Глава 5

В воскресенье Ирочка встала непривычно для нее рано, позавтракала. Впрочем, есть особенно не хотелось, поэтому она ограничилась чашкой чая и крохотным кусочком сыра. Хозяйственные дела отняли у нее почти полдня. После обеда она решила приготовить одежду для завтрашнего дня. Все-таки ей предстоит встреча с новыми для нее людьми, и выглядеть она должна безупречно.

Распахнув шкаф, она долго выбирала блузку. Ирочка решила надеть голубую, с мелкими выбитыми цветочками по воротнику. И хотя куплена она была давно, молодая женщина любила ее, как любят вещи, в которых чувствуешь себя словно рыба в воде. Кроме того, эта блузка необычайно шла к Ирочкиным светлым пушистым волосам, искрящимся глазам и, что немаловажно, сидела на ней безупречно, идеально подчеркивая красивую фигуру.

Тщательно выгладив блузку, Ирочка аккуратно повесила ее на плечики, потом еще немного полюбовалась на нее издали и встала к мольберту. Она работала с увлечением, однако, когда в дверь позвонили, быстро накрыла неоконченную картину тканью. Не хотелось, чтобы кто-то видел акварель до тех пор, пока она не завершена.

– Послушай, у меня соль закончилась. Дашь немного? – просунул голову в дверь Костик.

Ирина понимала, что это всего лишь предлог, Костику просто захотелось пообщаться с ней. В другой раз она бы посмеялась над его уловкой, шитой белыми нитками, и обязательно затащила почаевничать. Но сейчас Ирочке меньше всего хотелось сидеть с Костиком, болтать ни о чем, ловить на себе его влюбленные взгляды, поить чаем и ждать, когда же он наконец уйдет. Поэтому она быстро сунула ему соль, и Костик, потоптавшись в прихожей, ушел.

Еще раз с восхищением взглянув на блузку, Ирина ласково провела по воротнику рукой, ощущая ладонью прохладный мягкий шелк.

Ее неожиданно потянуло на улицу, хотя за окном моросил холодный дождь и ветер срывал с деревьев последние листочки. Ирина оделась и решила прогуляться по маленьким улочкам, вдали от шумных проспектов и толпы прохожих. Она опять набрела на бородатых художников, долго любовалась их работой, пока совсем не продрогла и не проголодалась. Уже хотела уходить, когда один из художников, без улыбки взглянув на нее, протянул кисть:

– Умеешь?

– Немного. Занималась в юности, – Ирина подошла к мольберту, вглядываясь в не законченную еще картину, и сразу оценила тщательно прорисованные косые струи дождя, мокрые деревья, тяжелые свинцовые тучи. Казалось, все это как бы давило на прохожих, и те, низко пригнув хмурые лица, стремительно бежали в теплые квартиры, к сытному ужину, неспешным семейным разговорам, любимой газете и телевизору.

Ирочка несколько раз коснулась кистью холста, и вот уже робкий солнечный лучик пробился сквозь толщину туч, несмело коснулся угла мокрого здания, заиграл в окнах разноцветными занавесками и, убегая, напоследок осветил скучные лица людей, как бы напоминая, что вслед за осенью непременно придет весна, солнце, тепло.

Бородач удовлетворенно хмыкнул, глянул на Ирочку с интересом.

– Вадим, – представился он, по-старомодному наклонив голову.

– Ирина, – Ирочка быстро кивнула головой и заспешила прочь, пряча от ветра озябшее лицо.

– Приходи, – крикнул вслед Вадим.

Вечер Ирочка провела у телевизора, хотя смысл фильма совсем не доходил до ее сознания. Удобно расположившись на диване, она думала о том, как сложится ее дальнейшая жизнь, отношения в новом коллективе. Не терпелось заглянуть немного вперед и узнать, что ждет ее через два-три года, через пять лет. И кто знает, может, ей не придется коротать одной длинные тоскливые вечера, и здесь на полу вскоре будет возиться забавный светлоголовый малыш. А на диване рядом будет смотреть телевизор красивый сильный мужчина, удивительно похожий на Павла Григорьевича. Они будут любить друг друга, и наконец-то Ирочкина жизнь наполнится смыслом.

Вдруг вспомнив, как Павел Григорьевич пил чай, громко прихлебывая, Ирочка рассмеялась, и ей неудержимо захотелось увидеть его.

