслом по всему городу.

Старый шаткий деревянный забор с отломанными местами ветхими штакетинами, небольшой дворик, полностью заросший сорняками, ни одного деревца, птиц не слышно совсем, хотя сейчас для них самое время; ветхий домик с сильно покосившейся, почти обвалившейся стеной, и почему-то запертая на обычный замок дверь. Интересно… Что ж тут воровать-то? И почему магии нет? Кто ж тут такой дурной живет? Я подергала еще, чтобы увериться полностью. Действительно, заперта на обычный замок. Внутри раздались чьи-то мужские шаги, кто-то шагал широко и четко, как уверенный в себе человек; дверь резко открылась вовнутрь, и на пороге показался щуплый паренек с аристократическим лицом, лет пятнадцати-шестнадцати, невысокий, нескладный и почему-то рыжий. Дела… Хмуро и недоверчиво мой хозяин уставился на меня:

– Ты кто такая? Как ты сюда прошла? И что тебе надо?

Лучше всего я за всю свою сознательную жизнь научилась только одному: самозабвенно косить под дурочку. Цирин, читая мне очередные нотации после моих постоянных проказ и безуспешно пытаясь воззвать к моей от рождения не существующей совести, каждый раз уверенно утверждал, что я – самый настоящий профессионал в этом деле, любому могу фору дать. Вот этим своим любимым делом я сейчас и занялась. Благо, перед выходом из-за жутко теплой для середины весны погоды надела сарафан, чисто крестьянскую одежду, так что теперь одна рука якобы машинально стала теребить яркую оборку на груди, отвлекая внимание паренька от моей скромной особы:

– Ой, а вы кто? Сторож, да? Давно тут живете, да? Я травница местная, целительством вот подрабатываю. Была тут пару дней назад… Мне тут денюжку обещали за зелья приготовленные… Или не тут? Я, мабыть, заблудилась?

И голосок потоньше, чтобы был жалостливый и плаксивый. Ну и рожицу состроить попроще, конечно. Хорошо, что у меня на лбу, в отличие от многих моих родственников, все поколения моих славных предков не отпечатались, при большом желании могу в случае чего и за крестьянку-простушку сойти. Ну? Купишься или нет?

Купился. Смотрит самодовольно, с явным презрением и чувством собственного превосходства.

– Травница, говоришь? Ну заходи, раз пришла. Мне травница не помешает.

Повернулся и пошел в темный дом, даже не соизволив проверить, иду ли я следом. Нет, ну вот кто так вообще делает? Кто подставляет спину незнакомому человеку? Вот что за наивняк, а? Я такой в его возрасте уж точно не была!

Ладно, топаю следом за ним, боясь поломать все четыре конечности в полной темноте. Он что, на свечах экономит? И опять никакой магии. Защита у места сильная, а вот его хозяин совсем без магии живет. Не сходится у меня ребус что-то… Боги! Темнотища такая, что хоть глаз выколи! Пришли наконец-то. Заходим в комнату. На улице солнце, а здесь – полумрак: единственное окошко завешено плотной темной шторой. Так, а что это там у в углу??? Не может быть…

– Ой, у вас там мертвецы???

Угу, и визгливости побольше. Правильно, так и надо. Вон как скривился.

– Не верещи. Живы они. Просто спят.

Да-да, расскажи мне об этом. Нет, то, что живы, вижу, но вот то, что ты их настойкой на дурман-траве напоил, и похоже, что не в первый раз, я тебе еще вспомню. Да и Цирин порадуется. Это ж надо: дурман-травой людей опаивать!

– Правда? Ну ладно… Ой, а вы кто?

Ух, ё-мое, вы посмотрите-ка, как сразу приосанился-то. Аж смотреть противно. Ты ж, паренек, прост, как две копейки. Явно бастард. Потому и волос рыжий. Из законнорожденных среди аристократов рыжих никого никогда не было. Этот цвет, по древнему поверью, как метка для тех детей, что были благородными на стороне нагуляны (за исключением императорской семьи, но там случай особый). Интересно, то чудо, что сейчас передо мной стоит, об этом знает? Или он наивно считает себя настоящим рыцарем?

– Я?! Я – сам Кощей Бессмертный! Ты поняла, кто перед тобой??? Трепещи, травница! И смотри мне в глаза! Сейчас ты будешь спать! Спать, я сказал!

А пафоса-то, пафоса… Ой, да меня, похоже, пытаются загипнотизировать. И как неумело! Эх ты, горе луковое. И где тебя, такого, все это время растили. И кто ж тебя воспитывал? Ну ничего толком сделать не можешь.

Привычный взмах рукой, и рыжик стоит передо мной в той позе, в которой стазис его и застал: одна рука покоится на боку, другая вытянута в мою сторону в патетическом жесте, глаза безумно вращаются в глазницах. Да уж. Красавец, что и говорить.

«Профессор, у меня для вас подарок».

Опасливое:

«Еще один? И кто на этот раз?»

«Сам Кощей Бессмертный».

Долгое молчание. Потом:

«Это ты так умно пошутила?»

Хмыкаю:

«Если бы. Этот хмырь как раз и украл несколько дней назад людей из-под носа у китежских стрельцов. Гордо именует себя Кощеем. Сейчас в стазисе застыл».

Смешок.

«Весело живешь, Магдалена. Самого Кощея в стазисе держишь. Открывай портал».

Открыла. Цирин, высокий стройный архимаг, мой бываший учитель и глава магической академии, вышел, элегантно одетый, впрочем, как обычно. Он что, и спит в этом черном костюме? Ректор между тем внимательно осмотрелся, нахмурился, увидев троих опоенных дурманом, небрежно сваленных, как мешки, в углу комнаты, потом повернулся к парнишке и прищурился:

– Магии в нем крайне мало. А вот гонора, похоже, чересчур много. Я забираю всех. С ним пообщаюсь, надеюсь узнать много интересного; а эту троицу надо выводить из зависимости аккуратно. Сама ты с этим не справишься, знаний не хватит. Я смотрю, выпили они уже очень много. Теперь здесь только опытные целители могут помочь. Кстати… Ты заметила?

– Что он рыжий? Да. Интересно, кто постарался?