На следующий день Ирочка прибежала на работу раньше всех. В пустых кабинетах уборщица гремела ведром, с шумом отжимая тряпку.

– Ты что ж это прискакала, ранняя пташка, до начала работы, почитай, еще час.

– Да я сегодня первый день, – приветливо улыбнулась Ирочка.

– Волнуешься, значит, раз прибегла в такую рань, – подвела черту уборщица. – Ничего, все будет хорошо. Народ здесь работает хороший. Ну а меня зови бабой Катей.

– А я Ирина.

– Да нет, так не годится. Ты мне скажи, как тебя по батюшке величают, – покачала головой баба Катя.

– Да не надо по батюшке, – засмеялась Ирочка, – мне и так хорошо.

– А ты все-таки скажи, – заупрямилась баба Катя, – как отца-то кличут?

– Ох и хитрая вы, баба Катя, – шутливо погрозила ей пальцем Ирочка. – Отца моего Василием зовут.

– Хорошее имя, – удовлетворенно произнесла баба Катя и, подхватив свои ведра и тряпки, отправилась в следующий кабинет.

Вздрагивая при каждом звуке, Ирочка присела на стул. Наконец пришла заведующая методкабинетом Валентина Игоревна. Увидев Ирочку, она удивленно подняла брови:

– Уже здесь. Раненько. Ну хорошо, раз уж вы здесь, я вам все сейчас объясню.

Она сухо и деловито принялась объяснять Ирине ее обязанности, доставала и показывала папки с различными документами, давала характеристику тех школ, которые должна была вести Ирина.

Ирочка увлеченно слушала, схватывая все на лету.

Павел Григорьевич пришел часов в одиннадцать, оказывается, был в министерстве, и сразу же пригласил Ирочку в кабинет.

– Ну как? Входите в курс дела? Все понятно?

– Конечно, – Ирочка разволновалась, голос у нее немного дрожал, и, как всегда в таких ситуациях, она не знала, куда деть руки.

Павел Григорьевич провел ее в глубь кабинета, усадил в кресло за маленький журнальный столик, сам сел напротив. Ирочке показалось, что выглядит он уставшим: в уголках глаз скопились мелкие морщинки, грустные глаза прятались за шторками ресниц. Даже пиджак сидел на нем сегодня как-то мешковато.

Митрофанов провел рукой по темным с легкой проседью волосам, чуть заметно улыбнулся:

– Признаться, прошедшая неделя была для меня очень тяжелой. Проверки, отчеты, планы, посетители. Даже в выходные не удалось отдохнуть как следует.

Он внимательно посмотрел на Ирочку. Оценил и ее новую прическу, и очень шедшую ей блузку, и красивые искорки в глазах. Даже смущение было ей к лицу.

– Ирина Васильевна, – Павел Григорьевич как бы невзначай взял Ирочку за руку и так и не отпустил до конца разговора, – а не отметить ли нам ваш первый рабочий день? Я знаю одно очень хорошее кафе, здесь неподалеку. Приятный вечер гарантирую.

Ирочка зарделась, не зная, что ответить. Павел Григорьевич ей нравился. От него веяло уверенностью, он был обаятелен и галантен. Но принимать приглашение вот так, в первый же день. Да что о ней подумают сотрудники!

– Не отказывайтесь, – Павел Григорьевич поднес ее руку к губам, заставив Ирочку вздрогнуть, – в конце концов, это же вас ни к чему не обязывает. Просто дружеский ужин двух людей, у которых общая работа и… симпатия друг к другу. Я не ошибся?

Ирочка кивнула и почти бегом выскочила из кабинета.

Бесцельно перебирая бумаги на своем столе, она пыталась успокоиться, прийти в себя. Ведь уже взрослая женщина, а ведет себя как девчонка. Вон как разнервничалась, руки ходуном ходят. И из-за чего? Невинного предложения поужинать вместе с начальником. Со своего места на нее осуждающе посматривала Валентина Игоревна.

– Между прочим, – с неодобрительной усмешкой заметила она, – Павел Григорьевич женатый человек, и у него замечательный сын.

Еще ниже наклонив голову, Ирина ничего не ответила.

Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет ворвалась – именно не вошла, а ворвалась – молодая женщина. Рыжие волосы были коротко подстрижены, глаза за стеклами очков казались огромными, щеки усеяны крупными веснушками. Ирочке показалось, что к ним в кабинет заглянуло солнце, причем солнце огромное, так как женщина была не только высокая, но и достаточно объемная, хотя и старалась широким платьем скрыть полноту. Но такая балахонистая одежда еще больше подчеркивала ее нестандартную фигуру.

Солнышко шлепнуло сумку на соседний стол и, повернувшись к Ирочке, сказало:

– Я Лида. – Широко улыбаясь, она вопросительно уставилась на Ирочку.

– А я думала, вас зовут Светлана, – пошутила Ирина.

– Ирина Васильевна, это Лидия Андреевна – ваша коллега, только она методист дошкольного отделения. Лидия Андреевна, познакомьтесь, это Ирина Васильевна, с сегодняшнего дня работает у нас, – вмешалась в разговор Валентина Игоревна, горделиво поглядывая на обеих женщин и всем своим видом давая понять, что она здесь главная.

Лида подмигнула Ирочке, выудила из своей необъятной сумки пакет с печеньями, шоколадку и яблоко.

– У англичан сейчас время чаепития, а мы чем их хуже. Как что ставлю чайник, Ирина ополаскивает чашки, а вы, Валентина Игоревна, так и быть, можете съесть пока кусочек шоколадки.

Все дружно рассмеялись, рассаживаясь вокруг Лидиного стола, на котором, судя по пятнам на скатерти, наброшенной на столешницу, то пили чай, то обедали, то справляли дни рождения и праздники. В остальное время этот же стол трансформировался в рабочий, за которым Лидия Андреевна успешно решала поставленные перед ней задачи. Хотя, по правде сказать, она предпочитала решать их непосредственно на месте, то есть в детских садах и яслях.

Женщины пили чай, болтали; вернее, больше всех разговаривала Лида, а все остальные весело смеялись над ее шуточками. На шум несколько раз выглядывал Павел Григорьевич. Лида махнула ему рукой, присоединяйтесь, мол. Ирочка подивилась, как легко, без всякого стеснения общается Лида со всеми. Чувствовалось, что Лида была человеком веселым, дружелюбным, бесконфликтным. С такими людьми, однажды познакомившись, хочется дружить, доверять свои секреты, плакаться в жилетку. Какие, как Лида, как правило, никогда не подводили, у них всегда находились нужные слова для поддержки, и они первыми бросались на помощь.

Когда чай был выпит, Лида задорно подмигнула Ирочке – не дрейфь, мол.

Первый день прошел не очень напряженно. Посетителей было мало, только нет-нет, как бы невзначай, к ним заглядывали женщины из других отделов, чтобы посмотреть на новую сотрудницу.

В конце дня Павел Григорьевич попросил Ирочку немного задержаться. Валентина Игоревна метнула на нее неодобрительный взгляд. Ирочка обескураживающе улыбнулась ей в ответ.

Когда все разошлись, Павел Григорьевич, выйдя из кабинета, шутливо поклонившись, а затем дурачась, припал на одно колено и пригласил Ирочку на ужин.

Кафе, действительно, оказалось очень уютным, официанты безупречно вежливыми, а кухня превосходной.

Вначале пили шампанское, потом Павел Григорьевич заказал коньяк. Ирочка, давно признавшаяся самой себе в пристрастии к алкоголю, понимала, что часто одна рюмка становится роковой и ее начинало тянуть к выпивке, которая нередко длилась по нескольку дней, а по утрам отчаянно хотелось похмелиться. Она давно пропустила начало болезни, и подчас прервать запои ей становилось все трудней. И хотя Ирина гнала от себя эти мысли, стараясь думать о себе как о нормальном человеке, все-таки частенько не могла вовремя сказать себе «нет». Она дала себе слово не выпивать лишний раз, особенно держась на людях, поэтому предпочитала пить дома в одиночку. Родители тоже знали об этой Ирочкиной страсти, хотя ей долго удавалось это от них скрывать.

Как-то раз, без предварительного телефонного звонка, они случайно заехали к дочери в выходной. Мама, увидев на столе остатки закуски, закатившиеся под стол пустые бутылки, всплеснула руками. Ирочка, лежа в гостиной, слышала, как она плакала, убирая со стола. Отец молча курил в ванной. Родители уехали, так ничего и не сказав ей: Ирина была просто не в состоянии что-либо воспринимать. Но наутро отец приехал снова, и у них состоялся с дочерью жесткий, неприятный разговор. После этого Ирочка стала более осторожно относиться к выпивке, хотя тянуло к рюмке иногда ужасно, поэтому она всегда держала бутылку-другую в тайнике, за шкафом. Пытаясь оправдаться перед собой, она винила в периодических запоях свою юношескую шальную любовь, потерянного ребенка, одиночество. Много раз давала зарок прекратить выпивки, но нет-нет да срывалась, напиваясь почти до бессознательного состояния.

Предупреждающий звоночек прозвенел в голове Ирочки, как только на столе появилось спиртное. «Не буду», – подумала Ирина. Но сегодняшний вечер оказался таким неожиданно приятным, кроме того, она давно уже не ходила с мужчинами в кафе. Костик – не в счет. На сцене невысокий певец с приятным баритоном исполнял красивую песню о любви, яркий свет люстр отражался в бокалах, и сидящий напротив мужчина нравился Ирочке все больше и больше, да и она чувствовала, что небезразлична ему. «Всего одну рюмку, я так давно не пила хороший коньяк, да и что мне будет, рюмочки совсем мизерные», – пронеслось у нее в голове.

Ирина пригубила, а затем допила всю рюмку до конца. Раскраснелась, волосы немного растрепались. Она беспрерывно смеялась над шутками Павла, а затем, осмелев, сама рассказала несколько веселых историй из жизни школы, где до недавнего времени работала. Павел откровенно любовался Ирочкой, время от времени подливая ей коньяк. Все-таки женщины, когда выпьют, становятся такими очаровательными.

Павел с Ириной вышли из кафе ближе к полуночи. Ирочку переполняли чувства нежности. Она с обожанием смотрела на Павла, а он, чувствуя ее взгляд, тихонько пожимал ей пальцы, касался губами волос. Ирочка ощущала, как внутри у нее поднимаются теплые волны, сердце часто и гулко постукивает, а пальцы в руке Павла вздрагивают. Она легонько потерлась о его плечо щекой, потом охотно подставила губы для поцелуя. Ее уже не смущало, что Павел женат. В конце концов, это жизнь, а таких ситуаций в жизни сколько угодно. И если любовь будет настоящей, то развестись ему будет пара пустяков.

Алкоголь подогревал грешные Ирочкины мысли, и, уже входя в свой подъезд, она оглянулась и призывно посмотрела на Павла. Но он или сделал вид, что не понял ее взгляда, или действительно не сообразил, что к чему. Махнув Ирочке на прощание, сел в машину и уехал. Ирина почувствовала небольшое разочарование, но потом подумала, что, может быть, это и хорошо, не надо торопить события.

В ручке своей двери она нашла одинокую белую гвоздику.

«Костик, – подумала Ирочка, скривившись, – наверное, приходил поздравить с первым рабочим днем».

Держа цветок в одной руке, она с трудом открыла дверь – опять заел замок. Скинула пальто и, не снимая сапог, прошла на кухню, сунула руку за шкаф. В голове что-то предупреждающе щелкнуло, но Ирочка упрямо тряхнула головой, налила водку в стакан, выпила, не закусывая, и пошла спать.

Утром она с трудом подняла голову от подушки. Звон будильника казался набатом, виски ломило, нестерпимо хотелось выпить. Только одну рюмку – и сразу станет легче.

– Нет, – решительно сказала сама себе Ирочка. Прошлепала босыми ногами в ванную, встала под прохладный душ. Ей стало немного легче. Ирина заварила себе крепкий чай, кинула туда ломтик лимона. В глаза бросилась лежащая на столе завядшая гвоздика. Как всегда, она забыла поставить вчера цветок в воду. Вздохнув, Ирочка выбросила его в мусорное ведро.

Стараясь скрыть следы вчерашнего, она долго и тщательно красилась. На это ушло лишних полчаса, но, осмотрев себя в зеркало, Ирина осталась довольна своей внешностью. Густой слой тонального крема скрыл мелкие морщинки, которые сразу проступали у нее после выпивки, серый цвет кожи стал незаметен. Румяна оживляли лицо. Ирина выбрала перламутровый розовый тон помады, улыбнулась своему отражению и направилась на работу.

Валентина Игоревна уже была на месте. Она мельком взглянула на Ирочку, холодно кивнула в ответ на ее приветствие. Ирочка подавила вздох. Все ясно, о ее вечере, проведенном с начальником, уже каким-то образом известно.

Всем своим видом выражая осуждение, Валентина Игоревна молчала, на все вопросы Ирочки отвечала односложно и неохотно. Ирина с нетерпением ждала Лиду, надеясь хоть на какую-то поддержку. Ка, как всегда, шумно ввалилась в дверь, наполнив кабинет запахами дождя, сырости, сладковатым ароматом духов. Лида сняла пальто, выудила из сумки косметичку, быстро провела по лицу пуховкой, подкрасила губы, рукой пригладила волосы и, просияв лицом, отрапортовала:

– К трудовым подвигам готова.

Она зашуршала бумагами, что-то быстро строчила, копалась в папках. Ирина несколько раз проходила мимо, пыталась заговорить с Лидой, но та отвечала неохотно, уткнув нос в бумаги. Неужели и ей все известно? Но даже если это и так, Ирочка решительно не понимала, что плохого она сделала. Ну посидела вечером в кафе с Павлом Григорьевичем. Ну проводил он ее до дома. Ну и что! И уж от Лиды она такого поведения не ожидала.

Павел Григорьевич еще не пришел, наверное, поехал в какую-нибудь школу или опять застрял в министерстве. Ирина уныло сортировала инструкции, раскладывая их по конвертам. Подписывала адреса, собираясь занести после работы на почту.

Когда Валентина Игоревна ушла на обед, Лида воткнула шнур электрочайника в розетку, разложила на тарелке бутерброды, достала пакет пряников и две чашки.

– Садись обедать.

Ирина придвинула стул к Лидиному столу.

– Спасибо, только я ничего не взяла с собой, думала в кафешку сбегать.

– Каждый день в кафе – это уже слишком, – усмехнулась Лида.

Ирочка вспыхнула, на глазах выступили слезы.

– Павел Григорьевич просто пригласил меня поужинать. У нас ничего… Он хотел поближе познакомиться… – всхлипывая, забормотала Ирочка.

– Ну что, познакомились? – откусывая бутерброд с колбасой, спросила Лида. – Ладно, не хлюпи, я ведь не со зла. Только учти, шеф наш – человек несвободный, сын у него больной, инвалид детства – церебральный паралич. Конечно, шеф – мужик видный. На него многие наши заглядываются, да и он не промах, любит на стороне пошалить.

– И ты? – спросила Ирина.

– Что я? – не поняла Лида.

– Заглядываешься. – Ирине очень хотелось, чтобы Лида ответила отрицательно. Мутная волна ревности поднималась к горлу, испугав ее.

– Я ему по габаритам не подхожу, – засмеялась Лида, а Ирина облегченно вздохнула. – А вообще, Иринка, держись от него подальше. Баба у него стерва, в случае чего и скандал может закатить, да такой, что слетишь ты с этого места, как миленькая. Ну сама посуди, зачем он тебе нужен? Семью он не бросит, хотя бы ради сына, он в нем души не чает. А в твоем возрасте, прости, тебе нужен мужик надежный, да и родить тебе надо, чтобы настоящая семья была. А Митрофанов – это мираж, миф. Ты только не злись на меня, а лучше заканчивай с ним, ни к чему хорошему это не приведет.

– Да я и не начинала, – вскинулась Ирина.

– Начала, начала уже, – погрозила ей пальцем Лида. – Теперь твоя задача от него отцепиться. Шеф запал на тебя конкретно. Только учти, слухи у нас быстро распространяются. И все тайное становится явным. Видела вас вчера одна дама из бухгалтерии и тут же вечером позвонила Валентине Игоревне, а та мне с возмущением. Но коли до жены его дойдет – берегись. Как что гони его в три шеи, если ты сама этого хочешь, конечно.

Лида пытливо посмотрела на Ирочку, но в этот момент у нее на столе зазвонил телефон. Ирина, радуясь тому, что ей не придется ничего отвечать, сняла трубку. Это был Павел Григорьевич. Он опять приглашал Ирочку в кино, она решительно отказалась. После разговора с Лидой Ирина твердо решила прекратить все личные отношения с Митрофановым, несмотря на то что ей были приятны его ухаживания, и этот его звонок, настойчивость, с которой он приглашал ее на ужин, будоражили кровь. Даже то, что она отказала ему, не испортило Ирочке настроения. Знала, что Павел опять будет искать с ней встреч. Ну что ж, отказать ему Ирина всегда сумеет. Действительно, ни к чему все это, хотя очень приятно и волнующе.